Принц пожал плечами. Раньше он как-то об этом не думал.
- Зная наших церковников, - начал он, - я могу предположить, что меня бы обвинили в пособничестве и укрывательстве. Пытали бы, добились бы признания в том, чего я не совершал, и в итоге сожгли бы. А дальше принялись бы за семью.
Амет щёлкнула пальцами:
- Правильно предполагаешь. Фактически тебе и твоей семье спас жизни мелкий демон, имп, фамильяр колдуна. Цени.
- Ценю. Но ведь наши церковники могут пристать с тем же самым и к моему отцу. Хотя у меня мать умная, может ответить, что я и только я начал якшаться с демоном. На почве того, что не могу наследовать. Как вы там все говорите? Из-за особенностей физиологии, которую нельзя изменить. Кстати, а магия может изменить мою физиологию?
- Честно? Не знаю. Спроси у нашего гостеприимного хозяина или у его импа.
- И это говорит мне дочь Бога, - иронично рассмеялся Базилевс.
- Демиурга, - поправила Амет. - Я не помню всего, но мой отец, кажется, менял расу трём женщинам. Подстраивал их под себя. Тогда он был последний, сейчас я хочу найти других. Но то сделать возможным зачатие, но никак не изменить физиологию омеги. А это правда, что ваш запах и ваше состояние во время течки можно заглушить сборами трав?
- Не всегда, но мне помогало.
- Тогда тебе тем более надо поговорить с Нордом, он - травник. Миры по большей части одинаковы, но травы называются по разному.
- Обязательно, - согласился принц. - Но завтра.
- Что завтра? - сунулся на балкон Упырь. - Пойдёмте Катеньку возвращать.
- Может, вы сами? - попробовала отвертеться Амет.
- Да вы что?! - воскликнул Упырь. - Это же такое развлечение!
***
Мама Катеньки, Мария Моисеевна, эффектная пышка лет сорока пяти, плюс-минус десять лет в обе стороны, смотря на её настроение, уже давно смирилась с закидонами своей единственной и нежно любимой дочурки. На работников кареты скорой помощи Мария Моисеевна смотрела сквозь пальцы. Вечером же, после того, как в шикарно обставленной квартире все отходили ко сну, Мария Моисеевна кралась на кухню, вытаскивала с дальней полки бутылку коньяку и позволяла себе стопочку. После же мама Катеньки сидела за столом и, подперев ладонью щёку, думала над тем, куда делись её лучшие годы и где была её голова, когда она выходила замуж за военного с его вечными переездами и полугодовыми командировками. На данный момент папа Катеньки, Михаил Юрьевич, был откомандирован по работе в Милан, где работал работу при посольстве. Папа Катеньки исполнял обязанности военного атташе. Звучит гордо, но на деле... Всего лишь капитан второго ранга. То есть никто, и звать его никак.
Сейчас Мария Моисеевна откровенно скучала. Муж умотал в Милан ещё месяц назад и прихватил с собой дочку. Были у него какие-то планы, касательные наследницы семьи Картовых. Однако на самом деле всё было гораздо проще. Михаил Юрьевич спал и видел, как бы побыстрее и попроще избавится от дочери. Путём её замужества. Сама Катенька только и делала, что рвалась замуж, но её никто не хотел. Ни подчинённые Михаила Юрьевича, ни его коллеги по работе и их сыновья, никто из вышестоящего руководства и никто за границей, ни соседи, ни друзья. Мужчины от тринадцати до восьмидесяти бежали от Катеньки, стоило ей открыть рот и бросить в их сторону зазывный взгляд. В общем, Катеньку боялись. А уж после того, как младшая Картова, поддавшись всеобщей моде, начала истово верить в Бога и посещать церковь, от неё начали открещиваться местные священники. Ибо Катенька прочла на просторах интернета, что православным священникам можно женится.
Помнится, перед самым отъездом в Милан, Мария Моисеевна имела глупость сопроводить свою дочь в церковь и через пол часа застала развесёлую картину. Одной рукой Катенька цепко держала за рукав молодого и симпатичного священника, вторую упёрла себе в бок и, задрав нос к потолку, что-то с возмущением, чётко написанным на её лице, доказывала. Марии Моисеевне стало любопытно и она подошла поближе.
- Женись на мне! - требовала Катенька.
