Что-то в ее жестах было такое строгое, требовательное, но все равно плавное и даже нежное. Строгая, но заботливая старушка, от которой исходила сила и тепло одновременно. Наверно, именно такая и могла найти язык со стариком Кайлера.

- Да, в моем доме просто нельзя хранить такие важные вещи. Каждый так и норовит засунуть свой нос в мои дела.

Теперь все ясно. Милая Е., так и не изволившая представиться, отдала Винсенту на хранение документы или еще какие важные бумаги, которые, очевидно очень нужны ей во время завтрашней поездки во Францию. Хранить он должен был их до сегодняшнего дня, чтобы именно в день назначенной встречи вернуть владелице. Она же отдала их по причине, что родственники, видимо, имели виды на эти бумаги. И не только родственники, раз уже сегодня нам пришлось прятаться и убегать от людей, которые вломились в антикварную лавку и искали именно этот конверт.

А сам старик Кайлера, испугавшись, видимо, этого самого преследования и ожидая, что кто-то обязательно придет за конвертом, уехал в Ливерпуль, заранее вызвонив своего любимого внука, который должен был найти подсказки и конверт в сейфе в его тайной комнате и привезти сюда. И, чтобы обезопасить себя, связался со мной, чдабы продать магазин заранее, зная, видимо, что рано или поздно его разгромят.

Боже-Боже, Винсент, вы определенно стали моим кумиром.

Судя по облегченному вздоху Кайлера, он тоже все понял.

Достаю из-за пазухи конверт, передавая пожилой даме. Рука в бархатной черной перчатке передала конверт мужчине, держащему зонт, а потом она протянула ладонь мне для рукопожатия.

- Благодарю за вашу помощь, молодые люди.

Рукопожатие оказалось сильным для столь пожилой старушки.

- Вы даже представить себе не можете, какую роль сыграли.

От этой фразы почему-то мурашки пробежали по спине. А может, я просто продрог под дождем.

- Мы рады, что смогли помочь, - облегченно выдохнул мальчишка.

Она пожала руку и ему, а потом попрощалась:

- Не мокните под дождем, Лондонская осень не всегда приветлива. И еще раз спасибо, молодые люди.

Почему-то мы дождались, пока она сядет в машину, а мужчина закроет за ней дверь, словно он был ее водителем. Хотя кто знает, кто она такая, может, эти документы и правда были важны для нее. Жаль только, что так и не удалось разглядеть ее лица. Но теплая улыбка уже была достаточной наградой.

До машины такси мы добирались молча, быстрым шагом, уже не прячась под проливным дождем.

Часы показывали почти двенадцать ночи, а желудок твердил, что пора бы вспомнить и о нем.

- Ближайший круглосуточный ресторан.

Водитель задумался, но потом кивнул, заводя машину. Мне было все равно, куда он нас привезет, главное было накормить бедного ребенка. Идти ему все равно некуда, а у меня дома, в холодильнике, явно повесилась дохлая мышь.

Мое имя Том Саллирайд.

Я часто вру людям и очень не люблю что-либо менять в своей жизни.

Но случается так, что обстоятельства берут верх над нашими желаниями. Так я и оказался связан по рукам и ногам одним лишь взглядом больших карих глаз найденыша, с которым судьба свела нас несколько раз. Два, если быть точным. Третий я организовал сам. Сумбурность встреч и несуразность этой истории, казалось, не впишется даже в утренний разговор с Джейд, когда в понедельник она спросит, как я провел выходные. Казалось, выспавшись и проснувшись, я сам перестану верить, что это было на самом деле.

В субботу я читаю Паланика, смотрю фильмы по зомбоящику, готовлю себе ужин на одного и думаю о том, что мне нравится такой уклад моей жизни.

В эту субботу я привел домой найденыша, выбил окно в антикварном магазине, почувствовал себя Шерлоком Холмсом и Грензель в одном лице, ел леденцы и влюбился.

Когда все успело пойти не по плану?

Сейчас, сидя в теплом небольшом ресторанчике недалеко от набережной и глядя на то, как топорщатся высохшие черные волосы найденыша, я задавался именно этим вопросом.

Мы тут уже час, два или три? Время перестало иметь хоть какое-либо значение.

Как и тема для разговоров.

- Лаос.

- Словакия.

- Ян-Майен.

- Это не страна, - возмутился найденыш, отставляя молочный коктейль в сторону.

- Это зависимая территория Европы, так что без возмущений, - отвечаю ему. – А кто-то еще сомневался в моих умственных способностях.

Кайлер фыркает, хитро глядя на меня.

- Намибия.

- Ямайка.

Он усмехнулся.

- Я был уверен, что страны на «Я» закончились.

- Рано радуешься, малявка.

Пацана хватило разве что на то, чтоб показать мне язык.

Мы сидели тут уже несколько часов, сметая с кухни ресторана все, что попадалась нам в меню, пили чай (я кофе), болтали и смеялись. Редким посетителям было на нас совершенно плевать. А, может, они и проявляли интерес, только в этом случае плевать было уже нам.

- Твоя любимая группа? – он склоняет голову, подперев висок кулаком и с интересом глядя на меня.

- Nirvana. "No one dies a virgin. Life screws us all", - цитирую я, с удовольствием глядя, как найденыш закашлялся. – Водички?

Он похлопал себя по груди, отрицательно мотая головой. Мне нравится выводить его из себя, а он умеет раскусить меня как орех. Знает, когда я вру, а когда выдаю правду за ложь.

- Ммм… любимый стиль в живописи? – спрашиваю у него, ликуя от убийственного взгляда.

- Признайся, ты просто хотел, чтобы я замялся и выглядел идиотом, не в состоянии ответить на твой вопрос?

Естественно, так это и было.

- Нет, конечно, не говори глупостей.

- Так я и поверил тебе, Салли, - ехидно тянет он. – Сюрреализм. Сальвадор Дали и Рене Магритт.

Неплохо. А я о чем говорил?

- Какие парни в твоем вкусе? – спрашивает в отместку он, ничуть не смутившись. – Такие, как я?

А я смотрю ему в глаза, кручу в пальцах салфетку и думаю о том, как бы не орать. В голос. Да. Да. ДА. Такие, как ты, мелкий засранец. Такие, которые из головы не выходят.

Мы не ищем похожих на себя. Нам было бы слишком скучно. Нас притягивают противоположные нам люди. Разные полюса.