- Что там капитан с этой бабой делает?
- А что еще можно с бабой делать, как не трахаться?- продолжал заливаться Роня.- Что, хочешь присоединиться?
- Наоборот, отмежеваться, и чем дальше, тем лучше. Как бы завтра самого капитана не трахнул кое-кто другой,- загадочно ответил Юрка, исчезая в зарослях. Он еще что-то там крикнул, но Ефрем Борисович уже не слушал. Сейчас наступил тот самый момент, когда можно было осуществить план, который возник в голове Раздольского как-то спонтанно. Он поднатужился и...громко испортил воздух так, что Роню отмело от него, как от прокаженного.
- Ах ты, козел!- заорал он, замахиваясь на Ефрема Борисовича прикладом автомата.- И воняешь, как козел.
- Приношу свои глубокие извинения,- пролепетал Раздольский, прижимая к груди руки,- но подперло дальше некуда. Если не отпустите в туалет, может случиться еще большая беда.
- В штаны навалишь, что ли?- вновь заржал Роня.- Садись вон за лавкой и валяй в траву.
- А вы снова нюхать будете?- вызывающе спросил адвокат.
- Тьфу, ч-черт,- сплюнул Роня.- Ладно, пошли проведу.
И через несколько минут тяжелая рубчатая рукоятка "Стечкина", притаившегося до поры над туалетной балкой, удобно легла в ладонь Раздольского.
- Степан Ильич, шеф,- сержант выскочил из кустов на берег пруда и застыл, как вкопанный: капитан, в чем мать родила, топил Елену Сергеевну недалеко от берега. Он держал ее за оголенные ноги, подняв их высоко над головой, в то время как очнувшаяся женщина билась, как пойманная рыба, стараясь вырвать из плена воды голову, чтобы глотнуть хоть немного ночного воздуха. С каждой секундой ее сопротивление ослабевало и вскоре отчаянные рывки перешли в нечто, похожее на конвульсии...
- Прекрати сейчас же, придурок,- очнувшийся от временного шока Юрка, забыв о субординации, вылил на голову капитана словесный поток такой отборной матерщины, что у того от изумления руки разжались сами по себе. Тело истерзанной пленницы, освободившись из его жилистых рлап, стало медленно погружаться в мутную воду пруда. - Ты что, гад, всех нас хочешь угробить вместе с собой ?- сержант, чуть не плача от бессильной ярости, выхватил пистолет и лязгнул взводимым затвором.
- Да ты ошизел, жорик?- Боровин чуть в воду не нырнул от неожиданности, а завидя ствол, направленный в его голову, почему-то прикрыл рукой причинное место.- Не дури, Юрка, птичка вылетит - не поймаешь. Поздно потом веники вязать будет.
- Вытаскивай бабу из воды, слышишь, и чем быстрее, тем лучше. Я тебе здесь растолкую, что по чем,- Юрка по-прежнему не отводил пистолета. Это подействовало без промедления: капитан ухватил Елену Сергеевну подмышки и, вытащив на берег, опустил в траву, отдуваясь.
- На, забери, можешь даже на круг пустить, мне не жалко,- он по-своему понял Юркино возбуждение.
- Загляни сперва в корочку,- сержант бросил ему документ,- а после базарить будем, кого на что пускать.
- Подожди, оденусь,- Боровин наскоро обмундировался и взял в руки корочку.- Паспорт вроде бы. А ну, посвети зажигалкой. Аджиева Елена Сергеевна, русская, родилась в Москве, год рождения...Постой, ты хочешь сказать...- капитан выпустил из рук паспорт и он мягко шлепнулся на тело Елены Сергеевны, заставив ее вздрогнуть и застонать.
- Это не я хочу сказать, а ксива,- сержант спрятал пистолет за пояс, поставив на предохранитель. - Если "китаец" выяснит, кто забавлялся с его женой на берегу этого болота - последствия нетрудно себе представить. Его мясник Гриша может с одного удара оттяпать башку топором. А может и потянуть удовольствие, разделывая фраера на фаршмак,- он вздрогнул, поежившись. - Теперь ты понял, Борода, во что мы вляпались?
- Не лох, сообразил. А может, того...концы в воду, а?- капитан, даже не обратив внимания на кличку, заглянул Юрке в глаза.- И ее хахаля туда же.
