ды» с разгромными статьями штатных политических обозревателей, раз-

драженных чехословацкими реформами. Умный человек, он знал цену мате-

рым газетным волкам, они были своими людьми в коридорах власти. У него

не было ни возможности, ни желания, ни даже мысли унять их прыть.

Мне рассказывали про неприятный инцидент, случившийся в те дни в

кафе-столовой «Правды», тогда расположенной на другой стороне улицы.

Известный политический обозреватель Юрий Жуков, яростнее других напа-

давший на пражских реформаторов, обедал за столом, когда к нему обратил-

ся неизвестный человек. Жуков был уверен, что это один из поклонников

его острого пера, и с улыбкой поднял на него лицо. А человек с размаху нанес

ему две пощечины: «Вот тебе за Чехию, а вот за Словакию!» Никто не успел

сообразить, что произошло, как незнакомец исчез. Будь это в здании редак-

ции, его бы задержала охрана на выходе, но столовая выходила на улицу, че-

ловек затерялся среди прохожих.

В ночь с 20 на 21 августа в Москве светилось окон больше обычного;

бодрствовали партийные чиновники, армейские штабные офицеры, сотруд-

ники службы безопасности, руководители транспорта… Два человека в раз-

ных районах города подолгу говорят меж собой, не давая отдохнуть аппара-

там правительственной связи. Одна трубка у Алексея Николаевича Косыги-

на, председателя Совета министров СССР, другая у Михаила Васильевича

Зимянина, главного редактора «Правды». Оба одной рукой держат у уха

трубку, другой черкают текст и вслух перечитывают. Это называлось – со-

гласовывают. Экстренное сообщение в пятьдесят строк, триста слов на пер-

вой полосе, задерживает выпуск номера. Конца их разговора ждут ротацион-

ные машины, автомобили у подъезда, самолеты в аэропорту.

Утренний выпуск «Правды» № 234 (18281) взбудоражит мир. «ТАСС

уполномочен заявить, что партийные и государственные деятели Чехосло-

вацкой Социалистической Республики обратились к Советскому Союзу и

другим союзным государствам с просьбой об оказании братскому чехосло-

вацкому народу неотложной помощи, включая помощь вооруженными си-

лами… Советские воинские подразделения… 21 августа вступили на терри-

торию Чехословакии…»

До полудня 20 августа Зимянин не имел представления, в каком виде

текст будет обнародован. Верстали номер как обычно, и только после обеда,

часа в четыре, когда работа над полосами была почти завершена, позвонили

из ЦК: ждите важное сообщение. Видимо, в Кремле что-то еще вызывало со-

мнения, и в последние минуты, как не раз бывало, мог последовать отбой.

«Ближе к вечеру позвонил Косыгин: “Михаил Васильевич, имейте в ви-

ду, мы вводим войска. Это ответ на обращение чехословацких товарищей.

Акция будет мирная, никакого огня мы открывать не намерены. Сейчас за-

явление еще формулируется. Когда работу закончим, дадим знать. Так что

ночной выпуск попридержите”».

Обычный вечерний выпуск закончили по графику, к шести вечера,

пленки полос передали по фототелеграфу на периферию, а с ночным проис-

ходило невероятное. В типографии не помнили такой задержки. На минуты –

бывало, но чтобы на часы! Ночная смена линотипистов, верстальщиков, пе-

чатников в шапочках-«корабликах», сложенных из газет, нервно курила в

коридоре. Они не подозревали, что им предстоит печатать.

Было далеко за полночь, когда Косыгин продиктовал Зимянину текст.

«На протяжении оставшейся ночи мы согласовывали, я вносил свои по-

правки. Хотелось избежать задиристости, придать строкам спокойный,

уравновешенный тон, отвечающий серьезности события и нашим добрым

намерениям. “Пока не выпускайте номер, – повторял Косыгин, – я дам ко-

манду”. Не знаю, звонил ли Косыгин из своего кабинета или из Генерального

штаба, где в эту ночь находилось руководство страны. Команда печатать по-

ступила, когда за окнами было уже светло».

