- О, да! – оторвался Лексус от созерцания конфеты и засунул ее в рот. - Ориентация у него абсолютно точно самая что ни на есть подходящая!
- И что дальше?
- А что дальше?
- Тебя сегодня домой не ждать?
- Чего это? Я только завтра уезжаю.
- А как же этот парень? – удивился Олег.
- Олежик! Ну, что за пошлые мысли? Мне просто было скучно и любопытно…
- Лекс, я тебя десять лет знаю…
- Одиннадцать.
- Тем более! Когда тебе просто скучно или любопытно, ты мышек препарируешь. Или заявляешься на концерт Любэ…
-…голышом! – закончил одновременно с ним москвич. - Эх, молодость, молодость…
- Да уж… Знал бы я в свой первый день в институте к какой оторве подсаживаюсь! Ты же выглядел таким мальчиком-колокольчиком, с этими очёчками твоими и блондинистым хвостиком…
- Сюрприз, дорогой!
- Таки сюрприз, да… Так, что с брутальным брюнетом? – мотнул он головой в сторону закрытой двери.
- Да ничего. Олежик, я его знаю без году неделю!
- Лекс, у тебя уже сколько никого не было? – москвич зло зыркнул на него из-под рассыпавшейся по лицу челки и перекинул конфету в другой уголок рта. - Кому сказать, что такая циничная и оторванная на всю голову зараза, как ты, ищет большой и светлой любви, мне же в жизни никто не поверит!
- Ну, ищу, - буркнул блондин, продолжая играть Чупа-Чупсом. - Мы, циничные твари, знаешь ли, тоже хотим немного тепла и ласки. Так, для разнообразия суровых будней.
- Ну, и что тогда… - начал его приятель и тут же оборвал сам себя. - Да прекрати ты это делать!
- Делать что? – удивился Лексус, с громким чмоком вытаскивая конфету.
- Вот это! – ткнул Олег в нее пальцем. - Ты себе не представляешь, насколько непристойно выглядишь!
- Непристойно? – округлил глаза тот. - Ты знаешь, сколько часов своей бурной молодости я потратил, чтобы освоить этот % непечатно % жест, а ты его называешь всего лишь непристойным?! Да у меня из-за тебя комплекс неполноценности разовьется! Ну-ка, повторяй за мной - % непечатно %!
- Лекс, отвали!
- Нет, я таки научу тебя нормально материться! Ну? % непечатно %!
- Отвали, пошляк! – расхохотался парень. - И не увиливай от темы! Мне показалось, что вы с тем парнем… Как его зовут, кстати?
- Тарас.
- Красивое имя. Редкое. Так вот, вы с Тарасом вроде нашли общий язык. Даже два! – хохотнул он, вспоминая увиденную ранее сцену.
- И это говорит человек, стесняющийся сказать слово % непечатно %? Ну и кто из нас пошляк после этого?
- Я не…
- Стоп! – перебил его на полуслове Лексус. - Сто-о-о-п! Тпру! Ты что, подсматривал?!
- Ну, должен же я был убедиться, что ты его не изнасилуешь прямо в моей ординаторской!
- Это еще большой вопрос, кто бы кого изнасиловал, - пробурчал Демьянов, откидываясь на спинку дивана и с точностью матерого баскетболиста забрасывая несчастную карамельку в мусорную корзину на другом конце комнаты.
- Опа! – сверкнул глазами приятель. - А что, в этот раз возможны варианты?
- Блин, Олег! – вцепился в собственную шевелюру блондин. - Как же мне иногда хочется, чтобы ты был хоть чуть-чуть, хоть капельку, хоть вот столечко гомофобом!
- А с хрена ли мне быть гомофобом, имея старшую сестру-яойщицу и лучшего друга - непрошибаемого гея?
- И правда, с хрена ли? – протянул москвич. - А с хрена ли ты не пользуешься своим чувством такта?
- Чтоб не испачкать! – ухмыльнулся тот. - Так Тарасу ты шанс давать не собираешься?
- Дорогуша, у тебя что в школе по географии было? Где Москва, а где Питер представляешь? Тут вообще без вариантов…
Ну, спроси уже
Данная Демьяновым подсказка оказалась как нельзя кстати. Перевернув отчетности банка крови и отсеяв более девяноста процентов клиник, не заказывавших кровь редкой группы в течение года до дня смерти Гладковского в апреле, следователи сосредоточились на оставшихся одиннадцати. И третья же по счету, куда заявился в сопровождении волшебных корочек и кучи вопросов напарник Ефимова, оказалась прямым попаданием. Небольшое частное заведение, специализирующееся большей частью на операциях по увеличению груди, располагалось в Богом забытом городке в сорока километрах от Питера. Единственный практикующий хирург клиники сначала усиленно делал вид, что ничего не знает, не понимает и вообще его тут не стояло. Но стоило Василию прозрачно намекнуть, что у врача, проведшего эту операцию, есть всего два варианта – быть свидетелем или же соучастником, как тот проявил недюжинные способности к арифметике. В смысле, быстренько прикинул два плюс два и, получив правильный ответ, довольно точно описал и покойного Синицына, и сопровождавшего его и оплатившего услуги клиники Удовиченко. А потом и опознал по фотографиям.
Круг замкнулся, оставив Николая Викторовича просиживать нары, а его адвоката бегать, сбивая ноги в кровь, пытаясь добиться хотя бы домашнего ареста. Никаких шансов на это, впрочем, не было. Уж больно железобетонными оказались улики, переданные Ефимовым в прокуратуру. Удовиченко ожидало от 15 лет строгого режима, если найдет, кому всунуть взятку, до пожизненного, если все будет по-честному.
Надо ли говорить, что когда утром следующего дня Тарас заявился в холодную и мрачную вотчину Михаила Борисовича, он пребывал в самом радужном настроении? Дело об убийстве политика он распутал, висевший на отделе уже несколько месяцев глухарь Синицына тоже, да и личная жизнь выкинула абсолютно невообразимый финт ушами и, кажется, начала налаживаться. Ведь ему же не показалось вчера, да? Лешка же в самом деле отвечал! И Тарас был почти на сто процентов уверен, что отнюдь не под действием наркотика.
А уверенность эта появилась после вчерашнего разговора со знакомым наркологом. Парень очень волновался о последствиях, коими могло грозить безбашенному криминалисту неосторожное обращение с наркотическими веществами, а потому решил лично убедиться, что все в порядке.
- Славик, - позвонил он приятелю, работавшему наркологом в городском диспансере. - Мне про один наркотик узнать надо. Ауксилиуме.
- Подлизаться решил? – хохотнули в трубке. - Или правда латынь от нефиг делать выучил? Ладно, помогу. Что интересует?
- Ауксилиуме, - повторил Тарас.
- Да, помогу, сказал же! Какой наркотик?
