<p>
ГЛАВА 6. </p>
<p>
</p>
<p>
Новый год прошел быстро и безвозвратно, после него оставались лишь воспоминания и надежда на следующий, более веселый и радостный, но уже совсем другой, взрослый и совсем самостоятельный, на новом месте и с новыми друзьями.</p>
<p>
Пролетел и зимний отпуск. С каждой уходящей неделей мы приближались к заветной цели – своему выпуску, получению золотых с голубым просветом погон и звания лейтенант. Занятия в учебном корпусе теперь проходили намного интересней. Преподаватели будто знали, что все чему они нас научат в нашей полковой жизни нам вряд ли пригодиться. Еще бы! Они ведь приходили в училище преподавать из боевых полков, будучи сами выпускниками каких-либо военных училищ, а там к вновь приехавшим лейтенантам старожилы всегда обращались с речью, в которой присутствовали в той или иной мере перефразированные слова: «А теперь забудьте все, чему вас учили в училище и учитесь вновь!» Из всех преподаваемых на четвертом курсе предметов мы стали уважать только те, которые могли нам хоть немного пригодиться. Философия, научный коммунизм, история КПСС, а равно тактика, метеорология и прочие предметы нами почти полностью игнорировались. Нет, мы ходили на них, присутствовали на лекциях и семинарах, у нас все-таки была воинская дисциплина, но мы их не учили, преподавателей не слушали, а занимались своими делами, - либо дополнительным изучением предметов кафедры Боевого управления, это в лучшем случае, а обычно, либо читали художественную литературу, либо банально спали. Не знаю отчего, но нас за это не наказывали, все спускалось нам с рук. Чуев только грозился наказаниями, после бесед с обиженными преподавателями, далекими от истребительных полков, называл фамилии провинившихся, корил их и даже иногда сильно распалялся, но ни нарядов, ни лишений увольнений за этими угрозами так и не следовало. Вообще мы стали замечать, что наши командиры совсем отказались от порочной практики наказаний. Все сводилось только к устным предупреждениям, пустым увещеваниям и иногда даже просто шуточкам.</p>
<p>
Таким образом, жизнь наша текла скучно, спокойно и однообразно, без крутых поворотов и неожиданностей. Занятия и увольнения, - вот и все развлечения. Хотя нет! Я чуть было не упустил из внимания одно довольно важное изменение. В конце января, после нашего возвращения из зимнего отпуска произошло событие, которое кое-что изменило и в училище, и в наших неокрепших мозгах и душах. И причиной этому мы поначалу посчитали себя. Я имею ввиду Строгина и меня. Виной всему, как нам показалось сначала, была маленькая посылочка, полученная в Андреевом поле, привезенная и переданная нами человеку, имя и адрес которого были аккуратно выведены шариковой ручкой на самом бумажном свертке, под посылочной бечевкой, крестом запечатавшей тайну, хранящуюся внутри, от посторонних глаз.</p>
<p>
Первым зловещим предзнаменованием грядущих перемен стала смена командования училища. В один из дней как-то сразу и со всех сторон поползли мрачные слухи о том, что начальника училища генерал-майора Пахоменко снимают, а вместо него назначают его заместителя полковника Анверова. Мы все с любовью относились к доброму и незаметному генералу. Именно благодаря ему многие из нас поступили в училище, причем взяток за поступление он не брал. Именно он постарался замять вопиющий случай с произошедшей на третьем курсе пьянкой, и никто из провинившихся не был отчислен и даже не попал на губу. О нем ходили разные легенды. Говорили, что он словно добрый отец прощал злостных нарушителей дисциплины, а они после посещения его кабинета, превращались в самых, что ни на есть дисциплинированных и идеальных курсантов. Рассказывали, что некоторые курсанты, которым дозарезу нужны были краткосрочные отпуска по той или иной причине, а командиры им не давали оные, обращались напрямую к генералу и не было случая, чтобы он им отказал или не помог. В общем начальник училища имел образ непогрешимый и почти божественный. Его заместитель напротив, ни только не пользовался уважением в курсантской среде, но и наоборот слыл полной противоположностью старику генералу. Все строгие наказания, жесткие приказы, многочасовые тренировки на плацу, - все приписывалось его кровожадному нраву. И вот этот «упырь» становится начальником училища, а «ангел-хранитель» покидает его стены.</p>
<p>
Приказ нам никто не зачитывал, но все верили упорным слухам. Только через неделю на построении комбат зачитал нам приказ, из которого следовало, что Анверов назначался начальником училища. О дальнейшей судьбе генерал-майора Пахоменко никто ничего не говорил.</p>
<p>
Прошла еще одна неделя и новые слухи словно стая воробьев прилетели и расселись на деревьях.</p>
<p>
- Слышал про Пахоменко? – остановил меня Строгин, когда я покурив выходил из туалета.</p>
<p>
- Нет, а что? – я задержался, но только из простого интереса. Начальником училища уже стал другой и слухи о предыдущем командире нас уже не особенно интересовали, они не касались уже нашего положения.</p>
<p>
- Говорят его отстранили от командования училищем из-за сына!</p>
<p>
- И что? Что натворил его сынок?</p>
<p>
- Говорят он занимался антисоветской деятельностью…</p>
<p>
Я присвистнул. Вот это да! Такого оборота я совсем не ожидал. Мы отошли к окну.</p>
<p>
- Неужели правда? – не поверил я, закуривая новую сигарету. – А подробности не знаешь?</p>
<p>
- Говорят, что кто-то подставил его сына. Вроде задержали человека, за которым КГБ давно наблюдало. Тот раскололся и сдал целую группу, которая планировала занимать высокопоставленные должности и впоследствии поменять политический курс страны. Также он среди всех назвал и сына Пахоменко. А тот оказался не рядовым членом группы, а казначеем. У него хранились деньги этой группы. Скандал замяли, но всех отцов поснимали с высоких должностей. Под эти репрессии попал и наш Пахоменко.</p>
<p>
- Да… однако…</p>
<p>
Мы покурили, и я ушел. Я бы забыл этот разговор если бы не то обстоятельство, что напомнило мне о нем через несколько дней. Через тря дня у нас был семинар по научному коммунизму. Все как обычно. Преподаватель пытался раззадорить нас, разбудить и опросить, но группа «работала вяло и без инициативы». На вопросы никто не хотел отвечать и тянущихся рук майор не наблюдал. Пару раз он спросил меня, несколько раз Васильева, на один вопрос ответил Вадька.</p>
