– Зачем ты взял ружьё? – пискнул из-под одеяла Винс.

– Спи, тебе говорю, чистить взял, – ответил Уилф, снимая боевую пружину и магазин. Сняв затыльник, свинтил приклад. Разложил части на столе, стал чистить блестящую поверхность магазина тряпочкой. Движения успокаивали. Уилф водил по металлу, глядя в темноту за окном. Непривычную темноту. Уилф поймал себя на мысли о том, что надеется – сейчас вспыхнут электрические огни…

Нет. Только ещё в нескольких местах явно начался пожар, да доносилось до слуха потрескиванье выстрелов. Что же творится-то?

– Уилф, это у нас война началась? – тихо спросил Винс.

– Да спи же ты, какая война, просто бандиты, – отрезал Уилф. – Полиция с ними справится. Постреляют и всё.

Он собрал ружьё. Подумал, снарядил магазин пулевыми патронами, ещё один загнал сразу в ствол, поставил помпу на предохранитель и положил оружие на тумбочку возле кровати. Стал неспешно раздеваться.

– Можно к тебе? – хныкнул Винс. Уилф свёл брови:

– Ещё новости! Тебе что, три года?

– Ну Уилф, мне страшноооо… – проныл младший, садясь в постели.

– Иди, – буркнул старший, ставя рядом с кроватью кроссовки и откидывая одеяло. Винс немедленно перебрался со своей кровати под бок к старшему брату. Залез поглубже, повозился и притих, но не испуганно-выжидающе, как лежал у себя в постели, а удовлетворённо. Уилф подумал и обнял Винса. Тот коротко выдохнул и уткнулся носом в плечо брату. И, кажется, мгновенно уснул.

Уилф не закрывал глаз. Он смотрел на то, как чуть шевелящийся красноватый длинный отблеск лежит на чёрном стволе ружья. Вспоминал слова Томми – уехать. Но куда уезжать? Да и как об этом сказать маме, она же только посмеётся…

Потом комната и отблеск на ружье стали ему сниться…

…Миссис Матмэн не спала.

За все свои тридцать шесть лет она – решительная и умная женщина, настоящая домохозяйка, мать двоих сыновей и жена старшины флота – ни разу не чувствовала себя такой беспомощной. Всегда само собой разумелось, что большие вопросы решают мэр и президент, за порядком на улицах следит полиция, деньги пересылает муж, а её дело – растить детей и вести дом так, чтобы его было не стыдно показать соседкам, не стыдно встретить в нём отпускника-мужа, чтобы в нём было всегда уютно и спокойно.

Но сейчас миссис Матмэн не понимала, как ей быть. Смутное ощущение тревоги переполняло её, как выплёскивающаяся из ведра грязная вода – и вызывало такое же желание поскорей выплеснуть эту воду… но как и куда?

На ночном столике женщины лежал – рядом с семейной фотографией, они снимались все четверо в Йеллоустоуне в прошлом году – небольшой пятизарядный кольт, никелированный, красивый, изящный даже – подарок мужа. Она умела стрелять, причём неплохо. И сейчас почему-то вспоминались строки из прочитанного лет пятнадцать назад романа «Унесённые ветром» – как Скарлетт о’Хара застрелила пролезшего в дом мародёра-северянина. Но это было страшно давно, так давно, что фантастические фильмы о зомби и инопланетянах-захватчиках казались реальней, чем невозможная история про горящие американские города и убивающих друг друга граждан Соединённых Штатов.

Сейчас ей вдруг пришла в голову пугающая мысль, что всё это ведь было. И Скарлетт о’Хара тоже не верила, что в Таре может произойти что-то такое…

Какое – такое? Она прошептала молитву – короткую, выученную в детстве и всегда приносившую успокоение. Но сейчас вдруг пришла острая обида: где Поль? Почему он в каких-то далёких морях, а не рядом с ней и сыновьями, почему он не в доме – и она, его жена, должна сидеть на постели в спальне и смотреть на револьвер с мыслями о том, как ей быть?!

Она набрала номер на мобильнике. В который уже раз.

Нет связи.

На миг ей представилось…

– Нет, – сказала она громко и решительно. Это просто сцена из фильма «Пирл-Харбор» и так не бывает.

