Литмир - Электронная Библиотека

Полковник вышел и спустя несколько минут вернулся с полным генералом, от которого сильно пахло одеколоном. Очевидно, полковник вытащил генерала прямо из парикмахерского кресла.

Генерал, словно прицеливаясь, прищурил левый глаз.

— Вы хотели со мной поговорить, военврач? К вашим услугам.

— Я жена лейтенанта Рывчука, генерал. Мне сказали, что он служил под вашим командованием.

— У меня в отряде, как вы понимаете, много лейтенантов, но Рывчука я запомнил. За несколько часов до начала войны он привез с заставы перебежчика. Я их отправил в центр.

— Что же с ним случилось?

— Мы с вами солдаты, военврач, и знаем, что такое война. Когда управление отряда отступало, мы видели на дороге разбитую машину, на которой уехали офицеры с перебежчиком. Прямое попадание...

— Погиб?

— Я все написал полковнику. Застава, на которой служил ваш муж, три часа оказывала героическое сопротивление наступающим армиям. Спастись никому из защитников заставы не удалось. Все до одного пали смертью героев. Не только у вас горе... У многих...

Подошел полковник.

— Примите, доктор, мои соболезнования. Вот справка. Возьмите ее, Наталья Васильевна.

На ведомственном бланке четко отпечатаны строки. Наталья Васильевна пошатнулась. Был человек — осталась похоронная...

Вот и исполнилось двадцать пять — четверть века.

Выстроившиеся чередой двадцать пять Наташиных лет таят в себе трудные дни. В детстве она носила одно и то же платьице, пока окончательно из него не вырастала. В студенческие годы ей было не до нарядов. После женитьбы они с Владимиром Рывчуком не успели создать своей семейной квартиры — началась война. А теперь вот ей больше никогда не суждено увидеть человека, которого она назвала своим мужем, с которым прожили они вместе всего один месяц и были счастливы.

— Доктор! Профессор начинает обход, — выводит ее из задумчивости молоденькая сестра.

— Иду! — На ходу завязывая тесемки на белом халате, Наталья Васильевна торопится в палату.

День рождения Натальи Васильевны прошел в обыденных госпитальных хлопотах. Она обходила палаты, выслушивала больных, выписывала лекарства, радовалась, что у танкиста Игоря Снегиревского здоровье пошло на поправку, и огорчалась, что у полкового комиссара поднялось давление.

Наталья Васильевна уже собиралась идти домой, когда регистраторша Марина протянула ей телефонную трубку.

Звонила Ирина Сазонкина. Она поздравила Наташу с днем рождения и предложила по этому поводу устроить маленький «сабантуй».

— От кого ты узнала, что у меня день рождения? — полюбопытствовала Наташа.

— Он сам тебе сейчас скажет.

— Наташенька! Поздравляю с днем рождения! Желаю счастья, здоровья, успеха!..

— Вялых? — удивилась Наташа. — Почему ты у Сазонкиной?

— Случайно встретились в метро.

— Откуда ты ее знаешь?

— Разве забыла, что знакомила меня с Ириной дважды — в Москве и в Горьком? Наташенька, давай встретимся. Мне кажется, твоя подруга внесла дельное предложение. Мне бы очень хотелось этот вечер провести с тобой.

— Спасибо, Володя.

— Так ты придешь?

— Не знаю... Не обещаю...

— Я тебя очень прошу. Передаю трубку. Ирина хочет тебе что-то сказать.

— Что ты мучаешь такого хорошего парня? — засмеялась Сазонкина. — Приходи. Будем ждать.

— Постараюсь...

Повесив трубку, Наталья Васильевна решила: «Не пойду!», но тут же подумала: «А почему, собственно говоря, не идти? Вялых настоящий друг».

На этот раз стол Сазонкиных был накрыт весьма скромно.

— Бедность не порок, но, признаюсь, большое свинство, — заметил Сазонкин. — Еще в начале месяца отоварили карточки, и вот теперь вынуждены оставаться наедине со своим хорошим аппетитом. Но наши лишения ни в какое сравнение не идут с вашими, — Сазонкин обратился к Вялых. — Вы, фронтовики, знаете, что такое настоящие трудности. Преклоняемся перед вашим мужеством! Перед вашим долготерпением! — Сазонкин чопорно поклонился Вялых.

