Для каждого счастливчика, которого упомянула Циркония в открытых прениях, доктор Сент-Клер имеет медицинское объяснение чудесного выздоровления.

– Позвольте мне подытожить, – резюмирую я. – Все люди, о которых упомянула мисс Нотч, выздоровели потому, что либо изначально им был поставлен неверный диагноз, либо их травмы существенно отличались от травм, полученных мистером Уорреном?

– Именно так, – подтверждает нейрохирург. – Никто не оспаривает тот факт, что энцефалограмма мистера Уоррена регистрирует активность. Существует вероятность, что он сохранил вербальные и моторные функции во фронтальной зоне мозга. Но с такими повреждениями спинного мозга совершенно неважно, что происходит во фронтальных долях. Он не может их включить, если говорить другими словами. – Доктор Сент-Клер поднимает взгляд на судью. – Это сродни тому, как вы отправляетесь отдохнуть и уже видите место назначения из самолета, когда неожиданно торнадо не дает самолету приземлиться. Вы видите красивейший курорт – шикарные пляжи и пятизвездочные гостиницы – но невозможно покинуть самолет и оказаться там, где хочется.

– Следовательно, мистер Уоррен всегда будет зависеть от аппарата искусственной вентиляции легких и искусственного пищевода? – интересуюсь я.

– Большинство пациентов с подобными травмами умирают в считаные недели или месяцы от воспаления легких либо других осложнений. – Врач качает головой. – Все эти аппараты… Они всего лишь продлевают процесс умирания. Мы поддерживаем жизнь, но разве это можно назвать жизнью?

– Благодарю, – говорю я. – Свидетель ваш.

Циркония Нотч хмурится, подходя к нейрохирургу.

– Кто оплачивает пребывание мистера Уоррена в больнице?

– Насколько я понимаю, у него нет медицинской страховки. Он в этом штате гость.

– Гость, который обходится вам приблизительно в пять тысяч долларов ежедневно без гонорара врача.

– Мы не думаем об этом, когда предоставляем медицинские услуги…

– Верно ли, что в прошлом году ваша больница потеряла два миллиона долларов?

– Да…

– Значит, никто не станет спорить, что отчасти больница форсирует принятие решения о дальнейшей судьбе мистера Уоррена, чтобы освободить место для платежеспособного больного?

– Меня как врача это не касается.

– Доктор, вы сказали, что мистер Уоррен кандидат в доноры после остановки сердца?

– Совершенно верно. Человек в такой физической форме, как у него, мог бы стать отличным донором.

– Правда ли, что четвертая часть всех процедур изъятия органов после остановки сердца идет не по плану?

Он кивает.

– Иногда, когда отключают аппарат, больной начинает спорадически самостоятельно дышать. Если он в течение часа не прекращает дышать, процедуру изъятия донорских органов отменяют.

– Почему отменяют процедуру?

– Потому что у больного будет недостаточное содержание кислорода в крови, чтобы органы оставались жизнеспособными, но достаточное, чтобы сердце продолжало биться, – а именно остановка сердца и является критерием смерти.

– Следовательно, – произносит Циркония, поджимая губы, – вы просто ждете, пока остановится сердце, а потом отсчитываете пять минут и изымаете органы?

– Верно.

– Вы слышали о докторе Роберте Витче? – задает она следующий вопрос.

Доктор Сент-Клер откашливается.

– Слышал.

– Верно ли, что доктор Витч, известный в медицинских кругах профессор, поставил под сомнение донорство после остановки сердца?

– Да.

– Вы не могли бы вкратце изложить суду теорию доктора Витча?

Доктор Сент-Клер кивает.

– Доктор Витч указывает на то, что остановившееся сердце можно снова заставить биться, – на самом деле именно этим и занимаются врачи-трансплантологи. По его мнению, остановка работы сердца и прекращение кровообращения не являются необратимыми у таких доноров – следовательно, это не соответствует общепринятым определениям смерти.

