Свою позицию ученый основывал на некоторых бездоказательных тезисах. Так, он почему-то считал, что самым разумным для какой-либо цивилизации было бы держать нашу галактику в радиолуче, чтобы дать о себе знать. Но, во-первых, неизвестно, придают ли наши возможные соседи такое значение, как И. С. Шкловский, информированности землян по поводу собственного существования. Вовторых, не исключено, что радиосвязь, безусловно пока почитаемая на Земле, через какое-то время уступит место более эффективным способам коммуникации. Да и сомнительно, сможем ли мы верно истолковать следы присутствия в Космосе разумных сил тем способом, каким предлагал И. С. Шкловский. По этому поводу возражает другой ученый В. С. Троицкий: «А способна ли такая цивилизация демонстрировать „космические чудеса?“ Чудеса могут возникать… случайно, как побочный продукт астроинженерной деятельности… В таком случае мы, по-видимому, будем наблюдать избыточные инфракрасные излучения, периодические изменения яркости звезды, всплески радиоизлучения и т.д. Но эти явления, даже будучи „искусственными“, легко могут быть объяснены естественными причинами» (93).
Мы не будем больше приводить аргументы в пользу многообразия жизни во Вселенной — об этом написано немало. Лучше задумаемся над тем, почему люди снова и снова спорят о том, в чем не было сомнений не только у Лукреция, но и у Ломоносова, Ньютона, Канта и многих других людей, которых трудно упрекнуть в невежестве. Как философски объяснить, спрашивает академик Г. И. Куницын, что часть людей считает существование внеземных цивилизаций доказанным и неоспоримым, а другая — гораздо большая — никак не может с этим согласиться, полагая, что если «не видел», «не слышал», «не щупал» — то ничего и нет. На самом же деле, считает ученый, речь идет о разных уровнях познания — теоретическом и эмпирическом. Эмпирики говорят: «Я поверю в пришельцев только тогда, когда они вступят в контакт».
«Такая логика,— говорит Г. И. Куницын,— и есть сугубо идеалистическая, примененная к объяснению НЛО. „Предмет существует только в пределах, в каких я его ощущаю“,— разве не так было у епископа Беркли? Эти люди, считающие себя материалистами, подобно мольеровскому Журдену, не знавшему, что говорит прозой, не ведают, что говорят на языке идеализма. Они начисто отбрасывают способ познания через умопостижения… Иногда это бывает потому, что действие мозга исключается из сферы чувственного познания, хотя сами по себе эти чувства, без мозга, вообще ничего не познают… Правильной постановкой вопроса может быть только следующая: „Их“ не может не быть! „Они“ существуют всегда! На любой стадии развития мыслящей материи на Земле „они“ всегда находились здесь… Дело только и только в том, можем ли мы их обнаружить или нет, захотят они быть обнаруженными или нет…» (107)
Это философское отступление понадобилось нам вовсе не для того, чтобы доказывать, что НЛО — непременное проявление пришельцев из разных миров. Такое утверждение — одна из равноправных гипотез. Мы лишь хотели показать, что она заслуживает ничуть не меньшего внимания, чем любая другая. Но эта же гипотеза рождает немало вопросов. И у Жака Валле, в конце концов, появились сомнения по этому поводу:
«Проще всего объявить „тарелки“ делом рук инопланетян,— говорит Ж. Валле.— Двадцать лет назад я бы еще согласился с такой гипотезой. Но за это время накопилось много данных, которые ей противоречат» (108).
В картотеке исследователя за два с лишним десятилетия работы накопилось около пяти тысяч случаев посадок НЛО. На самом же деле посадок было гораздо больше, потому что мы знаем лишь о тех, которые происходили при свидетелях. А это зачастую бывало днем и в густонаселенных районах. Учтем еще, что далеко не каждый рисковал своей репутацией, рассказывая невероятные истории. Следовательно, действительное число посадок, по оценкам уфологов, приближается к миллиону, причем только за последние десять лет. Вот вам и первый вопрос: зачем представителям высокоразвитой цивилизации столько рейсов — возможно, недешевых даже для них. Если нас изучают, то и землянам известны более экономичные способы.
