Паучок-каннибал сразу же становится крупнее, и если бы не эта особенность, секрет братоубийства не был бы раскрыт. Полнобрюхому паучку уже не приходится отправляться в полет, он остается на месте своего рождения и, отъевшийся, дородный, отъединяется от «общества» и строит свое первое жилище.
Таких хищников, или, как их предложил называть Маркел, «предателей» своей семьи, я находил не во всякой кучке греющихся паучков и не больше одного-двух в каждом скоплении.
Как ошибаются те, кто представляет себе поведение животных стандартным для каждой определенной обстановки и обусловленным хорошо отработанной длительной эволюцией вида. Не так все просто! Даже в одной и той же семье изменчиво не только строение тела, но и поведение. Мне думается, что прежде всего изменчиво именно поведение. Оно и представляет собою благодатный материал для последующего естественного отбора и выживания наиболее приспособленных.
В органическом мире царит удивительнейшая целесообразность: все организмы подчиняются множеству особенностей поведения, приспособленного для выживания. Правда, бывает и так — изменяется обстановка существования и организм оказывается в каком-либо отношении беспомощным, если не способен перестроиться. Какая же польза для каракуртов в таких паучках-отщепенцах?
— Как ты думаешь, Маркел? — спрашиваю я своего любознательного помощника.
— Какая от него может быть польза! — с возмущением парирует Маркел. — Он же убил своего брата или сестричку, и его следовало бы убить.
— Это тебе так кажется с нашей человеческой точки зрения. В мире животных царят другие законы. Паучки обязаны разлетаться во все стороны. Если бы они все остались, им не хватило бы места для гнезда, пищи, они бы невольно мешали друг другу. Этот же паучок-каннибал — определенно счастливчик. Ему не грозит гибель во время полета от ласточек, стрижей и других пичужек, ловящих мелкую добычу в воздухе. Не попадет он и в непригодное для жилья место. Наоборот, он прежде всех уже набрался сил, отлично насытился. Условия жизни для него, конечно, подходящие, раз тут жила его мать.
— Пожалуй, что так, — задумчиво соглашается Маркел. — Только понять не могу, почему среди паучков находится только один или два таких расчетливых?
— А вот этого и я не знаю!
Паучки-строители
После одного очень теплого и тихого дня паучки все разлетелись, многочисленные братья и сестры навсегда расстались. Каждый стал одиночкой, начал новую жизнь, полную невзгод и опасностей. Где же вы теперь, смелые аэронавты, чем вы стали заниматься и каково ваше первое пристанище?
Первое время мы с Маркелом с трудом разыскивали поселенцев-каракуртиков, но вскоре натренировались и стали находить их везде и всюду. Малыш-паучок охотнее всего селится над бугристой поверхностью, чем над ровной, но больше всего предпочитает растягивать тенета над маленькими ямками. Следы копыт домашних животных, оставленные на влажной почве — любимое их место.
Паучок-строитель очень тороплив. Терять попусту и время, и силы нельзя. Он быстро растягивает паутинные нити над землей, крепит их к окружающим травинкам, комочкам земли. Горизонтальные нити перемежаются с вертикальными и наклонными. На самый верх, в центре своего бесхитростного сооружения он натаскивает мелкие соринки, комочки земли, обвивает их паутиной. Получается что-то похожее на миниатюрную и плоскую шапочку. На вертикальных нитях у самой земли поблескивают липкие паутинные шарики. Кое-где на сети висят мелкие комочки земли или камешки. Домик готов, ловчая сеть — тоже. Теперь, спрятавшись в своем жилище, можно ждать добычу.
— Для паучка шапочка — это гнездо, — рассуждает Маркел. — А вот зачем комочки да камешки висят — не понимаю!
— Тебе все надо «зачем и почему». Жизнь иногда ставит такие загадки — ни за что не отгадаешь. Как я убедился, часто какая-нибудь одна особенность имеет много значений. Вот, кстати, ты все время допытывался, почему паучок такой черный с ярко-белыми пятнышками. Теперь сверху его не увидишь под шапочкой, а снизу, не кажется ли тебе, белые пятнышки, будто окошечки в логове, через которые проглядывает небо.
