Он так и стоял в нерешительности, не зная, что делать, пока не почувствовал, как руку обожгло прикосновение циркача, и он вложил в нее монеты. Тепло от них постепенно поднималось прямо к сердцу, и Ольгерд застыл, прислушиваясь к такому новому для него ощущению. И пока он пытался разобраться в новых, незнакомых чувствах, захлестнувших душу, его вдруг поцеловали.
Семь лет никто по собственной воле даже не дотрагивался до него, семь лет только шепот за спиной, а тут вдруг… Как это понимать?
Как насмешку. Поцелуй был жестким - циркач словно наказывал его. За что? Какая разница… Ольгерд уже привык, что для наказаний никаких причин не надо, и он стоял, просто ожидая, когда все закончится. Но губы вдруг сделались мягкими, рука, обхватившая затылок, нежной, и тепло пошло по коже от его ладоней.
Ольгерд застыл. Зачем вообще циркач все это делает? Наверное, не знает, что он Пепел? А когда узнает? И он отвернулся. Вот сейчас этот дерзкий мальчишка уйдет, и все снова встанет на свои места. И не будет больше в глупой надежде так бешено биться сердце.
А Сайшес замер, пытаясь понять то, что «услышал» эмоциями, пока от него не закрылись, понять, откуда в этом человеке столько обречённости, столько отчаяния... Но так и не пробился, натыкаясь на щиты воли. Единственный раз Пепел неожиданно приоткрылся, когда Сайшес протянул монеты... Мгновенная вспышка надежды и... и все, снова закрыт.
Но ведь надежда есть! И что теперь? Уйти? Обмануть эту робкую надежду? Забыть этот рвущий душу взгляд? Или остаться, и будь что будет?
- Меня зовут Сайшес, - раздалось из-за спины.
Ольгерд обернулся.
- Что тебе надо? – устало проговорил он, еще не веря...
- Ты, - наглец улыбался открытой озорной улыбкой. - Я же купил тебя!
Ольгерд, разжав ладонь, посмотрел на монеты и поднял глаза.
- Купил… - это прозвучало как-то отстраненно, словно речь шла не о нем самом, словно к своему собственному телу он не имеет никакого отношения. – А взять сможешь? – и хельдинг с вызовом вскинул голову.
Сайшес фыркнул, на мгновение представив себе, как бы это было... Соблазнить его, заставить сбросить с себя ледяной панцирь и жарко выгибаться под его руками. Увидеть его настоящего... Мгновенно нахлынувшее возбуждение разлилось жаром в паху. Он никогда не отказывался принимать вызов. Думаешь, не возьму? Возьму. Вот только… Как? Пепел – он застыл просто глыбой льда.
- Что-то не чувствуется, что ты готов развлекаться…
- А я и не говорил, что готов…
Недосягаемый красавец, словно далекая звезда, холодный и безразличный... Ну уж нет, так просто этот мужчина с мёртвым взглядом от него не отделается! Нужно было срочно что-то придумать, отвлечь, переключить внимание… Вот, точно, придумал!
- Ладно, - покладисто согласился Сайшес, - не хочешь - как хочешь, тогда я сделаю тебе массаж, которому меня научила одна добрая женщина.
Ольгерд застыл на месте… Массаж? Это значит повернуться к незнакомцу незащищенной спиной? Довериться неизвестно кому? Но разве Луана не просила верить?..
Губы хельдинга дрогнули, словно он хотел сказать что-то, да так и передумал.
- Массаж не делают стоя, - Сайшес, видя, что хозяин комнаты никаких действий не предпринимает, выразительно кивнул в сторону кровати. Ольгерд холодно посмотрел на него, затем, наконец-то, нерешительно, словно еще раздумывая, сдвинулся с места и сделал шаг в нужном направлении.
– Еще мне нужно будет какое-нибудь масло, чтобы руки скользили, - уже в спину сообщил ему Сай.
Ольгерд замер и оглянулся через плечо. Сайшес поймал его задумчивый, внимательный, изучающий взгляд и изумился, почему… Почему его до сих пор еще не выкинули отсюда, почему не позвали охрану, если руки самому марать не хочется, почему, в конце концов, просто не дали по морде за наглость? Ведь это Пепел – принц, прославившийся своей жестокостью, человек, от одного имени которого все трепещут! Принц - и он, приблудный, безродный циркач… Так почему же?
