— Я никого не хочу. Будем только вдвоем.

— Я об этом тоже подумала. Проведем все тихо, скромно. Только ты и я. Но дай мне слово: когда придет время женить нашего сына, ты устроишь ему настоящую свадьбу, как у вас на Кавказе, а мы с тобой потанцуем лезгинку.

В ответ он притянул ее к себе.

— Пусть будет так, как ты сказала… А сейчас у меня к тебе просьба. До намеченного бракосочетания еще целых четыре дня. Сегодня я попрошу у министра отпуск на эти дни. Думаю, он мне не откажет. И сегодня же вечером я полечу домой. Попробую уговорить Любу, чтобы согласилась на развод.

— Нет, ты никуда не поедешь! Не надо мне ее согласия. Я же сказала, что обойдемся без ее согласия!

— Наташа, я так не могу. Меня мучает совесть, что у меня есть жена и…

— Пусть совесть мучает ее, а не тебя! Ты не преступление совершаешь.

— Наташа, я должен лететь домой.

— Умар, тебе туда нельзя. Ты же знаешь, что творится в Чечне. Я боюсь за тебя.

— Ничего со мной не случится. Ко дню бракосочетания я буду дома.

Она долго пыталась его отговорить, но тот был непреклонен в своем решении.

Вечерним рейсом Умар вылетел в Минеральные Воды, а оттуда на такси — домой. Несколько раз машину останавливали то русские, то чеченские милиционеры, но каждый раз, при виде генерала со Звездой Героя, молча пропускали. Под утро он постучал в родительский дом. Радости родителей не было границ. Когда мать накрыла стол, Умар набрался храбрости и рассказал отцу, что побудило его приехать домой. Анвар покачал головой.

— Люба тебе развода не даст. На днях она была у нас и вроде с Асланом собиралась поехать к тебе.

— Зачем?

— Как зачем? Ты же ее муж.

— Был когда-то мужем, а сейчас я ей никто.

— Она так не думает.

— Это ее проблемы и меня не волнует, что она думает. Мы уже двадцать лет вместе не живем. На что она рассчитывает?

— Она ждет, когда ты вернешься к ней.

— Этого не будет.

— Аслан хочет.

— Об этом ему надо было раньше думать, а не держаться за подол матери. Ни при каких обстоятельствах возврата к ней не будет.

— Если женишься, Аслан тебе не простит, и ты окончательно можешь его потерять.

— Я его давно потерял… Отец, разреши мне жениться на Наташе.

— Сынок, она же русская, — подала голос мать.

Анвар строго посмотрел на жену. Та покорно опустила голову. Он повернулся к сыну.

— А если я не дам своего согласия?

— Твое слово, отец, для меня закон.

— Тогда поступай, как велит твоя совесть.

Умар с благодарностью посмотрел на отца, Его слова означали, что он не против брака с Наташей.

Утром Умар пошел к Любе. Та, увидев его, опешила, но придя в себя, кинулась к нему. Он придержал ее порыв.

— Погоди, Люба. Нам надо поговорить. Я пришел в твой дом не с миром, а просить развода.

У нее сразу потускнели глаза и, вместо прежней радости, в них вспыхнули искорки необузданного гнева. Она зло бросила:

— Скорее на луне вырастет трава, чем я соглашусь на развод!

— Люба, имей совесть. Мы уже давно не муж и жена. Неужели ты не можешь понять, что между нами давно все кончено?

— А сын?

— А при чем здесь сын? Он уже взрослый и должен понять меня. Кроме того, как отец я ему не нужен. Вместо меня он выбрал Дудаева.

— И правильно сделал, что выбрал Дудаева! Он родине своей служит, а кому служишь ты?

— Такая родина, которой он служит, мне не нужна.

Люба злорадно усмехнулась.

— Не нужна, потому что ничего человеческого в тебе не осталось. Ты обрусел. Наверно, и та, на которой собираешься жениться, русская! — Она замолчала и, в упор глядя на него, неожиданно спросила: — Кто она? Наташа?

— Нет, — боясь провокации с ее стороны, соврал он.

— А мне кажется, что это она… Надо же, неразведенного мужа из-под носа увела!

— Я тебе не муж и у тебя нет права меня им называть.

У Любы брови взметнулись вверх.

— Ты так думаешь?

— Да, именно так и думаю.

