Плохо тому паучку, который не довел до конца сражение. После этого он уже не в силах справиться даже с самым маленьким муравьем. Проходит время, множество насекомых летает в воздухе, снует по земле, задевая паутину неудачника, но паучок не в силах начать новую борьбу и с каждым днем все больше худеет. Потеряв последние силы, он гибнет, застыв бесформенным сухим комочком на паутине.

Весна в разгаре

Исчез блеклый фон пустыни. Ярко-зеленая трава покрывает землю. Пустыня цветет и кишит многочисленными обитателями. Давно прилетели сине-зеленые крикливые сизоворонки. Грациозно порхают золотистые щурки. Озабоченный чекан спешит в нору к своему гнезду с большой гусеницей.

Паучки заметно изменились. Их трудно узнать, так они подросли. Брюшко некоторых уже с горошину, ярче белеют на нем пятна. У самых крупных в центре каждого белого пятна появилось по красной отметинке. Такие паучки очень красивы и могли бы послужить моделью для изящного брелока. Красный цвет появился, пожалуй, неспроста, у паучков теперь много яда, они стали опасными для мелких зверюшек и птиц. Яркая внешность не случайна: знайте, мол, кто мы такие, не связывайтесь с нами, если вам дорога жизнь.

Увеличились и разрослись гнезда. Широко и густо раскинулась паутинная сеть. В центре тенет уже нет комочков земли, связанных беспорядочной кучкой, напоминающей шапочку. Маленькие палочки, крошки глины густо перевиты в глубокую чашечку, похожую на колпачок, опрокинутый кверху донышком. В нем паучок совсем невидим, сидит, тесно прижав к телу ноги. Прибавилось у него силы, ловкости, быстроты и уверенности в движениях. Теперь, нападая на жертву, он смелее наносит укус и всегда выходит победителем.

Когда паучок растет, ему становится тесной его неподатливая одежда. Приходится время от времени ее сбрасывать, линять. Нелегко паучкам расставаться со старой оболочкой. Перед линькой он становится вялым и неподвижным, равнодушным к окружающему, забивается в логовище и оттуда не желает показываться. Через некоторое время можно заметить, как с ним что-то происходит: сперва по краю головогруди появляется трещинка, и верхняя покрышка, запрокидываясь назад, снимает узенькую полоску хитина до самого конца брюшка; затем чехлом снимаются оболочки ног и освобождается брюшко. Линяют также и некоторые внутренние органы, легкие, трахеи, паутинный аппарат.

Вялым и неподвижным остается паучок после линьки. Он нуждается в строжайшем покое. Линька происходит почти всегда ночью. В это время воздух неподвижен, не колышутся травы и вместе с ними спокойны паутинные тенета. Малейшее повреждение линяющего паучка затрудняет смену оболочки, и он погибает.

Чем моложе паучок, тем быстрее он линяет, так как его покровы нежны, тонки и легче сбрасываются с тела. Первая линька тянется около получаса, тогда как у взрослых — почти всю ночь. Одновременно с линькой меняются окраска и строение. Ярче становятся красные пятна, у самца появляются утолщения на ротовых придатках, педипальпах^[3], и они становятся похожими на руки боксера в перчатках. А у самки в центре красного пятна проглядывает черная отметинка. Теперь каждое пятно трехцветное: черная отметинка окаймлена красной и белой каемками. Такая яркая пестрота костюма держится недолго, хотя прежде на нее больше всего обращали внимание те, кто поверхностно знакомился с жизнью паука. Вскоре черные отметинки увеличиваются, вытесняют красные и белые цвета, и самка приобретает сплошную черную окраску.

Не случайно паук из нарядного и цветастого становится черным, но об этом позже.

Смена одежды

Каждое насекомое или паук линяют строго определенное количество раз. То же и у каракурта. Перелиняв, он как бы переходит в следующий возраст.

Паучок выбирается из яичка одетым в одну из эмбриональных оболочек. Она плотно и со всех сторон облегает его тело, и когда он сбрасывает ее, она, необыкновенно легкая и тонкая, очень похожа на линочную шкурку, после освобождения от этой оболочки паучок переходит в первый возраст.