По обыкновению официальные материалы готовились в отделах ЦК

КПСС, поступали в Телеграфное Агентство Советского Союза (ТАСС) и по ка-

налам связи моментально передавались в редакции советских газет, журна-

лов, радио, телевидения, на ленты мировых информационных агентств. На

этот раз источником предпочли сделать первую газету страны. Видимо, хо-

тели максимально ограничить круг людей, причастных к подготовке. Два

предыдущих месяца на закрытых партийных собраниях в стране нагнетали

безотчетный страх, готовили к восприятию подобной новости. По законам

политического жанра внезапность официального сообщения усиливает в

обществе мобилизующее агрессивное начало.

На следующий день, работая над номером от 22 августа, редакция по-

лучила из ЦК для обнародования «Обращение…» чехословацкой стороны «за

помощью к Советскому Союзу и к другим братским социалистическим стра-

нам», с призывом ко всем гражданам «предоставить всяческую поддержку

военным частям наших союзников». Подпись под Обращением была туманна

и в серьезных публикациях весьма редка: «Группа членов ЦК КПЧ, прави-

тельства и Национального собрания, которые обратились за помощью к пра-

вительствам и коммунистическим партиям братских стран». До сих пор в га-

зетах так подписывали разве что некрологи: «группа товарищей».

Осведомленные в пропагандистских технологиях увидели в публика-

ции документ, подготовленный цековцами, мидовцами, сотрудниками гос-

безопасности; возможно, с участием советского посольства в Праге. Укреп-

лял в этой догадке стиль. Хотя чехословацкие марксисты, многие из них, по-

лучали московское образование и в своих работах часто подражали кремлев-

ским идеологам, все же нюансы лексики, стилевые обороты, тональность

письма у них была чуть иной.

Подлинник подписанного Обращения видел Зимянин.

«Группа подписавших была довольно солидная, в ней оказались серь-

езные люди. Но меня твердо предупредили: Политбюро просит тебя, даже

если многие имена тебе знакомы, будут ли эти люди живы или мертвы, ни-

когда никому ни звука. И я остаюсь верным своему слову. Редактор “Правды”

был рабочей лошадью в буквальном смысле этого слова, только двуногой, а

не четвероногой, в отличие от обычной лошади. И при всем уважении к вам,

я никого из подписавших Обращение не назову. С этим и уйду…»

Утром 22 августа, когда Брежнев закончит просматривать свежий но-

мер «Правды» c публикацией «Обращения…», в его кабинете окажется Бовин.

«Что-то Брежнева сильно удивило: “Мы не об этом договаривались!” – сказал

Брежнев и полез во внутренний карман пиджака. Он вынул письмо-

приглашение. Его подписали восемнадцать человек. Должно было быть де-

вятнадцать, но Штроугал отказался» 5.

…В подмосковном Доме отдыха 77-летний Зимянин стоял под соснами в

строгом темном костюме, всегда наготове, вдруг снова пригласят в высокий

кабинет. Но он давно не у дел, никто его не зовет. Мысли о временах, когда

он был властью востребован, исполнял ее волю, теперь утешали надеждой,

что лично он плохого чехам не делал или делал не больше других.

В Иркутске с особой брезгливостью смотрели «Правду» от 22 августа. В

редакционной установочной статье «Защита социализма – высший интерна-

циональный долг», занимавшей полосу, среди «врагов чехословацкого наро-

да» снова назывался Иржи Ганзелка. Они с Мирославом Зикмундом остава-

лись любимцами сибиряков, почти всех, кто с ними встречался, симпатию

ничто не могло поколебать, и если их участие в Пражской весне не одобряла

власть, был повод задуматься о том, что происходит с властью. Для меня

врачующей прививкой против кремлевских домыслов оставалась наша пе-