Но ведь было, не так ли, спросила темнота в дальнем углу. Почему ты думаешь, что не может повториться?

Она поднялась на ноги. Держа в руке револьвер – его маленькая увесистость успокаивала немного – обошла комнаты. Все, одну за другой. Потом поднялась к сыновьям.

Сперва она испугалась – младшего не было в кровати. Но потом женщина увидела под боком у старшего компактный выпяченный бугорок одеяла и невольно улыбнулась. Ну конечно. Бежать к маме – Винс уже великоват. А к брату можно…

Улыбка исчезла с её лица. На тумбочке рядом с кроватью Уилфа лежало ружьё, подаренный в прошлом году отцом «мосберг». Миссис Матмэн тогда очень не понравилась эта идея – дарить мальчишке настоящее оружие. Но муж махнул рукой, сказав, что это игрушка. А Уилф смотрел так жалобно и в то же время сердито, что как-то возражать женщина в самом деле не смогла. Да и то сказать – едва ли можно было назвать 410-ку серьёзным калибром.2

И вот теперь она почти с облегчением смотрела на оружие рядом с кроватью сына. Уилф умеет им пользоваться, это хорошо…

О чём это я, подумала женщина испуганно. Зачем мальчику пользоваться оружием для тренировочной стрельбы?! И как пользоваться?! Стрелять в людей? В кого, в каких?! Нет, нет же… Этого просто не может быть. И не будет.

Она посмотрела на револьвер в своей руке. А она к чему готовится, бродя по комнатам с револьвером в руке? Нет, глупости какие… Завтра утром всё будет в порядке. Завтра утром всё наладится. Это просто ночь такая. Просто ночь…

Уилф громко вздохнул и завозился. Миссис Матмэн наклонилась к старшему. Тот на секунду приоткрыл сонные глаза, улыбнулся совсем по-детски, пробормотал: «Маааам…» – и, опять закрыв глаза, повернулся на бок. Нашарил и обнял неподвижно спящего младшего брата, замер.

Да нет. Всё будет хорошо, успокоенно подумала миссис Матмэн. Посмотрела на револьвер в своей руке, усмехнулась его нелепости. И, выйдя из комнаты сыновей, тихо притворив за собой дверь, пошла к себе.

Надо выспаться, потому что завтра будет день. Обычный день.

Уилф проснулся во всём доме Матмэнов первым.

Иногда с ним бывало такое – он просыпался самым первым, лежал и представлял себе, что он вообще единственный бодрствующий человек на Земле. Всё спит и все спят. Он лежал и представлял себе сонные бесконечные улицы, хотя знал, конечно, что сейчас, когда в Талахасси утро, есть места, где день, ночь, вечер…

Но сейчас утро было иным. Уилф понимал, что дом, его дом – спит. Странно, он не только видел спящего рядом братишку, но и ясно представлял себе спящую мать – и револьвер на столике рядом с портретом отца. А ещё он понимал: город не спит. Нет. Не так. Город и не засыпал.

Ждал.

В доме царили привычные тишина и покой. Но в эту тишину доносились звуки внешнего мира. И они были чужими даже больше, чем любой фантастический фильм.

По Платановой улице временами проносились гудящие машины – а ведь было ещё очень рано для разъезда на работу и тем более – для возвращения с неё, в остальное же время по улице проезжала хорошо если одна машина в час. Вдали послышался прерывистый стон пожарной сирены, потом резко оборвался. И позади всего этого немолчно и от этого как-то незаметно потрескивали и сливались в единый фон выстрелы.

Сотни выстрелов.

Ду-дут, ду-дут, ду-дуттт, сказало что-то совсем близко, и только теперь Уилф понял, что это стрельба. Она была не такая, как в кино – казалось, кто-то рвёт в клочья бумагу или разрывает полосы ткани. Как та, которую он слышал вчера… только эта – была сплошной и не умолкала.

Осторожно, чтобы не разбудить Винса, мальчишка поднялся. Винс недовольно захныкал, обнял подушку и перевернулся вместе с ней поперёк кровати, но не проснулся. Покосившись на него, Уилф задержал взгляд на дробовике, потом подошёл к окну и раздвинул гардины.