— Тогда, мой миленький муженек, ты глубоко заблуждаешься. Может, тебе свидетельство о браке показать?

— Оставь себе на память.

— Почему на память? Это вполне официальный документ и по закону ни один загс вас не распишет.

— Я не для этого приехал, чтобы дискутировать с тобой. Как человека прошу: дай согласие на развод.

— Я уже сказала: нет!

— Люба, у меня есть жена. Я жду от нее ребенка. Ты должна понять меня.

Лицо Любы покрылось бугристыми пятнами. Задыхаясь от ярости, она с ненавистью смотрела на Умара. Он увидел, как ее глаза налились кровью. Перед ним стояла раненая волчица, готовая к прыжку.

— Я ненавижу тебя! — прорычала она. — Никогда ты от меня не дождешься развода! Никогда! Я скорее вырежу свою грудь, чем на это пойду!

— Жаль, я думал, ты поймешь. меня. Прощай.

— Если ты женишься, я приеду и выцарапаю глаза твоей жене!

Сжав кулаки, с трудом сдерживая себя, чтобы не разорвать ее на части, он вплотную придвинулся к Любе.

— Попробуй приехать. Живу на девятом этаже. Ты у меня без парашюта полетишь вниз головой. Это я сделаю за то, что ты мою жизнь исковеркала.

Люба впервые видела Умара в такой ярости и, инстинктивно чувствуя опасность, попятилась от него. Зло, словно шипя змеиным языком, она сказала:

— Ты будешь проклят! Аллах тебе этого не простит и покарает тебя!

— Перед Аллахом у меня совесть чиста.

Уходя, он услышал позади себя волчье завывание. Люба в ярости рвала на себе волосы.

Дома отец, увидев хмурое лицо сына, произнес:

— Когда волчица голодна, с ней бесполезно разговаривать. Садись, обедать будем.

За столом они ели молча. Мать, поглядывая на сына, горестно вздыхала. Умар, отложив ложку в сторону, посмотрел на отца. Тот без слов понял значение его взгляда, тихо произнес:

— Если любишь ее, женись. Я не буду возражать. Наташа славная женщина.

— Она же русская! — вновь напомнила мать.

— А что толку от нашей чеченки? — хмуро поглядев на жену, сказал Анвар. — Ты лучше принеси нам вина.

Когда она ушла, Анвар спросил сына:

— Ты когда собираешься уезжать?

— Вечером.

— Аслана не хочешь повидать?

— А что толку? Для него Дудаев больше значит, чем я.

— В этом не его вини, а себя. Ты думал о службе, а не о семье.

— Отец…

— Молчи, я тебе слова не давал. Настоящий мужчина, где бы он ни был, кем бы ни был, не должен забывать свою семью. А ты ее забыл. Ты гнался за славой. Она к тебе пришла, а где семья? Хорошо, если Наташа родит тебе сына, а если нет? Мы уже в годах и путь наш недолог. Если женишься, Люба тебе этого не простит и чтобы отомстить, изменит фамилию сына, а он единственный мужчина в нашем роду. Кто продолжит наш род? Ты об этом подумал?

Умар, опустив голову, молча слушал отца.

На другой день он первым рейсом в Ташкент. Глядя в иллюминатор на белые причудливые облака, пытался отогнать мысли, которые не давали ему покоя. Одна из них — что ему придется жениться на Наташе, будучи женатым. «За такое при коммунистах партбилет бы отняли», — усмехнулся он. Неожиданно пришла спасительная мысль. «А почему я должен страдать от того, что Люба не дала развода? Почему? В офицерском удостоверении не написано, что я женат. На лбу тоже. Генерал, в чем дело? Совесть мучает? В таких случаях совесть твоя чиста! Вопросы есть? Никак нет, товарищ генерал! Тогда вперед и ни шагу назад!»

Он откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза и перед ним, как наяву, появилась Наташа.

* * *

После отъезда Умара Наташе все казалось, что там, в Чечне, с ним что-то должно случиться. А если не случится, то… Она знала, что Умар во всем строго подчиняется отцу и любое слово отца для него закон. «А вдруг отец прикажет ему помириться с Любой?». От этой мысли ей стало нехорошо. Она подошла к зеркалу, посмотрела на себя. Грустная улыбка пробежала по лицу. «Не родись красивой, а родись счастливой», — вслух произнесла она и увидела, как по лицу потекла крупная слезинка.