Молодой и симпатичный священник заозирался по сторонам в поисках спасения. Однако время службы прошло и даже вечные бабки - приживалки куда-то испарились. Те несколько человек, которые были в тот момент в церкви, всё больше возили носами по витрине лавки и имели вид магов - шарлатанов, наводнивших не только Москву, но и всю Россию за последние двадцать лет. Помощи было ждать неоткуда и парню пришлось выкручиваться самому.
- Мне нельзя, - проблеял он, делая попытку освободить свой рукав. - Я ещё не получил сан.
- Почему?! - взвилась Катенька. - Как ты посмел не получить сан, когда я хочу замуж?! Мама, скажи ему!
Мария Моисеевна нервно сглотнула и, сделав вид, что разглядывает роспись на стенах, полезла в сумочку за телефоном. Она точно знала, что когда у её дочери случается подобный припадок, помочь может лишь бригада скорой помощи, плечистые санитары и шприц с транквилизатором. Семейство Картовых в определённых медицинских кругах знали давно и каждые осени и весну привечали, как родных.
- Ну извини, не успел закончить семинарию, - нагло врал священник, плюнув на попытки высвободить свой рукав. - Но годика через два...
- Через два годика меня тут не будет! - визжала Катенька, топая ногами. - Я хочу сейчас! Хочу, хочу, хочу!
- Алло, скорая? - прошептала в трубку Мария Моисеевна. - Это Картова. Выезжайте. Вот адрес...
Назвав своё местоположение работникам Кащенко, мама Катеньки убрала телефон и пошла отцеплять свою дочь от её новой жертвы...
Скорая приехала на удивление быстро. Если бы Мария Моисеевна разделяла увлечение своей дочери фантастикой, то заподозрила бы универсальный, настроенный на них, телепорт.
- В Сибирь уеду, - с совершенно не христианским смирением и всепрощением, шипел молодой и симпатичный священник. - А ещё лучше в геи уйду.
- Простите, - Мария Моисеевна потупила взор и завздыхала. - Полгода спокойной жизни я могу вам гарантировать. Через два дня она уезжает в Милан.
- Всё равно, - мелко брызжа слюной, негодовал священник. - Уйду в пидорасы, так надёжнее будет. А как вернётся из Милана - пойду на добровольную кастрацию, переломаю себе пальцы и отрежу язык.
- Вы говорите страшные вещи, - хмыкнула Мария Моисеевна.
- Так иначе от вашей дочери не избавишься, - кое как успокоившись, развёл руками священник. - Мне заранее жаль её будущего мужа, если таковой появится.
Вот так и сидела Мария Моисеевна на кухне, в компании бутылки коньяку и, перебирая в памяти причуды и выкрутасы дочери, тяжко вздыхала.
Внезапно зазвонил телефон. На дисплее высветился номер мужа. Мария Моисеевна взяла трубку.
- Да, дорогой?
- Катька пропала, - без предисловий и приветствия начал Михаил Юрьевич. - Документы, деньги, вещи, всё на месте.
- Как?! - поразилась Мария Моисеевна, хватаясь за коньяк.
- Так! - передразнил военный атташе. - Полицию и медиков я на уши уже поставил, но будь на чеку. Девка у нас дурная, но ушлая. Она уже несколько раз пересекала границу без документов, мне бы её таланты.
- Мишенька, подожди, в дверь звонят.
Встав, Мария Моисеевна заспешила в коридор. И, открыв дверь, так и застыла на пороге.
- Нашлась! - крикнула она в трубку. - Привели!
- Во! Что я говорил! Давай, Машок, я тебе позже позвоню, расскажешь, - и отключился.
Кроме Катеньки на площадке застыли ещё трое. Соседка, облачённая, как всегда, в камуфляж, берцы и бандану. Именно она всегда и приводила домой Катеньку, стоило ей пропасть. Бандану, на сколько знала Мария Моисеевна, соседка никогда не снимала на людях. Как-то Мария Моисеевна поинтересовалась, почему? Соседка, приложив руки к двум буграм над ушами, сказала, что у неё деформация черепа после горячей точки из одной из стран третьего мира и она считает зазорным пугать людей. Дальнейшие вопросы о том, почему именно она приводит домой Катеньку, отпали сами с собой. Скорее всего тоже военная или наёмник.
