- Ну, всё не так трагично, - смутилась Ольга. - Мне на самом деле уже легче, просто иногда вдруг как накатит из прошлого... как сейчас.
- А ты отпускай боль и переключайся. Пытайся быть легче, веселее, попробуй вновь довериться людям. И главное - ничего не бойся. Концентрируйся на хорошем, ищи в себе лёгкость и благодать. И тогда это проявится в глазах, в жестах, походке... И однажды ты взлетишь как птица.
- Ну да, птица-курица, - вдруг хихикнула Ольга.
- Вот ещё! - вскинул бровь священник. - Я тут ей о высоком...
- ...полёте в прыжке?
Отец Иван не выдержал и рассмеялся.
- Знаешь, а такой дерзкой ты мне больше нравишься.
- Так это я и есть, настоящая, когда без утрат, боли и долга.
- Но то, о чём я говорил, о душе и благодати...
Ольга посерьёзнела.
- Я сама много думаю об этом в последнее время и стараюсь понять, как жить дальше. Хочу снова любить ...и боюсь. Может моя судьба - одиночество?
- Нет, - покачал головой отец Иван.
- А доверить свою тайну новому человеку и тем самым подставить его под удар - разве не опасно? Я ведь не за себя переживаю.
- И зря. Доверившись, ты дашь возможность человеку сделать свой выбор. Дальше всё будет зависеть уже только от него. Родные и близкие люди нужны всем, Оля, ведь они нас хранят. А уж тебя любящий человек будет беречь, как зеницу ока, так что послушай совет опытного человека - начинай разрушать стены Иерихона, что ты возвела вокруг своей души. Тебе же самой потом станет легче.
Ольга встала со скамьи, сделала шаг к иконостасу, молча прошептала молитву и перекрестилась, а потом, повернувшись к отцу Ивану, уточнила:
- Значит, радость, лёгкость и свобода?
- Одним словом - благодать, - улыбнулся священник. - Подойди ко мне, благословлю. - Он накрыл девушке голову епитрахилью и прошептал слова отпущения грехов. - Всё, иди отдыхай. Когда мы вновь увидимся? Может, придёшь сюда в ночь на Рождество?
- Не могу, я специально отдежурила на Новый год, чтобы Святой вечер провести с родными. Так что зайду к вам вечером 8-го, к вечерней службе.
- Храни тебя Бог, дитя. И с праздником минувшим и наступающим.
- Вас также. До свидания.
Глава 7.
Ольга любила встречать Рождество в Стусове у бабушек. Они с мамой загодя приезжали в село, нагруженные продуктами и подарками, украшали ёлку в гостиной (бабушки Новый год не праздновали) и два дня готовили ужин на Святвечер - ровно двенадцать постных блюд, где основным угощением была кутья, борщ с пампушками, вареники и взвар. А ещё на стол выставлялись капуста тушёная с черносливом, острая фасоль, голубцы с грибами, рыба во всех видах - от селёдки до заливной, и различная консервация - маринованные грибы и помидоры, солёные огурцы и квашеный чеснок. Десерт - различные виды печенья - никто уже осилить не мог, так все объедались, и он оставался на завтрак. Из алкоголя женщины предпочитали шампанское, зато утром все любили пить крепкий горячий чай и лишь Ольге бабушки разрешали варить кофе, ворча, что уж в такой-то праздник можно было бы от него отказаться.
- Вы же знаете, - укоряла их внучка, - у меня по утрам низкое давление, а кофе помогает встряхнуться.
- Понимаю, - кивала баба Надя, - тебе силы нужны, поэтому и разрешаю, но уж поворчать-то мне можно?
- Конечно можно, вон и баба Мария поворчит с тобой дуэтом, а мы с мамой послушаем, - хохотала Ольга.
В этом году традиция встречи Рождества не изменилась, только теперь женскую часть рода Коляда - "Просто рождественская фамилия какая-то", - шутила девушка - надёжно "разбавили" отчим Василий Васильевич и бессменный привратник старушек Борис Малёванный. Борис, уволившись из охранной фирмы три года назад, навсегда переехал в Стусов к сестрам Коляда. На нём была вся мужская работа по дому и во дворе, ещё он следил за многочисленными посетителями, приезжавшими сюда на лечение. А в прошлый свой приезд Ольга узнала новость - Малёванный нашёл в Стусове невесту и после Пасхи собирался играть свадьбу.