– Другими словами, вы говорите о том, что мистера Уоррена могут признать мертвым, как только остановится его сердце. Но это сердце могут пересадить другому человеку… и оно начнет биться?

– Все правильно.

– В таком случае, не кажется ли вам поспешным объявлять мистера Уоррена мертвым, учитывая то, что его сердце может быть вновь запущено, находясь внутри другого тела?

– Определение смерти по остановке сердца – стандартная медицинская практика в развитых странах, мисс Нотч, – возражает доктор. – Пятиминутный интервал дается для того, чтобы удостовериться, что сердце самостоятельно, без медицинского вмешательства, не забьется.

Циркония кивает, но сразу видно, что ее не проведешь.

– Мистер Уоррен в его нынешнем состоянии ощущает боль?

– Нет, – отвечает врач. – Он находится без сознания, он ничего не чувствует. Мы делаем все от нас зависящее, чтобы ему было комфортно.

– Значит, в настоящее время он не страдает?

– Нет.

– Не чувствует отчаяния?

Доктор Сент-Клер неловко ерзает на кресле.

– Нет.

– И как долго он может пребывать в таком состоянии без страданий?

– Если он не подхватит болезнь, грозящую дальнейшими осложнениями, его отправят в дом инвалидов, где он может провести несколько лет.

Циркония скрещивает руки.

– Только что вы говорили мистеру Нг, что всем пятерым с тяжелыми черепно-мозговыми травмами, которых я первоначально перечислила, был поставлен неверный диагноз, именно поэтому они в конечном итоге и выздоровели?

– Да. Повреждения сознания, как известно, тяжело диагностировать правильно.

– В таком случае, как вы можете быть настолько уверенным, что мистер Уоррен не станет очередным примером так называемого «чудесного исцеления»?

– Вероятность существует, но крайне малая.

– Вам знаком синдром «запертого человека», доктор?

– Разумеется, – отвечает он. – Синдром «запертого человека» – это состояние, при котором пациент находится в полном сознании, но не может двигаться и говорить.

– Правда ли, что повреждения мозгового ствола и нормальная энцефалограмма – симптомы синдрома «запертого человека»?

– Да.

– А разве у мистера Уоррена не поврежден головной мозг, но при этом у него нормальная энцефалограмма?

– Да, но у пациентов с классическим синдромом «запертого человека» сужаются зрачки и есть другие признаки, позволяющие его диагностировать. Многие нейрохирурги ставят этот диагноз, когда больной, похоже, пребывает в коме, а его просят поводить вверх-вниз глазами.

– Но не при общем синдроме «запертого человека», я права? Больные с таким синдромом не могут опускать-поднимать глаза.

– Совершенно верно.

– Следовательно, невероятно трудно, если больной не может по собственной воле опустить глаза, определить, что у него – синдром «запертого человека» или вегетативное состояние?

– Да. Бывает трудно, – соглашается доктор Сент-Клер.

– Вы осознаете, доктор, что больные с этим синдромом часто общаются посредством электронных средств связи? И некоторые из них могут прожить долгую жизнь?

– Я слышал о подобном.

– Можете вы гарантировать суду на сто процентов, что у мистера Уоррена не синдром «запертого человека»?

– В медицине ничего нельзя гарантировать на сто процентов, – возражает он.

– Следовательно, как я понимаю, вы не можете со стопроцентной гарантией утверждать, что мистер Уоррен не сможет из вегетативного состояния перейти в состояние минимального сознания и даже в полное сознание?

– Нет. Но я уверяю вас, что лечение и наши вмешательства не привели его в сознание – он так и остался лежать. У меня нет причин полагать, что в будущем что-то изменится.

– Кому, как не вам, доктор, знать, что люди с травмами позвоночника, которых уверяли, что они никогда больше не смогут ходить, вставали на ноги благодаря достижениям медицины.

– Разумеется.

– И солдаты, вернувшиеся из Ирака и Афганистана с оторванными руками и ногами, сегодня пользуются протезами, которые для солдат Вьетнамской войны были научной фантастикой. Медицинская наука с каждым днем развивается, не так ли?