— Похоже! — соглашается Маркел. — Но зачем камешки на ниточках?
— Я думаю, камешки служат резонаторами: зацепит насекомое за ниточку, камешек раскачается, и паучок в шапочке сразу почует: пора приниматься за дело, пришло время решительной схватки. И еще, наверное, камешки натягивают нити, не дают им обвисать, делают сети упругими.
Пока мы так рассуждаем, над горизонтом появляется серая мгла, неожиданно налетает сильный ветер. Он подхватывает с земли пыль, засохшие былинки, мусор и гонит перед собою, ударяя ими о кустики, врывается и в ямку, над которой поселился паучок, и, раскачивая камешки-резонаторы, грозит разрушить все сооружение.
Паучок забеспокоился, стремглав выскочил из логова, бросился к одному камешку, откусил ниточку, на которой он висел, к другому… Несколько секунд работы, и все резонаторы упали на землю. Теперь тенетам не страшен ветер. Что он сделает с тонкими, едва видимыми нитями. Можно вновь забраться в логово.
Паучку, на которого мы засмотрелись, здесь несладко живется. Он сильно похудел, ему, видимо, еще не довелось удачно поохотиться, сидит голодный в своем укрытии. Выживет ли он?
Первая добыча
Проходит еще несколько дней, и в тенетах каракуртиков-счастливцев уже висят высосанные трупики добычи. И все до единого — муравьи. Вот уж никак не ожидал я, что муравьиное племя имеет столь отъявленного врага. Впрочем, чему удивляться! Маленькие муравьи под силу хищнику, к тому же их много.
Интересно посмотреть, как паучок овладевает своей добычей. Но для этого придется немало поползать по земле.
Мимо гнезда паучка, сотрясая паутинки, пробирается большой муравей. Хозяин сети по ее сотрясению определяет направление добычи и быстро мчится к долгожданному посетителю. Завязывается ожесточенная борьба. Осторожно работая задними ногами, паучок пытается обмотать муравья нитями. Маленькими, быстро загустевшими капельками паутинной жидкости он старается залепить ноги и челюсти жертвы. Муравей ожесточенно сопротивляется. В нем много сил и упорства. Он рвет паутинные нити, страшно щелкает челюстями, хочет схватить паучка. Но у маленького каракурта есть замечательный прием борьбы, к которому он прибегает с самого начала. Прикрепляя к добыче нити с одной стороны сверху, он обрывает их снизу и постепенно добивается того, что противник повисает над землей в центре сети, лишенный твердой опоры. Теперь муравью уже не освободиться из плена. Вокруг него черным шариком кружится паучок, все больше запутывая нити. Наступает короткая передышка. Осторожно подбирается паучок к муравью, чтобы укусить его за ногу и выпустить свой смертоносный яд. Но стоит муравью чуть тряхнуть сетью, и маленький хищник в панике отскакивает от добычи на почтительное расстояние. Наконец тихо-тихо приблизился, примерился, укусил. Проходит несколько минут, муравей затих, замер. Паучок стремительно бросается к своей добыче и подтаскивает ее к своему логову-шапочке. Здесь в безопасности он высасывает сперва брюшко муравья, потом головогрудь и после трапезы заметно толстеет.
Первая добыча имеет решающее значение в жизни. Если муравей крупный, а силы паучка малы, битва может затянуться на долгое время. Паучок заметно худеет, его брюшко становится меньше от значительной траты паутинного вещества (в его брюшке паутинные железы занимают более трети объема). Он начинает уставать, чаще делает передышки или пытается прежде времени укусить добычу, рискуя потерять одну из ног в мощных челюстях муравья.
Если охотник ошибся в своих расчетах, переоценил свои силы, почему бы ему не бросить добычу и не подкараулить более слабую? Но где восстановить силы и затраченное паутинное вещество? И паучок, будто понимая решительность момента, еще настойчивей бросается в атаку, бьется до изнеможения. Побеждает он не всегда.