- За той дверью, - Пепел, показав кивком, продолжил, - ванная комната, я там видел много пузырьков, может быть, и маслб для ванны есть.
Сайшес, сходив, выбрал один, с горьковато-терпким запахом полыни: ему показалось, что Пеплу это подойдет. Когда он вернулся, тот стоял у стола и, увидев циркача, задул свечу.
- Эээ... – Сайшес еще не отмер, а силуэт на фоне окна уже яростно сбрасывал рубашку, словно боясь передумать.
Да что, в конце концов, происходит-то?! Что он задумал? Что могло прийти в эту голову? Репутация у Пепла та еще... Ладно... Когда это он сдавался?
- Ложись, - Сайшес хозяйским жестом показал на кровать. Темнота, окутавшая комнату, нисколько не мешала ему прекрасно различать и обстановку, и мужчину – Сай видел в темноте отлично, чем не раз удивлял своих знакомых – так что свечу хельдинг задул, скорее, для себя.
Пепел сидел на кровати, снимая сапоги. Луна, заглядывающая в окно, не давала тьме стать кромешной, смазано обрисовывала его силуэт, серебря волосы, скользя по белоснежной коже, заставляя её светиться. Ольгерд лег.
- Нет, штаны тоже снимай, - настоял Сайшес и, сняв обувь, рубашку и перчатки, встал рядом.
Ольгерд, судя по чуть дернувшейся голове, собирался возразить, но не произнес ни слова, показав свое неудовольствие только резко откинутой от себя одеждой. И лег на живот, отбросив подушку и положив под голову скрещенные руки. Сайшесу осталось только удивляться: не к каждому знакомому вот так доверчиво поворачиваются спиной, а уж к незнакомцу… Тем более, Сай слышал про покушения. Вопросов все больше, и ни одного ответа...
Пепел лежал, уткнувшись лицом в руки, и Сайшес, оставшись в одних брюках, спокойно оседлал его ноги. Ольгерд вскинулся, оборачиваясь.
- Лежи, лежи, по-другому мне неудобно будет, - Сайшес легонько ладонью похлопал по белеющему бедру, как делал это с лошадьми, успокаивая их, и очень удивился, когда тот действительно лег.
Ольгерд лег и больше не шевелился - ни когда холодное масло полилось на спину, ни когда чужие руки начали разминать плечи, спускаясь все ниже и ниже... Было заметно, что ему приятно: напряженные мышцы постепенно расслаблялись, тело уже не было сковано, дыхание выровнялось и замедлилось… И вот когда он совсем расслабился, руки Сайшеса стали творить что-то совсем уж непонятное. Тепло постепенно превращалось в огонь, касания - в ласку. К рукам присоединились губы: легкие поцелуи прошлись по шее, плечам, лопаткам - и ниже, вслед за руками…
Кровь все быстрее бежала по телу, в комнате, казалось, становилось все жарче и перестало хватать воздуха. Хельдинг задышал глубже, полузадушенный стон рвался с губ, руки принялись комкать простыню.
Сайшес гладил и мял это великолепное скульптурное тело, сильную шею, широкие плечи, спускался вдоль позвоночника к пояснице... и, не удержавшись, начал легко касаться губами шелка белеющей кожи... Он не ожидал, что и сам провалится в сладкий дурман и, закрыв глаза, будет наслаждаться тем, что осязали руки. Ощущать, как они скользят по гладкой коже, как расслабляются закаменевшие мышцы, чувствовать легкую горечь масла на своих губах...
Но его ледяное высочество так и не пошевелилось...
По спине Сайшеса поползли уже капли пота, а никакого отклика на свои действия он так и не увидел… и уже почти сдался, когда услышал шорох. Шорох сминаемых пальцами простыней…
Улыбка осветила лицо юного канатоходца. Получается! Он, подтянувшись повыше, посмотрел на Пепла – крепко зажмуренные глаза и порозовевшие скулы. Это завораживало. Ледяная маска дала трещины, и сквозь них проглядывал живой человек из плоти и крови. И руки Сайшеса смело легли на ягодицы, поглаживая, лаская. Губы прошлись по впадинкам на пояснице, едва касаясь… Тишину нарушил рваный выдох... Но принц ни одним движением не выдал своего состояния. Неподвижная белоснежная статуя. Ледышка! Тьма его забери! Ну, вот что с ним делать?
- Перевернись...
Сай, привстав, залюбовался... Пепел был уже возбужден, значит, осталось только немного подтолкнуть.
