- Зато ты у нас молодец. Напился как прачка, скачешь по балконам… танцуешь, как шлюха…

Кажется, он тоже не очень трезв, запах спиртного довольно сильный. И несет какую-то чушь.

- У тебя вообще нет никакого стыда? Это же надо так выделываться… Так… извиваться… На глазах у всех, как дешевка, как блядь… Да ты хоть видел, как на тебя глазели? И, между прочим, не только бабы…

Его обвинения абсурдны и несправедливы. Можно подумать, что я там стриптиз устроил! Странно все это слышать от человека, который так нагло затащил меня в свое бунгало, который… Наверное, я должен обидеться, но я действительно пьян, в моей крови струится шампанское, лопаются крошечные пузырьки, и мне сейчас море по колено. Поэтому я повисаю у него на шее и тихо шепчу:

- Все для тебя, дорогой…

Действительно повисаю, потому что вдруг подкашиваются ноги. Он подхватывает меня, не обнимает, просто вцепляется в мои бока. Держит чуть на расстоянии, но все равно, так близко… Его шея в двух сантиметрах от моего носа. Чувствую его собственный запах… еще запах туалетной воды… тяжеловатый восточный аромат… сладкий, приторный, совсем ему не идет… Чувствую его руки на своей талии. Держат крепко, надежно… Чувствую теплое проспиртованное дыхание. Оно какое-то неровное, как и мое. Господи, как кружится голова…

- Тооор… - почти напеваю шепотом, - Тооор, держи меня… держи меня крепче…

Губы… Пытаюсь встать на носочки, тянусь к ним. Кажется, он чуть наклоняется, неужели это сейчас случится… Нет, не случится. Он аккуратно отодвигает меня, прислоняет к стенке.

- Протрезвей уже, шлюшка.

Руки теперь на моих плечах, вдавливают в стену. Наверное, чтобы я не упал. Он все равно еще очень близко, зачем-то комкает мою рубашку, совсем ведь помнет… Сердитый, просто убийственный взгляд.

- Шлюшка… Навязался же на мою шею… И почему я с тобой вожусь…

О! Действительно, интересный вопрос!

- Наверное, потому, что ты меня хочешь? – предполагаю я.

Меня пробивает на пьяный хохот. Громко смеюсь, никак не могу перестать.

- Нет, постой… Ты просто… ты просто в меня влюбился!..

- Сучка…

- А ты… ты Тор… ты Тор…рорист… нет, ты – террорист… О, точно! Ты – чертов гребаный Торрорист!..

Боже, что я несу… Горячая жесткая рука прихлопывает мой рот.

- Тихо! А то сюда сейчас народ набежит.

В коридоре действительно какая-то суета, все ищут любимого генерального. С трудом отдираю от губ ладонь, словесный поток снова на свободе.

- Тооор… тебя ищут твои козлы… твои подданные… Они просто в отчаянье…

Шум в коридоре стихает. Он отпускает мое плечо, критически меня осматривает.

- На ногах держишься? Замечательно.

Делает шаг к двери.

- Подожди, я с тобой!

- Нет. Побудешь еще немного тут. Не хочу всяких сплетен.

- Разве тебе не плевать? Тут вообще-то холодно…

Я действительно начинаю мерзнуть, наверное, опьянение проходит.

- Ничего, как раз протрезвеешь.

- Я заболею!

- Возьмешь больничный.

Остаюсь один. Поднимаю с пола бутылку, в ней еще что-то осталось. Допиваю из горлышка. Выглядываю в коридор. Кажется, никого. Я весь какой-то разбитый. Хватит праздника, Тони устал, Антону пора домой. Одежда в бухгалтерии, надо найти Клару, кажется, ключи у нее.

На улице действительно подмораживает. Может быть, завтра даже пойдет снег. Еще не очень поздно, метро работает, но сегодня я поеду домой на такси. В конце концов, мне, как и всем, к Новому Году выдали премию, можно немного пошвыряться деньгами.

