Опасность, риск, стечение неблагоприятных обстоятельств, несмотря на многократные проверки и самую тщательную подготовку, всегда возможны, все предусмотреть нельзя. Так было, так оно и будет…

Однако работа есть работа, и человек, избравший профессию испытателя, заранее готовит себя к связанным с нею риску и неожиданностям. Готовность же эта как раз и основана не только на личном мужестве, но и прежде всего на уверенности в той технике, с которой работаешь, с которой имеешь дело, на доверии к людям, которые обеспечивают твою безопасность в полете.

В наше время, пожалуй, ничто так быстро не стареет, как различные технические устройства. Космические — не исключение. В самом деле: скульптуры Микеланджело, картины и фрески Андрея Рублева, египетские пирамиды и московский собор Василия Блаженного, другие выдающиеся произведения искусства и архитектуры пережили многие века. Но и сегодня они поражают своим величием и красотой. А вот первые рукотворные небесные тела — спутники, казавшиеся пределом совершенства еще каких-нибудь два десятка лет назад, сегодня дороги нам лишь как частичка истории, положившая начало космической эре.

Пройдет совсем немного времени, и сегодняшние орбитальные станции — чудо современной науки и техники — уступят свое место новым, еще более совершенным творениям инженерной и конструкторской мысли. Такова логика прогресса.

Космонавтика развивается стремительно. Если в первые два десятилетия эры космоса на разных орбитах побывало около ста человек, то уже в третьем на работу в космос отправится не одна сотня людей, на рубеже грядущего века «население» космоса, возможно, будет насчитывать уже тысячи косможителей, и наша профессия станет массовой.

Возможно… Однако космос и тогда останется космосом. Суровым, своенравным, полным неожиданностей и опасностей. И на его дорогах по-прежнему будут подстерегать радиация, метеорные потоки, резкие перепады температур, всплески солнечных бурь…

Космические старты стали привычными в наше время. Порой они воспринимаются как нечто само собой разумеющееся: таков, мол, бурный век научных и технических свершений. А о тех, кто отправляется на орбиту, со спокойной будничностью говорят: «Ушли на работу». И это объяснимо: за сравнительно короткий срок космонавтика прочно стала в ряд отраслей народного хозяйства. Этим можно гордиться. Ведь это показатель уровня развития страны, ее, если можно так сказать, инструментария для решения сложнейших научных и прикладных задач. Очень много наших повседневных земных дел ныне тесно связано с космической практикой. В планах на трудовые пятилетия перед космонавтикой ставятся конкретные задачи, и она их решает, решает успешно, с большой экономической эффективностью.

И все-таки будничность восприятия происходящего вряд ли оправданна. Человечество тысячелетиями обживает свою планету, свою обитель. Им накоплен огромный опыт. Однако техника, которую создают люди для своих земных благ, — земная. Время же обживания космоса исчисляется годами. Да и «дом», построенный на орбите, несравним с земным. И если в своей обычной квартире мы порой сталкиваемся с теми или иными неполадками, то чем больше и сложнее космический комплекс, тем больше и вероятность какого-либо отказа. Техника есть техника.

Штурм космоса слишком дорогое удовольствие, чтобы повторять уже пройденные маршруты, дублировать достигнутое, хотя в чем-то повтор и закономерен, он необходим для утверждения правильности выбранного технического решения. Движение же вперед путем еще неизведанного, непознанного всегда связано с риском. Нет, мы не ищем трудностей. Их ставит сама жизнь. К тому же в реализации столь сложных замыслов всего не предусмотришь.

Практически в каждом полете экипажу предстоит что-то делать впервые: испытывать новое оборудование и системы, опробовать снаряжение, выполнять сложные динамические маневры, новые эксперименты, производить новые работы на борту или вне станции.

Каждое усовершенствование, каждое новшество в конструкции корабля или орбитальной станции, создание модулей, подобных «Космосу-1443», другой космической техники требует не только решения труднейших научно-технических проблем, коллективного творчества большого числа специалистов, высших проявлений инженерной мысли и конструкторского таланта, но и большого мастерства и мужества испытателей, тех, кому предстоит впервые опробовать новшество в условиях реального полета. И от того, насколько успешно экипаж выполнит возложенные на него задачи, насколько глубоко сможет проанализировать и оценить итоги испытаний, зависит зачастую судьба не только того или иного прибора, технического решения, но и целого направления в космонавтике.

А условия, в которых проходят эти испытания, да и вся «космическая» работа весьма своеобразны. Одна невесомость ставит целый ряд проблем и вносит определенный дискомфорт в самочувствие человека. К ней привыкают, особенно в длительных рейсах. Но она не упустит случая напомнить о себе, а забывчивость по отношению к ней может обернуться тяжелыми последствиями.

Мы уже много знаем о невесомости. Многое, но далеко не все. Как будет влиять на человека еще более длительное (год, два, три) пребывание в космосе, в условиях ограниченного пространства, напряженного ритма, быстро меняющейся обстановки? Вспомним монтажные работы на «Салюте». Предстояло «проникнуть» в район станции, не предусмотренный для посещения. Многое нужно было решать, как говорится, на месте. И верным мог быть лишь единственный путь. Как выбрать его и не ошибиться?

Работа в скафандре, в перчатках (не в лайковых) тоже не из легких. Особенно если иметь в виду операции, которые требуют точных движений, определенных усилий, и выполнить их надо успеть, пока корабль или станция находится на «светлой» части орбиты. Случалось, что пот заливал глаза, намокало белье, система охлаждения не справлялась. В Центре управления, в сеансах связи порой слышишь тяжелое дыхание тех, кто трудится на орбите, скрежет зубов, острое словцо, сорвавшееся в отчаянии… Телеметрия показывает учащенный пульс, растущую температуру. Все на пределе.

А теперь представьте, что на освещенной стороне металлические поручни нагреваются до температуры 100–150 градусов, что прорез или прокол скафандра чреват опасными последствиями, что существует немало других факторов, создающих «психологический фон» космонавта. Вот такая она, космическая работа. А делать ее нужно. Чтобы не произошло каких-либо осложнений, экипаж должен ни на минуту не забывать о возможных сюрпризах космоса.

Каждому полету предшествуют тренировки: и на земле, и в бассейне гидроневесомости, и на борту самолета-лаборатории. На этом этапе подготовки отрабатывается весь цикл будущих операций. Многочасовые занятия повторяются многократно: нужен автоматизм, нужен твердый навык.

Как долго длится подготовка к старту? По-разному. Случается, что в одном экипаже собираются люди, чей путь в космонавты неравнозначен по времени: у одних — годы, у других — месяцы. Это объяснимо. У каждого на борту — у командира, бортинженера, космонавта-исследователя — свои задачи, свой круг обязанностей. У командира он шире. Поэтому прежде чем возглавить экипаж, он проходит еще и курс специальной подготовки. Она включает подготовку летчиков-испытателей, обретение навыков в использовании резервов той или иной системы, умения безупречно управлять кораблем и станцией.

Автоматы? Да, они есть. И немало. Эти надежные помощники человека в космическом полете берут на себя многие операции. Многие, но не все. Было время, когда вопрос об активности космонавта служил предметом острых дискуссий. Это закономерный период в истории пилотируемой космонавтики. Грозная неизвестность космоса заставляла конструкторов склоняться к определенному техницизму. Но практика показала, что у этого пути есть свои изъяны, инженерная психология дала им аргументированное объяснение. Человек, когда он участвует в управлении, способен к психологическому упреждению любой неожиданности.