товностью.
Мы сели за столик в углу ресторана Дома ученых на Ленинском про-
спекте. Пересказывать разговор не берусь, это невозможно. Они выросли в
разных историко-культурных традициях, оба любили родную землю, но си-
туация отвела им роль оппонентов, хотя по мировосприятию, каждым вы-
страданному, были братьями. По мысли Карпинского, не марксизм как идео-
логия обусловил советское вторжение в Венгрию, Чехословакию, Афгани-
стан. Это дело рук большевиков, толком не читавших, не понимавших, из-
вращавших Маркса. Они манипулировали понятием «социализм», построив
общество, от него по сути далекое. Советское общество конца 1960-х годов
оставалось высокомерным к окружающему миру, настороженно и не без за-
висти относилось к европейским народам (в том числе к чехам), живущим
лучше. Разочарованное в своих поводырях, не знающее, куда идти, но сохра-
няющее веру в собственное мессианское предназначение, больное Отечество
было чревато реставрацией сталинизма. И военная операция 1968 года – от
охватившего власть страха, как бы чехословацкая попытка соединить социа-
лизм с демократией, заразительная для способных мыслить, не привела к
краху кремлевских устоев.
Эти дни нас кружили, как в карусели, когда мелькают дома и лица, все
время новые, и присмотреться не успеваешь, и вывалиться невозможно.
Поехали электричкой в Переделкино на дачу к Евгению Евтушенко; по-
эт был в возбуждении от недавнего случая, когда на заседании Съезда
народных депутатов СССР инвалид афганской войны с открытым милым ли-
цом, опираясь на костыли, с трудом поднялся к трибуне и под дикий одобри-
тельный рев части зала стал грубо отчитывать академика Сахарова, перед
этим призвавшего депутатов потребовать от властей вывода войск из Афга-
нистана. Андрей Дмитриевич сидел в зале, опустив голову на грудь. «Хотите
послушать?» – поэт взял со стола стопку исписанных листков. «Эх, “афганец”,
запутанный малый, / сам распутайся и припади / к этой вдавленной больше,
чем впалой, / к этой совестью полной груди…»
У поэта сидели до вечера, а следующий день снова носились по городу,
по семинарам и диспутам демократических партий, объединений, движений,
горячо спорящих друг с другом. Везде обсуждали разгон демонстрации в
Тбилиси войсками Закавказского военного округа, забастовку шахтеров Куз-
басса, бои в Нагорном Карабахе и Абхазии… Все чувствовали, как нарастает
недовольство властью и падает ее престиж, вернее, то немногое, что от пре-
стижа оставалось. Яростное неприятие номенклатуры, ее дразнящих, оскор-
бительных для большинства привилегий объединило сторонников западной
ориентации и сторонников обновления социализма. Никто не называл вслух,
но все подразумевали чехословацкий вариант. Четверть века идея добира-
лась из Праги до Москвы.
– Завидую, – говорил Иржи, когда мы присели перевести дух у памятни-
ка Пушкину, – «интернациональная помощь» вам не грозит. Во всяком слу-
чае, с чехословацкой стороны…
Самой большой радостью для Иржи были часы, проведенные у Анны
Алексеевны Капицы и ее сыновей на Ленинском проспекте и на Николиной
Горе. Со стороны могло показаться, какие странные люди в этой ученой се-
мье, о каких-то пустяках ведут речь, не могут наговориться. И это была бы
правда, с тем единственным уточнением, что этим людям было счастье по-
нимать друг друга взглядами, недомолвками, паузами, выражающими боль-
ше, чем способны слова.
Зашла речь об отношении Петра Леонидовича к социалистической
идее. Анна Алексеевна заметила, что все дело в том, в каких этот строй руках.
Для Петра Леонидовича новый строй был ключом к каким-то неизвестным
прежде возможностям жизни, но было опрометчивым вслед за крупной ин-
дустрией, железной дорогой и т.д. все остальное хозяйство тоже передать в
управление государству. Ошибки очевидны, однако трудно сказать, они от
системы или от того, как она у нас получилась. Часы в обществе Анны Алек-
сеевны Иржи Ганзелка относил к самым счастливым в жизни.
Петр Леонидович скончался 8 апреля 1984 года, за три месяца до своего
90-летия.
За день до отлета Иржи из Москвы мы поехали на Новодевичье клад-
бище. У ворот купили цветы и пошли к могиле. Кто знал, что двенадцать лет
спустя рядом будет похоронена Анна Алексеевна.
Письмо в Москву (31 июля 1989 г.)
…Ленька, после трех суток, когда я спокойно занимался подробными заметка-
ми, все стало на свое место, по душе и по совести стало хорошо. При твоей огромной
помощи (это я всегда буду на любых обстоятельствах с удовольствием повторять
«слово в слово», как уже напечатано), выполнилось намного больше желаний, чем
можно было ожидать. Как я уже написал ААК 24: выразить только глубокую, искрен-
нюю благодарность, это совсем мало. Ты естественный друг навсегда, не только
мой и Мирослава.
Юлианка целует. С радостью брала в руки твой подарок, очень понравился. Не
удастся ему полежать в шкафу как реликвия. Он будет сопровождать ее в нашей
деревенской жизни. Ты отлично подлечил тоску шестнадцати длинных для нее су-
ток. Спасибо, Ленька! Теперь насчет твоей поездки в Карловы Вары. Здесь, при до-
машнем столе и в домашних обстоятельствах я не могу представить себе, как ты
трясешься несколько часов из Карловых Вар сюда и обратно, и в промежутке два-
три считанные часика у нас, вроде экскурсии. Мы с Миреком были бы счастливы, если
ты смог бы приехать на основе нашего приглашения или совсем отдельно в прият-
ное время ранней осени (октябрь). Или в связи с твоей поездкой в санаторий в Кар-
ловы Вары, до или после. Ты будешь самым любимым гостем у Мирка в Готвальдове
и у меня в Седло. Очень хочется поухаживать за тобою на совсем спокойных услови-
ях, не спеша и не подсчитывая минут.
Теперь, Ленька дорогой, извини за необходимые, чем я тебя всегда загружаю,
просьбы. Касаются того, что я в Москве недоделал или не успел сделать. Или просто
забыл.
1. Как уже сказал, забыл в гостинице, в дверцах холодильника маленький пла-
стиковый мешок с круглым светлым футляром. В нем находятся мои контактные
линзы. Их достать нелегко. Если они найдутся, очень тебя прошу прислать их мне
как заказное письмо, хорошо закрытое, чтобы физиологический раствор не вылился
(сухие линзы испортились бы).
2. Лев Николаевич Николаев из ТВ Программы Р 1 обещал дать мне магнито-
фонную кассету с нашим разговором (приблизительно 1 час). НЕ дал. Я очень хотел
бы эту кассету для Мирка и для нашего архива.
Лев Николаевич тоже обещал прислать нам кассету VIDEO с редактирован-
ным интервью. Очень прошу, напомни ему! И в-третьих: обещал прислать теле-
грамму, когда наше интервью пойдет по экрану.
3. Поверь или нет, но я забыл записать адрес Андрея П.Капицы. Очень прошу,
пришли его! Нужно отправить ему 4 книги, которые я (очень рад) обещал.
4. Не помню, кто мне обещал поэму Юрия Левитанского «Плач Влтавы» 25. Если
она тебе попадет в руки, прошу, не забудь обо мне!
5. Анна А. обещала книгу писем Петра Леонидовича к власти. Она никогда не за-
бывает. Но если бы так получилось, было бы совсем бестактно напоминать. В том