Глава 4

Тридцатого декабря просыпаюсь поздно. На работу сегодня идти не надо. И завтра не надо. И потом еще целых пять дней. Какое счастье, наконец-то хоть высплюсь. В теле легкая, почти незаметная слабость, голова чуть тяжеловата и почему-то немного больно плечам. Но, в общем, чувствую себя вполне прилично. Хорошо, что на вечеринке я пил только вино, а не стал мешать все подряд. Тут же осознаю, что было бы намного лучше, если бы я вчера не прикасался ни к чему крепче колы, потому что вспоминаю во всех подробностях эпизод на балконе.

Черт. Я все-таки вчера напился и приставал к Гурову. Чееерт… От жгучего стыда сворачиваюсь в позу эмбриона, утыкаюсь носом в коленки и даже крепко зажмуриваюсь. Чееерт… Позорище-то какое. Ну и за каким я все это делал? Выпендривался, нес не пойми что… лип к нему… вис у него на шее… Какого я вообще к нему полез?! Хотя, если так разобраться, это он притащился ко мне на балкон. Выбросил мой фужер, наговорил мне кучу гадостей, прямо как в тот раз, на Островах. Даже, пожалуй, хуже, тогда он хотя бы сучкой меня не обзывал. Чертов гребаный Террорист.

И все равно, было в его словах и в том, как он себя вел, что-то такое, что не дает мне всерьез оскорбиться. Эта злость… все эти упреки… Если подумать, очень похоже на ревность… Тут же осаживаю себя. Эй, Тони, опомнись, куда это тебя занесло? Террорист и ревность? Даже не так: Террорист, ревность и ты? Только не с его стороны. Но все равно, так волнует… Вызываю в памяти ощущения: близость его тела… руки, стиснувшие мои плечи… сбившееся дыхание… Аааа, хватит, Тони, очнись! Лучше подумай о том, как ты будешь теперь на него смотреть, сквозь пол ведь провалишься. Хорошо, что впереди целая неделя выходных, может быть, он забудет… Да и вообще, можно ведь совсем не смотреть. Буду тихо сидеть в своей бухгалтерии как мышь под веником, глядишь, пронесет.

Кое-как успокоившись, выбираюсь из постели. Моя рубашка валяется на полу рядом с диваном. Поднимаю, встряхиваю, и меня тут же окутывает едва уловимый запах чужого парфюма. Тяжеловатый восточный аромат… сладкий, приторный, совсем ему не идет… Плечи рубашки немного помяты. Тонкий упругий шелк за ночь почти разгладился, но все-таки заметно. Сильно же он ее тискал… Поэтому и болит. Скашиваю глаза в сторону, потом в другую: так и есть, синяки. Не очень, но все же видны. Какая-то слабость в коленях. Плюхаюсь задницей на постель и какое-то время сижу, разглядывая смятую одежку.

День проходит спокойно. Сначала принимаю душ, стоя в обшарпанной чугунной ванне. С ума сойти, каким я стал непривередливым. Пару месяцев назад я бы побрезговал подойти к этой уродливой лоханке, не то, что в нее лезть. Слегка прибираюсь в квартире, потом выхожу из дома. Хорошо, что к празднику дали премию, я смогу купить подарки маме и Юрию Петровичу. Долго хожу по магазинам, так трудно найти достойный презент, соответствующий моим финансам. В конце концов, покупаю дяде Юре тонкий кашемировый шарф, а маме белоснежные пушистые варежки из ангорки. Мама обычно носит перчатки, но варежки такие легкие и теплые, должны ей понравиться. Если ей сейчас вообще хоть что-то понравится…

Пополняю свой запас кофе. Еще покупаю теплые зимние ботинки. Те, которые у меня сейчас, элегантное творение Гуччи, очень хороши, но лишь при условии, что у тебя есть авто. Для того, чтобы месить ими слякоть и снег они совсем не годятся. И они слишком легкие для московской зимы. Хорошо бы купить большой ровный матрас, их еще называют надувными кроватями. Я замучился спать на этом убогом диване, он весь в каких-то буграх и где-то сбоку даже чуть-чуть выпирает пружина. Но, похоже, этого мой бюджет уже не вынесет. Придется еще потерпеть, не все сразу.