30 мая классик норвежской литературы Бьёрнстьерне Бьёрнсон прислал Нансену следующее приветствие:
«И я тоже в моей одинокой ладье выйду встречать Вас и буду приветствовать Вас норвежским флагом.
Нам нужно сейчас освобождение — внутреннее, духовное, и внешнее — от Швеции.
Каждый подвиг, подобный Вашему, является важным вкладом в это дело. Он укрепляет в нашем народе самосознание и мужество и ослабляет единство наших противников.
Передайте Вашим славным соратникам привет от глубоко уважающего Вас Бьёрнстьерне Бьёрнсона».
А Кнут Гамсун в статье для газеты «Дагбладет» ехидно писал:
«Кристиания никогда не переживала такого восторга и ликования, как в день возвращения гренландских первопроходцев. Казалось, в Норвегии никогда ещё не происходило события, могущего сравниться с этим: Нансен и его товарищи вернулись на родину. Шестьдесят тысяч человек встречали их на набережной, пятьдесят тысяч провожали до гостиницы, десять тысяч проорали сто тысяч „ура“, а отставной полковник из Кампена доорался до того, что умер на месте».
Для едкой иронии у Гамсуна были все основания — в стране началась настоящая нансеновская истерия. В честь полярника слагались гимны и песни, ему посвящались книги и стихи, а в магазинах появились «пирожное Нансена», «шапка Нансена», «сигары Нансена» и другие подобные товары.
Со времени возвращения из Гренландии Нансен сделался национальным героем, каким и остаётся до наших дней. Сразу по приезду в Кристианию ему был вручён норвежский орден Святого Олава.
Гренландская экспедиция имела большое научное значение. Особенно ценны были наблюдения над ледяным покровом Гренландии. Вопреки предположению некоторых учёных (в том числе и Норденшёльда) этот покров оказался сплошным, не прерывающимся никакими оазисами. О метеорологических наблюдениях и их значении мы уже говорили выше. Именно благодаря этому походу Нансена был открыт второй полюс холода Северного полушария, лежащий в центральной Гренландии, где температура может падать до -70°.
По результатам этой экспедиции были написаны две книги — «На лыжах через Гренландию» и «Жизнь эскимосов» (1891)[38].
Книга об эскимосах была, пожалуй, не менее важным результатом экспедиции, чем сам факт перехода Гренландии. Опыт жизни среди аборигенов пригодился Нансену три года спустя, во время зимовки на Земле Франца-Иосифа. «Разве сумел бы я пережить ту зиму в жалком своём убежище? — писал тогда в дневнике Фритьоф. — Да и смог ли бы я соорудить себе снежный дом, не будь эскимосов?»
Именно у эскимосов Нансен, как, впрочем, и другие полярные исследователи, научился искусству жизни в Арктике.
Когда датский губернатор предложил ему «перезимовать» в его доме, Нансен отказался и практически всю зиму прожил в душном и грязном иглу. Им двигало желание поближе узнать эскимосов, понять, как они выживают в этом враждебном человеку ледяном мире. Он жил вместе с аборигенами, ел их пищу, спал на тех же снежных скамьях, застланных шкурами, охотился вместе с ними, то есть жил их повседневной жизнью.
«Что из того, — писал великий полярник, — что они грязны и живут в примитивных условиях? Попробовал бы кто-нибудь из нас жить иначе среди льдов и холодов Гренландии. Эскимосы добры, справедливы и доверчивы, как дети. Их легко обидеть, потому что им и в голову не придёт заподозрить вас в злом умысле. Они и не ведают, что человек человеку может быть врагом. <…> Они довольствуются малым, ничем не владеют и ни о чём не горюют. А что дал им так называемый прогресс? Яд алкоголя и чахотку. Извечным странникам, которым были незнакомы деньги, привили жадность и ненасытную жажду обладания вещами. К чему было возмущать их покой и менять их образ жизни, сам строй мыслей?» Нансен делает совершенно неожиданный вывод:
«Так покинем же скорее Гренландию и оставим её детей в покое — и лишь в этом случае они смогут вновь обрести счастье!»