- Не проканает,- жестко возразил Юрка.- Во-первых, у наших языки по пьяне развязываются, что ботало у коровы. И потом - кто-то же привез этих... сюда, на Игнатову хазу. Кто? Вот на этот вопрос...
Договорить ему не дали выстрелы, раздавшиеся из вишневого сада.
- А ну, сбегай узнай, что там случилось,- Боровин мотнул головой в ту сторону.
- Нверное, все-таки кончили адвоката,- сожалеюще цокнул языком Юрка, уматывая по тропинке в сторону домика. А капитан, упав на колени возле обнаженного тела той, котрую он недавно истязал, бережно принялся вытирать его огромным махровым полотенцем, на котором лежала до этого Елена Сергеевна. Потом принялся лихорадочно натягивать платье на дро жащую в ознобе женщину, бестолково матерясь шепотом - ничего путного в голову больше не лезло.
Стрелял Ефрем Борисович. Причем хладнокровно, в упор, понимая, что нервничать и суетиться в создавшейся ситуации смерти подобно. Вот здесь адвокатская выдержка и хладнокровие, закаленные по многочисленным процессам, пригодились как нельзя кстати.
Весть о том, что на берегу пруда жена Аджиева, Юрка прокричал уже из кустов. Однако дошла она до сознания оставшихся мгновенно. Они-то знали наверняка, что бывает за посягательство на владения "китайца".
Поэтому Роня уже не рад был, что ввязался в эту историю и собирался извиниться перед сопровождающим Елены Сергеевны за грубость, проявленную в отношении его персоны. И, дабы подготовить почву для почетного отступления, даже осторожно постучал в дверь туалета. Которая тут же распахнулась во всю ширь и оттуда прямо в лицо ему плюнуло смертью из отверстия пистолетного ствола калибром девять миллиметров. Раздольский не соврал Федору при расставании, стрелять он умел - одно время даже преподавал на офицерских курсах теорию и практику этого дела. Поэтому в траву Роня завалился уже без верхней половинки черепа, начисто снесенной короткой очередью. Не теряя ни секунды, Ефрем Борисович перепрыгнул через труп и гигантскими прыжками понесся к разбираемому автомобилю. Двое оставшихся возле него успели схватить автоматы, один даже передернул затвор, но Раздольский был уже рядом, неся с собой смятение и смерть. Он не пожалел на этих двоих оставшихся в магазине зарядов, изрешетив их в буквальном смысле слова. Все-таки АПС, что бы там ни говорили скептики, достойное оружие в умелых руках...И наступила тишина, прерываемая лишь шипящими очередями поющих цикад. Но Раздольский знал, как она обманчива, покуда возле тебя находится живой враг. А он был, там, на берегу пруда - оборотень в милицейской форме.
Поэтому, бросив бесполезный "Стечкин" с пустым магазином, Ефрем Борисович нагнулся к остывающему телу одного из бандитов, чтобы снять с него автомат и...яростная вспышка в мозгах обрушилась на него вместе с пронзительной болью в затылке. Затем пришло беспамятство...
Юрка облегченно вздохнул, потерев рукоять своего пистолета о полу форменного кителя, и, вновь поставив оружие на предохранитель, сунул его в наплечную кобуру. Затем снял с пояса одного из убитых вороненые наручники и защелкнул их на запястьях Раздольского, заведя его руки за спину. И лишь после этого закурил, усевшись прямо в траву на месте разыгравшейся трагедии.
- Эгей, Степан Ильич,- крикнул он с затаенной насмешкой,- веди сюда свою красавицу, принц ее ждет не дождется обещанного рандеву.
Вскоре на тропинке к дому показалась Елена Сергеевна, одетая в помятое, измазанное зеленью платье, а за ней - капитан, подталкивающий ее в спину легко, но настойчиво. К тому времени, когда они подошли, очнулся Ефрем Борисович.
- Фью-у,- засвистел пораженно капитан, завидя трупы своих недавних подчиненных,- не хочешь же ты, Юрка, уверить меня, что все это проказы нашего слюнявого интеллигента?
- А ты меня освободи от наручников, да снабди пистолетом, вот тогда посмотрим, кто кого из нас переплюнет,- с вызовом ответил Раздольский. Сейчас он так отличался от того перепуганного хлюпика в квартире у Арбата, что Елена Сергеевна, несмотря на пережитое, находит в себе силы подарить ему восхищенный взгляд. Который перехватывает Боровин, тут же сделав для себя соответствующие выводы.
