Мне показалось, что в эти минуты в нем снова говорил вернувшийся в
родную стихию коммунист.
…Пройдет чуть больше двух лет, и в дождливый день сентября 1992 го-
да на восемьдесят восьмом километре трассы Прага – Братислава машина с
Дубчеком попадет в автокатастрофу. Врачи будут бороться за его жизнь, но
спасти не удастся. Что бы ни говорили, при всех исканиях, заблуждениях,
ошибках он был искренний человек. Для своего времени и среды – неправ-
доподобно искренний.
Фотографии к главе 11
«Дружеские отношения выше, чем братские. С братьями мы целовались, а что получилось?».
Александр Дубчек с Евгением Евтушенко и автором книги в Москве. Май 1990
Константин Катушев в 1968-м…и в 1998-м.: «В Пльзне ко мне подошла дивчина: «Почему вы
не предупредили, мы могли вас цветами встречать! А я ей: «Милушка моя, если бы мы преду-
предили и кто-то, подготовившись, начал стрелять, а наши солдаты в ответ, было бы
много трупов»
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. «И все же, зачем вы при-
шли?»
Встречи с чешской эмиграцией. Зденек Млынарж, друг Михаила
Горбачева. У президента Вацлава Гавела в Праге. Иллюзия массо-
вого сознания: «Нас не любят, потому что мы сильные…» «Юра
уже более 12 месяцев в больнице». Католики и православные в
1968 году. Зикмунд о Ганзелке: «Мне очень жаль, что я никаким
способом не могу ему помочь…» Чем отличаются чехи и русские
В городах Европы и США чешская эмиграция продолжала вечный сла-
вянский спор «о временах грядущих…». Эти разговоры я слышал в марте
1990 года в Мюнхене на кухне чешского экономиста Иржи Сламы; он от-
кликнулся на одну из моих публикаций о чехословацких событиях и в пись-
ме предложил встретиться. Прошел год, прежде чем я оказался в Германии и
позвонил ему. У Сламы были экономист Иржи Коста и историк Карел Кап-
лан; за столом пришла мысль позвонить в Инсбрук Зденеку Млынаржу (он
был профессором в университетах Инсбрука и Вены), и часа через три, пере-
махнув на машине через границу, Млынарж появился в Мюнхене. С порога,
чуть картавя, с милым чешским акцентом он кричал на кухню: «Двадцать лет
не пил пива с москвичами!»
На родине им, отовсюду изгнанным, пришлось бы идти в землекопы,
лесорубы, каменщиками на стройку, водопроводчиками, женщины с высшим
образованием шли в уборщицы, санитарки, посудомойки, и они бежали не от
работы, никакой работы они не гнушались, а только от унижений, от невы-
носимости дышать в своей оккупированной стране одним воздухом с бес-
сильными, предавшими народ властями. Чехи были востребованы в универ-
ситетах Европы и Америки, но изучать там продолжали собственную страну.
О Млынарже хочу сказать особо.
Он был единственным в чехословацкой партийной верхушке, кому не
требовались помощники. В партийном аппарате мало кто умел формулиро-
вать мысли лучше, чем он. Из-под его пера вышли значительные документы
Пражской весны, в том числе апрельская «Программа действий». Блиста-
тельная эрудиция влекла к нему сокурсников на юридическом факультете
Московского университета. В их числе был самый близкий друг Михаил. В
летние месяцы, когда крестьянский сын Михаил Горбачев возвращался на
Ставропольщину и садился на трактор, подрабатывал на продолжение уче-
бы, Зденек возвращался в Прагу, в стены библиотек; средневековые залы
хранили атмосферу времен великих мыслителей, работавших за теми же
столами. «Из Праги в 1950 году я послал Мишке почтовую открытку. Он мне
потом рассказывал, как едет на тракторе по полю, вдруг наперерез мото-
цикл, на нем вспотевший на жаре начальник райотдела милиции. Это была
сенсация: первый раз в село Привольное пришла открытка из заграницы!» –
будет он вспоминать 1.
Во времена Пражской весны Млынарж и Горбачев станут крупными по-
литическими деятелями: один – секретарем ЦК КПЧ, другой – вторым секре-
тарем Ставропольского краевого комитета партии. Подобно большинству
реформаторов, Млынарж даже мысли не допускал о возможном вмешатель-
стве армии в их внутрипартийные споры. За три недели до вторжения войск,
в дни братиславской встречи, в Праге был с делегацией комсомола генерал
Д.Д.Лелюшенко; его 4-я гвардейская танковая армия участвовала в освобож-
дении Чехословакии в 1945 году. Млынарж рассказывал: «На приеме гене-
рал, выпив лишнего, стал откровенен, хлопал меня по плечу: “Не бойся, Зде-
нек! В случае чего, мы вас снова будем спасать. Сразу! Армия уже наготове!” –
“Спасибо, – смеюсь, – не надо нас спасать, все в порядке!” А он свое: “Ты по-
нял? Чуть что, мы – сразу!” Я рассказал об этом Дубчеку, мы посмеялись. Ви-
димо, генерал уже что-то слышал, а у нас не укладывалось в голове. Невоз-
можно жить с мыслью, что вот-вот придут танки, и делать вид, что ничего не
происходит. Мы могли быть глупыми, но никогда не были хитрыми и ковар-
ными» 2.
После «московских переговоров» Млынарж, тогда секретарь ЦК и член
Президиума ЦК КПЧ, видя распад единства ориентированных на реформы
членов руководства и невозможность осуществить свои политические кон-
цепции, попросил приятеля Мирослава Галушку, министра культуры, помочь
перейти на работу в Национальный музей, в отдел энтомологии. Последним
толчком стал ноябрьский партийный пленум. Ему с Йозефом Шпачеком по-
ручили подготовить проект резолюции. А потом узнали, что в ночь перед
пленумом Дубчек, Черник, Гусак тайно встретились с Брежневым (кажется, в
Варшаве), с ним проконсультировались и утром предложили пленуму доку-
мент с формулировками, отличными от тех, которые были первоначально.
Характер поправок, а главное, способ, каким все делалось, убедили, что ему
не удастся совмещать с новым порядком свои этические принципы. Остаток
жизни он предпочел провести среди жуков. Это его страсть с детских лет. За
год до ввода войск, находясь в командировке в Грузии, он заехал к Горбаче-
вым. Горбачев был тогда главой Ставропольского городского комитета пар-
тии. Два дня оба собирали в степи жуков для коллекции Зденека. Могли ли
они тогда представить, что события разведут их в разные стороны и только
жуки будут напоминать безработному Зденеку о надеждах молодости?
«Ты с ума сошел!» – говорил Галушка Млынаржу, уже ушедшему с высо-
ких постов, но все еще члену ЦК. «Нет, я с ума не сошел, просто знаю по опы-
ту: лучше опережать события». «Ладно, – сказал министр Галушка, – дадим
тебе персональный оклад 8 тысяч крон». «Ни за что! – отвечал Млынарж, – за
привилегии меня быстро выгонят. Дай оклад, какой положен». – «На две с
половиной тысячи тебе не прожить». – «Но другие живут!»
С первого января 1969 года Млынарж стал заниматься жуками; раз в
месяц приезжает черная машина, привозит материалы для члена ЦК, он их
бросает в урну. В следующем году из партии выгнали министра Галушку. Тот
пришел к Млынаржу: «Зденек, не нужен ли музею швейцар?» – «Раньше надо
было думать!», – обнял друга энтомолог. Недавний министр культуры, про-
свещенный человек, близкий Дубчеку, устроился в сельской мастерской,