- Жить я буду у жены, - объяснял он девушке, - а работать, по-прежнему, тут, у бабы Марии и бабы Нади. Они же мне роднее всех родных.
- Получается, ты мне тоже родня? - лукаво улыбалась Ольга.
- А как же, считай меня названным братом, ведь из такой передряги вытащила, как вспомню - жуть берёт.
Вечером, накрыв праздничный стол, всей семьёй сходили в церковь на службу, а возвращаясь, полюбовались на огромный молодой месяц, нависший над горизонтом. "Словно нас разглядывает и улыбается, - прошептала баба Надя. - Освещает округу лучше всяких фонарей". И действительно, село, покрытое снегом, словно окутало снежной белизной, отчего было ясно, как днём, и лишь у высоких заборов залегли синие тени, бегущие по дороге до самой околицы, к дому Коляда.
После ужина, когда мужчины разошлись спать, женсовет Коляда слушал отчёт Ольги о том, что происходит в её жизни, а также планы девушки на будущее.
- Свой кабинет - это хорошо, - резюмировала Зоя, - ты сможешь легально работать силой, а как же твой Салон тут, в городе?
- Не брошу и обязательно буду приезжать, чтобы принимать самых тяжёлых пациентов, - ответила матери Ольга. - Но, сама понимаешь, моя жизнь сейчас - в Киеве и менять я её не намерена.
- А вот это плохо, - грозно заявила баба Мария. - Я не о работе говорю, а о личной жизни. Почему ты махнула на неё рукой? Три года миновало после смерти Виктора, пора бы уж задуматься о новой семье и о детях.
- Поддерживаю, - вскинулась мать, - я хочу внуков. Неважно, мальчиков или девочек, но хотя бы одного можно же родить для начала?
- Девочка нужна обязательно, чтобы силу рода продолжить, - добавила баба Надя, - и не тяни с этим, пока ты молодая и здоровая, внучка. Не хочешь замуж - ладно, сейчас такое время, что штамп в паспорте для рождения ребёнка - не главное...
- Нет, - решительно заявила Ольга, - у меня всё будет правильно, то есть, вначале брак, а затем ребёнок. Я хочу, чтобы у маленького были и мама с папой, и дом, и вы все.
- Так мы ж об этом и говорим, - кивнула, улыбаясь, Зоя. - Рассказывай, кто это? ...Молчишь? Я ведь уже поняла, что у тебя кто-то появился. Кто?
- Он ещё не появился, но пытается изо всех сил, - хмыкнула Ольга. - Я пока думаю.
- Хочешь погадаю? - предложила мать.
- Не нужно, я вообще по жизни фаталистка, если Богу угодно, чтобы этот человек стал для меня кем-то важным, так оно и будет.
- Только не тяни долго, - вздохнула Зоя, - а то неопределённость убивает чувства очень быстро.
Киев встретил заторами. Уже на окружной, медленно двигаясь в крайнем ряду, Ольга вздыхала. "Все возвращаются после праздников, вот и пробки. А я ведь могла ещё вчера приехать, но так хотелось лишний день побыть с родными, вот теперь ползу". Дома девушка оказалась спустя лишь два часа, недовольная и уставшая. Закинула бельё в стирку, разложила продукты в холодильнике, которые мать и бабушки еле впихнули в багажник (а что же еде пропадать, столько наготовили) и нырнула в ванную. Уже перед сном набрала номер Дыма Сокоры и договорилась о совместной поездке в мастерскую за поясом.
- Чем занималась в эти дни? Отдыхала? - поинтересовался Дима.
- Если объедание можно назвать отдыхом, то да.
- Не понял...
- Святой вечер, Дым, как не понять?
- А-а, - отозвался. - В нашей семье это было не принято. Родители - коммунисты и убеждённые атеисты, к вере относились сугубо отрицательно. Правда, после смерти отца мама свои взгляды на церковь поменяла и начала посещать ближайший храм, а я вот так и остался недоучкой. Пытаюсь верить, но... это сложно - верить в то, что не понимаешь и не можешь объяснить.
- Плохо, - убеждённо отозвалась Ольга. - Не пытайся анализировать то, что анализу не может поддаваться априори. Бог - это вера разума и чувства, Он - начало всех начал.