Книга поражает практически энциклопедическим описанием всех подробностей жизни эскимосов. Главы называются «Внешний вид и одежда», «Каяк и его устройство», «На каяке в море», «Иглу и другие жилища эскимосов», «Еда и питьё», «Характер и социальное устройство общества», «Положение женщины и её обязанности», «Любовь и брак», «Мораль», «Развлечения и искусство», «Смерть и погребение», «Религиозные представления».
Нансен подробно останавливается на каяках, уделяя им две главы. Каяк — тип мужской гребной лодки, сделанной из шкур, натянутых на каркас из дерева или кости. Посадочное место гребца закрывалось специальным фартуком (юбкой), не дающим воде проникнуть в лодку даже при перевороте. Именно это даёт гребцу возможность совершать так называемый переворот — постановку лодки на ровный киль из перевёрнутого состояния.
Фритьоф научился сам изготавливать такие лодки, плавать в них, что было непросто из-за юркости каяков, и охотиться на животных. Это умение ему очень пригодилось во время плавания на «Фраме». Однако справедливости ради отметим, что первым плавать на каяке научился Свердруп.
За Гренландскую экспедицию Нансен удостоился двух высоких наград. Кристианийское научное общество избрало Нансена своим членом, ещё когда он был в Гренландии. Шведское общество антропологии и географии вручило ему медаль «Веги»[39] (1889 год), а Королевское географическое общество в Лондоне — медаль Виктории (1891 год). Обе эти медали присуждаются только в редких случаях.
На заседании Королевской академии в Стокгольме секретарь общества, профессор Гуннар Рециус, сказал:
«Уже первая экспедиция господина Нансена была такой удачной. Давайте надеяться, что она не станет для него Нарвой, которая ослепит его и не даст разглядеть будущие трудности, и приведёт к Полтаве. Пожелаем, чтобы эта победа стала первой в череде других, не менее блистательных».
Медаль Виктории была присуждена со следующей формулировкой:
«За то, что Нансен возглавил невероятно опасную экспедицию, во время которой не могло быть и речи об отступлении, ибо на карту была поставлена его собственная жизнь и жизни его сотоварищей. Для выполнения подобной задачи необходимо обладать наилучшими качествами полярного исследователя». А также за «метеорологические и астрономические наблюдения, требовавшие исключительной выносливости и выдающихся способностей».
После доклада в Королевском географическом обществе и получения медали в июне 1889 года из Лондона Нансен едет в Копенгаген, поддавшись на уговоры Эммы Гамель, и довольно долго живёт в доме своего благодетеля. По мнению биографов Нансена, у Фритьофа и Эммы случился роман — вероятно, платонический, о котором она будет помнить долгие годы…
* * *
Однако далеко не все соотечественники восхищались Фритьофом Нансеном как национальным героем. В некоторых случаях это была зависть, а в некоторых — вполне обоснованное раздражение поднявшейся шумихой.
Среди критиков полярного исследователя были и его великие современники — Кнут Гамсун и Хенрик Ибсен.
По мнению историка Тора Бумана-Ларсена, Ибсен относился к Нансену как к угрозе духовной жизни Норвегии, поскольку пропагандировал спорт и «жизнь на воздухе» как альтернативу «жизни в библиотеках».
Гамсун же считал, что благодаря великому путешественнику в Норвегии «стало слишком много спорта, физических упражнений и лыж», о чём написал ироническую заметку в одну из центральных норвежских газет «Дагбладет» после возвращения Нансена из Гренландии в 1889 году, цитату из которой мы приводили выше. Надо сказать, что доля истины в язвительной статье Гамсуна была: путешествие Нансена в Гренландию имело действительно не столько научное, сколько «спортивное» значение. Поэтому многие согласились с великими писателем-провокатором, когда он заявил в своей статье, что единственным научным открытием Гренландской экспедиции стало измерение температуры на уровне -40°.
