Эта история произошла много лет назад, Элиза была еще совсем маленькой, и, как всегда, когда речь заходит о далеком прошлом, нельзя с уверенностью утверждать, что дело обстояло именно так. Каждый член семьи представляет историю по-своему, и воспоминания эти всегда чем-то отличаются друг от друга.

Вот как рассказывает об этом Приска, которая считает, что раз она лучшая подруга Элизы, то ей видней.

Итак, вернемся в прошлое, когда Элизе минуло пять лет.

Она, как известно, жила с бабушкой Мариуччей и дядями Леопольдо, Казимиро и Бальдассарре, ведь родители ее погибли при бомбардировке ровно за неделю до конца войны.

Сразу после этой трагедии вторая Элизина бабушка, Лукреция, предложила забрать сиротку к себе. Она считала, что больше подходит для воспитания ребенка, чем бабушка Мариучча, ведь она богаче и квартира у нее побольше. Да не просто квартира — свой дом с большим садом, а еще автомобиль с водителем, две горничные, садовник и повар. И впридачу дедушка Анастазио, который ходит у нее по струнке. А бабушка Мариучча вдова и живет с тремя сыновьями в квартире, которая к тому же пострадала от бомбежек. Но она тоже хотела оставить внучку у себя, ведь Элизины родители сами доверили ей свою малышку, чтобы она уехала с ней в деревню, подальше от войны. Две семьи спорили полгода, пока дедушка Анастазио и дядя Леопольдо не решили разыграть девочку в шахматы. Партию выиграл дядя Леопольдо, и Элиза осталась с родственниками с папиной стороны. По правде говоря, ей страшно повезло, потому что бабушка Лукреция — ужасная зануда, всеми командует и ко всему придирается; а бабушка Мариучча, наоборот, очень добрая и не умеет говорить нет.

То, что Элиза не выросла дикарем, полностью заслуга ее дядей, особенно дяди Леопольдо, брата-близнеца Элизиного отца, который стал ее официальным опекуном, когда она осиротела.

И вот когда Элизе было пять лет, мэр города распорядился, чтобы семья Маффеи освободила квартиру на полгода. Дело в том, что городской совет постановил отремонтировать пострадавшие от бомбардировок дома, и жильцам предстояло на время работ найти себе другое пристанище. Друзья наперебой принялись предлагать семье Маффеи приютить их, и сначала, конечно, они собирались пожить в доме адвоката Пунтони, ведь он не просто отец Приски, лучшей подруги Элизы, но и сам лучший друг дяди Леопольдо, еще со школьной скамьи.

Но тут Пунтони тоже получили приказ освободить квартиру, и им пришлось уехать в загородный домик в Каповенто, где могла поместиться только одна семья. Теперь Элизе предстояло два месяца прожить не только вдали от дома, но и вдали от лучшей подруги.

Тогда бабушка Лукреция, дом которой совсем не пострадал от бомбардировок, известила семью Маффеи, что ее гостевые комнаты в их полном распоряжении.

Все три дяди Элизы заявили, что им все равно, где жить, пусть решает бабушка Мариучча. Бабушка Мариучча без колебаний выбрала дом своей старой няни Изолины.

— Мы с ней как родные, — объясняла бабушка Элизе. — Представь только, сколько раз она мыла мне попу и меняла пеленки, когда я была маленькой!

Приска очень удивлялась, что у такой старушки, как бабушка Мариучча, есть еще и няня. Но так оно и было: Элизиной бабушке тогда было шестьдесят пять, а няне — восемьдесят два. Она начала работать няней в шестнадцать лет и вслед за бабушкой Мариуччей воспитала всех ее четырех сыновей (папу Элизы и трех ее дядей). Двадцать лет назад няне Изолине пришлось, к своему великому огорчению, покинуть дом Маффеи и уйти на пенсию. Дом ее стоял прямо напротив виллы бабушки Лукреции, сначала няня жила там с больной родственницей. Теперь родственница умерла, и в квартире оставалась одна свободная спальня.

— Туда мы положим мальчиков, — распорядилась няня и одолжила у соседей три раскладушки. Элизе было смешно, что эти три огромных дядьки с бородой и усами будут спать в рядок, как семь гномов.

Самой ей вместе с бабушкой предстояло спать в комнате с няней.

