- Отличный день, Саллирайд? – с сомнением поинтересовался он, подходя ближе. Джейд замерла в дверях приемной, а из соседних кабинетов повысовывались люди.

Да, отличный день, превосходное настроение, ответил бы я еще вчера, глядя в лицо своему толстопузому начальнику.

- Нет, этот день полный отстой. Как и все предыдущие начиная с понедельника, потому что когда тебе разбивают сердце – это хреново. А когда это делаешь ты сам – это хреново вдвойне.

Лицо начальника вытянулось, а я снова разразился хохотом, оглядываясь вокруг себя.

- Значит так, уважаемые подчиненные, - говорю, едва сдерживая смех, - пора расставить все точки над i. Дорогие многоуважаемые кадровики, купите себе очки и лекарство для улучшения памяти, потому что ваша забывчивость и нерасторопность выводит меня из себя, и ваше счастье, если вы перестанете быть неуклюжими беспомощными работниками быстрее, чем я сорвусь и подам докладную нашему директору, - киваю на него самого. – Технический отдел и программисты, - театрально взмахиваю руками, - вы незаменимые и ценные работники в нашей огромной корпорации, но, поймите, наконец, просмотр порнушки не повысит вашей квалифицированности, разве что в тех сферах, в которых мы в нашей работе не нуждаемся.

Выше упомянутые побелели, а из кабинетов выходили и выходили люди на мой громкий голос.

- Всему рекламному отделу могу передать огромный привет, причем по сообщению в Фейсбуке, ведь там вы бываете чаще, чем в сознании на своем рабочем месте. Я выдеру вам интернет к чертям из компьютеров, если вы не прекратите лазить по сайтам, которым не нужно. Ей Богу, лучше бы вы лазили на порносайты, одолжив их у сисадминов, чем прозябали свои дни в социальных сетях.

Слов было много. Правды тоже. Она лилась рекой, вперемешку с моим смехом, даже смехом подчиненных, улыбках, спрятанных за ладонями, неудержимым ржачем Джейд, которой тоже достался кусочек правды.

- Милая моя ненаглядная, - оборачиваюсь к ней, - ненавижу твою привычку язвить, потому что блин, я не знаю, что тебе ответить на твои многочисленные подколки и шуточки! У меня твой яд уже поперек горла стоит вместе с кофе, - сам не выдерживаю, засмеявшись вместе с ней. Оборачиваюсь к начальнику, проводя ладонью по лицу. Я ожидал увидеть гнев или сразу же выдачу увольнения, но он стоял, сложив руки на груди, и с огромной заинтересованностью смотрел на мое шоу одного актера. Впрочем, все зрители остались довольны. Кто-то даже умудрился похлопать.

- Саллирайд, кажется, тебе пора в отпуск, - наконец, проговорил начальник, едва заметно усмехнувшись.

Медаль мне за храбрость.

Правда приносит облегчение.

Осталось, правда, кое-что еще.

Киваю, отвечая:

- С удовольствием, но только после того, как пообещаете мне одну вещь.

Он заинтересованно приподнял бровь.

- Запишитесь в тренажерный зал.

Даже после этой фразы, когда ужасающее молчание воцарилось в коридоре, Армагедон не случился. Я все еще был жив, не смотря на литры правды, что текла по моим губам.

В конце коридора, за всей этой толпой, после неожиданного кивка моего начальника, которого, кажется, веселило все происходящее, раздался голос:

- Кажется, Академия кинематографических искусств в этом году ошиблась, - толпа расступилась, пропуская ближе к нам невысокого растрепанного мальчишку с большими карими глазами, - «Оскар» определенно нужно было отдать тебе.

Смотрю на найденыша, не веря своим глазам. У меня закончились слова.

Хватило только на улыбку.

- Что ты здесь делаешь?

Он усмехнулся, доставая из кармана помятый листок, в котором я признал письмо, найденное в сейфе его деда.

- Я разобрал первую анаграмму, - проговорил он. – Из всех тех букв складывалось «E.A.M.WINDSOR». Елизавета Александра Мария Виндзор.

Хмыкаю, кивая и продолжая улыбаться, как идиот.

- «The Times» только об этом и кричат все утро.

Он засмеялся, а я обернулся к Джейд.

- Дорогая, включи режим гипер-секретаря и сделай так, чтобы мое заявление на отпуск уже сегодня попало в отдел кадров и они сами признали, что по своей неосторожности не увидели его две недели назад, - выразительно смотрю на кадровиков, которые закивали. Секретарь с усмешкой смотрела на меня.

- В жопу трудовой кодекс, да?

Усмехаюсь в ответ, кивая на Кайлера.

- И уголовный тоже.

Она подает мне мое пальто, а я благодарно киваю, подбегая к найденышу, который выудил из сумки открытый конверт.

- Что это?

- У нас новая загадка, Том.

- Письмо от твоего деда? – не поверил я своим глазам.

Мальчишка кивнул.

- Да. У нас тут новая анаграмма.

И он показал мне письмо, на котором было написано только одно слово: «Lrioelopv».

Переставить в уме буквы не составило никакого труда.

- Твой дед зовет нас в Ливерпуль, да?

- Да, - кивнул растрепа. – А еще в конверте лежало это.

И он вытащил из него… фотографию Эйнштейна с высунутым языком.

Уверен, там, сидя за стол в спортивном баре в Ливерпуле старик по имени Винсент сейчас громко смеется. Его друзья-старики сидят рядом, попивая немецкое пиво, громко поддерживая футбольный матч, а на столе среди закусок лежит одинокая газета «The Times». Он знал, что его внук справится, знал, что все выйдет так, как он задумал.

Перевожу взгляд на шею Кайлера, где на цветной ленте висел… магнитный пропуск в здание корпорации. На мой немой вопрос он пожал плечами.

- Подумаешь, приврал немного.

Закатываю глаза, беря его ладонь в свою.

- А я тоже. На счет того вопроса в ресторане. Так что мы в расчете, найденыш.

- Билл, - поправляет он.

- Билл, - киваю я.

Мое имя Том Саллирайд. Мне двадцать семь лет. Я неженатый гей. Я часто вру.

И да, я все еще не люблю что-либо менять в своей жизни.

Просто иногда обстоятельства превыше наших желаний и возможностей.

В общем, пора заканчивать с этим эпилогом к мемуарам и просто представиться.

Я – Счастливое Мгновение Джека.

The End