Как и в прошлый раз, говорил в основном Сазонкин. Говорил на любую тему. Он упивался своим красноречием. Но в этот вечер, против обыкновения, это почему-то не раздражало Наталью Васильевну. Ей было приятно сидеть молча, чувствуя на себе внимательный взгляд Владимира, смотреть, как он разговаривает, улыбается...

Улучив минуту, Ирина шепнула ей на ухо:

— Хочешь, я уведу сейчас Вячика? Останетесь вдвоем.

— Ты что, с ума сошла?! — зарделась Наташа. — Не смей!

Вскоре после этого разговора Наталья Васильевна стала прощаться.

— Ну, пора домой. Завтра рано вставать...

Владимир Вялых пошел ее провожать.

Они шли по заснеженным улицам Москвы, не замечая ни мороза, ни порывистого ветра, забирающегося под шинель.

— Ваши пропуска.

Вялых непонимающе посмотрел на лейтенанта с красной повязкой на рукаве шинели. Неужели наступил комендантский час?

— У меня пропуска нет.

— Придется пройти в комендатуру.

— Может, отпустите, товарищ лейтенант? — неуверенно попросил Вялых. — Мне-то ничего. Я в отпуске. А она врач. Ей завтра на дежурство в госпиталь...

— Раз в госпитале работает, должна пропуск иметь.

— А у меня и в самом деле есть пропуск! — вспомнила Наталья Васильевна, расстегнула шинель и достала из кармана гимнастерки удостоверение личности и пропуск, разрешающий свободное передвижение по Москве после 24 часов.

Возвращая документы, лейтенант удивился:

— Что же вы раньше, товарищ военврач, не показали пропуска?

Вялых предъявил отпускное свидетельство и удостоверение личности офицера.

— А пропуска у меня нет. Я только из госпиталя.

— Ну что ж, военврач может быть свободной, а вас, старший лейтенант, мы возьмем с собой.

— Это исключено! — воинственно вмешалась Наташа. — Считайте, что я как врач сопровождаю раненого.

— Кто из вас раненый, сразу не поймешь! — пошутил лейтенант.

Солдаты, сопровождавшие офицера, засмеялись.

— Угадал, лейтенант, — ответил Вялых. — В самое сердце, прямой наводкой.

— Раз такое тяжелое ранение, тогда, пожалуй, не задержим. Как вы думаете, ребята?

— Точно, товарищ лейтенант! — дуэтом ответили солдаты.

— Мой совет, старший лейтенант, патрулю больше на глаза не попадайтесь.

Владимир и Наташа молча идут по московским улицам. Двое в военных шинелях...

ВРЕМЯ ИСПЫТАНИЙ

— Я тебе не потатчица! Съезжай с квартиры, бесстыжая! — решительно сказала Наташе Николаевна.

Наталья Васильевна ничего не ответила. Что скажешь Николаевне и другим, непременно желающим вмешаться в ее личную жизнь? Да, широкий офицерский ремень уже не сходится на талии! А гимнастерка, словно парус, топорщится над юбкой, обтянувшей живот! Ну и что? Разве обыватели в силах понять, что плод, зреющий в ее теле, — это плод великого чувства, которое сильнее смерти и страха смерти. Родить ребенка от любимого человека великое счастье! Она будет работать до последнего дня, останется на своем посту и не откажется от счастья материнства, даст жизнь новому человеку, когда кругом гуляет смерть.

Сложив вещи в чемодан, Наталья Васильевна направилась к двери. На пороге она обернулась, спокойно поблагодарила за предоставленный приют. Сердце Николаевны защемило. Вправе ли она выпроваживать на улицу женщину в таком положении? Уже миролюбиво она сказала:

— Куда же ты сразу с чемоданом? Подыщи сначала квартиру, а потом и вещи отвезешь.

Наталья Васильевна молча положила на комод ключ от входной двери и ушла.

Наталья Васильевна пришла в госпиталь с чемоданом в руках.

— Никак в декретный собралась, доктор? — спросила регистраторша Марина Юрлакова. — Не рано ли? Вялых вроде совсем еще недавно из госпиталя выписался.

— Рано, Мариночка, рано! — не обращая внимания на тон регистраторши, ответила Рывчук. Счастливая улыбка блуждала по ее лицу. — Я постараюсь не бросать работу до самого последнего дня.

43
{"b":"557820","o":1}