— Как в казарме! — воскликнула бабушка Лукреция, когда узнала об этом. Ей было обидно, что сватья не приняла ее приглашение. Ведь на вилле столько свободных комнат! Что люди подумают?

— Хотя бы ты, Элиза, непременно должна переехать к нам.

Но Элиза не хотела.

— У тебя здесь много всего интересного, — объясняла она, — но ты не разрешаешь ни к чему прикасаться. Ты ничего мне не разрешаешь. Это опасно, то не гигиенично, не шуми, не трогай, разобьешь. Воспитанные девочки не свистят… Ты на все говоришь «нет».

— А что делать? — ответила бабушка Лукреция. — Кто-то же должен тебя воспитывать. Вот увидишь, эта размазня Мариучча тоже когда-нибудь скажет тебе «нет».

— Что ты! Она никогда мне так не скажет.

— Спорим?

Они поспорили на то, что если Элиза проиграет, то хотя бы три месяца проживет на вилле. Но Элиза была уверена, что выиграет.

Итак, она сложила в чемодан свою одежду и игрушки и переехала вместе с бабушкой и дядями к няне.

Не думайте только, что няня Изолина была какой-то ветхой старушкой, хотя ей и перевалило за восемьдесят. Наоборот. Это была невероятно высокая крупная женщина. Она говорила низким голосом и тайком выщипывала усы пинцетом для бровей, как вскоре обнаружила Элиза. Конечно, Элиза знала ее с рождения. Девочка не раз бывала у нее в гостях, они вместе гуляли, и няня часто приходила к ним на ужин. Но одно дело просто дружить, а другое — жить под одной крышей.

К тому же Изолина, хоть и давно ушла на пенсию, в душе все равно оставалась няней, а значит, считала себя в ответе за здоровье и воспитание каждого ребенка, который находился поблизости. Поэтому когда за ужином дядя Казимиро дал Элизе глотнуть белого вина, она очень возмутилась:

— Ты с ума сошел! Скажи спасибо, что сидишь на другом конце стола, не то схлопотал бы по шее!

— Я просто хотел выпить за твое гостеприимство, — оправдывался дядя Казимиро.

— А ты, Мариучча, почему разрешаешь ему это безобразие? — не сдавалась няня. — Ты что, не знаешь, что детям нельзя алкоголь? Даже нюхать нельзя!

И ведь правда. У Элизы уже как будто закружилась голова. Наверное, это вино ударило ей в голову, раз она стала так вызывающе себя вести, словно нарочно испытывая терпение бабушки Мариуччи и чуть не проиграв свой спор.

Когда пришло время ложиться спать, дяди отправились в свою комнату. Няня Изолина с трудом поднялась из-за стола.

— Ну-ка, Элиза, в кровать! Уже поздно, — произнесла она тоном, не терпящим возражений.

— Пусть бабушка меня уложит! — захныкала Элиза. Обычно она вела себя по-другому, но из-за этого вина ей было как-то не по себе и язык заплетался.

Бабушка промолчала.

— Мариучча, давай сразу договоримся, — взорвалась няня. — Кого будет слушаться девочка? Тебя или меня?

— Элиза — такая умница, — ответила бабушка. — Ей не надо никого слушаться. Она сама знает, что ей делать.

— Хорошо. Тогда я не вмешиваюсь, — сухо сказала няня. — Даже обсуждать это не буду. Спокойной ночи!

И она направилась в ванную.

Бабушка взяла на руки Элизу, у которой уже слипались глаза, и отнесла в комнату. Там стояли две большие кровати: нянина и бабушкина, которую дяди перевезли на тележке из их старого дома. А для Элизы няня велела притащить из подвала бледно-зеленую детскую кроватку с решеткой. Кроватку для малышей. Увидев ее, Элиза смертельно обиделась — ведь в пять лет человеку не нужны бортики, он и так не сваливается с кровати, — и заявила с вызовом:

— Я не буду здесь спать.

— Хорошо, солнышко, — сказала бабушка. — Будешь спать в моей кровати? Или поспишь на диване в гостиной?

— Нет.

— Давай попросим кого-нибудь из дядей, пусть поспит на диване, а ты на его кровати в комнате мальчиков.

— Нет, я не хочу туда. Я буду спать здесь, на полу, — заявила Элиза.

Бабушка и глазом не моргнула.

— На матрасе или прямо на полу? — спросила она, как будто это самое обычное дело.