Немало вопросов вызывают и гуманоиды из числа космических экипажей. Они разные, есть похожие на нас, есть непохожие. Но все они неплохо чувствуют себя на Земле; дышат нашим воздухом, легко передвигаются, общаются на самых разных языках. Иначе говоря, они настолько напоминают нас, словно речь идет об одном и том же биологическом виде. Однако не все ученые разделяют мнение, будто человек — самое удачное творение Космоса, и готовы допустить, что на других планетах существуют и другие формы жизни. Значит, надо разобраться, почему пришельцы наделены человеческими чертами, пусть даже имеют при этом по три глаза или вообще обходятся без головы.
Кроме того, есть немало свидетельств, что пришельцы брали людей на борт НЛО, проводили медицинские обследования, делали анализы. Если верить очевидцам, то изучение велось настолько примитивными способами, что, по мнению Ж. Валле, инопланетянам не грех было бы кое-чему поучиться в американских университетах. Тем более, что «изучают» нас (если это действительно так) уже много веков подряд.
Требует объяснения и принципиально новая техника, которой, судя по рассказам, владеют пришельцы. Пока по этому поводу исследователям зачастую приходится лишь удивляться.
Вызывают недоумение и контакты. Если пришельцы не заинтересованы в них, то, наверное, многих из упомянутых встреч могли бы избежать. Если заинтересованы, то в ряде случаев, очевидно, следовало бы действовать решительнее. И уж совсем не поддается анализу принцип, которым руководствуются экипажи НЛО, выбирая кандидатуру для контакта. Как мы убедились, зачастую эти люди неизмеримо далеки и от «тарелок», и от инопланетных проблем. Тем не менее, их навещают, вступают в разговор, приглашают с собой… Если пришельцев интересуют любители межзвездных путешествий, то их искать надо не среди немолодых домохозяек. Если же они хотят сообщить землянам нечто очень важное, то зачем выбирать для этого окольный путь? Путь, требующий от избранника пройти нескончаемую цепочку земных бюрократов и в конце концов убедиться, что все труды были напрасны и «космическое послание» никто не принял всерьез. Почему бы в таком случае представителям высшего разума самим не пообщаться с чиновниками? Во всяком случае, какой-нибудь трехметровый гигант в серебристом скафандре произвел бы на них большее впечатление, чем невзрачный соотечественник.
Есть, однако, точка зрения, что от более тесных контактов с людьми пришельцев удерживает наше несовершенство. Ведь равноправный контакт предполагает обмен информацией. А не употребим ли мы эту информацию на то, чтобы приблизить всеобщую катастрофу? Тем более, что в своих разрушительных делах земляне вполне обходятся уже известными средствами. Поможет ли им новая информация направить энергию на добрые дела — в этом таинственные кураторы, похоже, не уверены.
Возможно, они избегают контактов и по другой причине — не желая лишать нас будущего. Как свидетельствует человеческая история, миссионерские идеи всегда вели к тому, что менее развитая цивилизация проигрывала. Большее, что могут сделать «благодетели»,— оставить своих подопечных в покое и не мешать им самостоятельно учиться выживанию.
Г. И. Куницын полагает, что цивилизация, которая посещает Землю, — послеклассовая. То есть давно уже во всех сферах действует на принципах науки, соединенной с нравственностью, придя к идеалу, указанному еще Сократом,— единству истины, добра и красоты. А научная точка зрения «в подходе к жизни как таковой заключается вот в чем. Развитие любого явления, хоть малого, хоть большого, клетки или земного шара может совершаться только на основе действия внутренних факторов этого явления… Внешние же вмешательства деформируют и нарушают естественное развитие даже в том случае, если ускоряют его. Поэтому… самое благоприятное обстоятельство — не помощь внешней среды, а нейтральность. Разумеется, речь не идет о нейтралитете, когда на наших глазах совершается насилие. Но в этом случае борьба идет внутри человеческого общества. Когда же внешняя сила вмешивается в борьбу двух внутренних начал и одно из них уничтожается, то тут же перестает существовать и второе начало. Естественный процесс кончился» (107).