Через несколько дней в коконе же у паучка происходит настоящая линька, после которой он становится паучком второго возраста. Вторая настоящая линька наступает весной, после полета по воздуху уже в собственном жилище. Прежде чем стать взрослой, самка линяет восемь раз, а самец — на две линьки меньше. Взрослые пауки никогда не линяют.

Задали мне хлопот эти смены одежды! Время, затраченное на ночные наблюдения за линяющими паучками, оказалось ничтожно малым по сравнению с теми заботами, которые отняли определение числа возрастов и линек. Приходилось содержать пауков в стеклянных банках и за каждым вести тщательные наблюдения. Попутно за неделю мы собирали множество пауков, измеряли их и строили вариационные кривые. Каждый возраст имел свои немного изменчивые размеры. После кропотливой работы стало возможным определить, к какому возрасту относится тот или иной паучок. Отступиться от этой работы никак нельзя. Она шла попутно с определением ядовитости каракурта в течение всей его жизни. Тем более, что по этому поводу ранее публиковались самые разнообразные и противоречащие друг другу сведения. Неизвестно было и число возрастов.

Сила его яда

О ядовитости «черной вдовы» как у нас, так и за рубежом существовали различные суждения. Почему-то считали, что у паучков-малышей яда вовсе нет. Без яда вроде бы должен быть и самец. А самка якобы становится ядовитой, по одной версии — только когда у нее появлялись красные пятна, по другой — только в самое жаркое время года, впоследствии утрачивая силу яда. Высказывались и другие суждения. Но это, по существу, были одни догадки.

Чтобы раз и навсегда выяснить зависимость ядовитости от возраста, пола, сезона года, голодовки или упитанности и тому подобного, нужны были точные опыты. Для опытов необходимо много морских свинок, уже испытанных, безропотных и терпеливых животных. Но ради них потребовалось бы создать в Мурат-Али целый питомник. Ни денег, ни дополнительных помощников у меня не было, а дел нам с Маркелом хватало и без того с излишком. Но выход нашелся. В нашем институте существовал питомник свинок, белых крыс и мышей. На них ставились различные опыты, в том числе и такие, которые не отражались на здоровье животного, но после них свинки считались «отработанными». Таких свинок безвозмездно и передавали мне.

Кончилась спокойная и тихая жизнь в Мурат-Али, да и недолго она продолжалась. Теперь каждую субботу я уезжал в Ташкент на велосипеде и возвращался в понедельник. На багажнике велосипеда со мною из города ехали в клеточке, весело перекликаясь, морские свинки. Много сил отнимали эти еженедельные поездки. Шестьдесят километров с грузом давались нелегко. Тем более, асфальтовых дорог в то время не было.

Сколько хлопот со свинками! Со всего кишлака к нам на фельдшерский пункт сбегались дети, чтобы поглазеть на диковинных животных. Но и «отработанными» свинками следовало дорожить. Помню, как мучительно долго приходилось раздумывать, прежде чем определить дозу яда паука для очередной жертвы. Способ введения яда был тот же: железы отпрепарировались, теперь они стали большими и манипулировать с ними было намного проще, настаивались на физиологическом растворе и впрыскивались в брюшную полость свинки. Казалось бы, проще заставлять паука кусать животное. Но этот способ не точен: каракурт мог произвольно выпускать яд — или мало, или много.

Еще я получил в институте противокаракуртовую сыворотку. Она предназначалась для лечения больных, если такие появятся в кишлаке, а также для испытания ее на отравленных ядом морских свинках.

Вскоре картина отравления морских свинок стала мне хорошо знакомой. Только при появлении первых симптомов отравления я почти безошибочно угадывал, как закончится опыт. На все опыты были использованы 81 морская свинка, 10 белых крыс и 2 белых мышки. К великой радости мальчишек, свинки, благополучно пережившие опыты, попадали в их руки. Какова их дальнейшая судьба, не знаю. С того далекого времени прошло более сорока лет. Может быть, у кого-нибудь в кишлаке сохранились потомки тех, кто тогда послужил науке. Но с одной свинкой я не мог расстаться. Она участвовала в нескольких опытах и приобрела стойкий иммунитет против яда каракурта.