}Нас сытно накормили обедом, почти полностью состоящим из мяса, показали наши будущие спальные места и разрешили, наконец, немного перевести дух после дороги, освободив от тысячи вопросов, замечаний и рассказов. Но, как выяснилось, ненадолго: вечером запланирован был большой праздник, и нас ждали местные развлечения в виде танцев, музыки и различных историй и сказок.

}Тадеус занялся лошадьми, сильно уставшими после долгой дороги: разнуздал их, перенес в типи все наши пожитки и передал животных в заботливые руки Билла, который отвел их в общий табун. У этого племени было много лошадей, ведь без них невозможно охотиться на бизонов. Лошадей привезли европейцы, чем значительно облегчили жизнь коренному населению, за что сиу довольно благосклонно относились к белым. Ужасы войны, гонений и заключений в резервации еще не добрались до этих земель, и сиу видели в переселенцах только источник выгоды: помимо массы новых приспособлений для жизни, которые можно было перенять у европейцев, сиу продавали им шкуры, высоко ценившиеся не только на восточном побережье Америки, но и в Старом Свете.

}Остаток дня прошел довольно лениво, не считая нашего похода к маленькому ручью, в котором мы смыли с себя дорожную пыль и немного взбодрились перед вечерним мероприятием. Билл пообещал небольшой сюрприз, и, не знаю, как полковник, но лично я просто сгорал от любопытства.

***

}Как только солнце стало клониться к западу, заливая плато красными лучами, в деревне начали готовиться к традиционному празднику, так называемой Пляске Орла. Пляска Орла далеко не самое главное празднество у сиу, даже менее значимое, чем посвященные началу и концу охоты. Билл обмолвился, что в течение лета проводятся несколько таких «плясок» в честь различных животных и растений, для части из них дата выбирается случайным образом, и в этот раз так решили отметить его возвращение. Билл так же посетовал, что мы не сможем остаться на главную «Пляску Солнца», которая состоится где-то через месяц.

}Пока индейцы складывали хворост и траву для большого костра, раскладывали одеяла и покрывала вокруг него, наш проводник и его сестра, присоединившаяся к нам, рассказали нам о том, как именно проходит этот праздник. Сначала люди долго готовятся к самой важной пляске года, сооружают Столб Солнца и Дом Солнца, которые затем будут главными участниками будущих кровавых событий. На этих словах у меня что-то защемило в сердце, и молодые люди, довольные эффектом, продолжили повествование:

}- В первый день Пляски Солнца все больше говорят, курят, и воздают хвалу богам, - Билл переводил слова своей кузины, и по лицу девушки было заметно, что первый день праздника кажется ей скучноватым. Зато полковник, как раз раскуривающий свою трубку, заметно оживился.

}- Второй день самый веселый – он посвящен танцам, как ритуальным, так и обычным, для развлечения.

}Дальше индианка сказала что-то еще и весело рассмеялась, а Билл легонько толкнул ее в плечо, пряча лицо. Однако, улыбнувшись, он все же перевел:

}- Она говорит, что в третий день обычно посвящен мне, потому что я пою лучше всех в племени… Но это не так, конечно же. В предпоследний день, действительно, все поют, но это священные песни и исполняются они хором.

}Они помолчали, глядя на разводящего огромный костер индейца. Затем девушка, помрачнев, пробормотала что-то и удалилась, а Билл, посмотрев ей вслед, продолжил:

}- Четвертый день Пляски Солнца очень не любят женщины. В это время происходит некое жертвоприношение… Но жертвами становятся не животные и не растения, а люди. Конечно, никто не умирает, но этот обычай… - Билл посмотрел на солнце, дарящее свои последние отблески. Сгущались сумерки, а костер, потрескивая и искря, разгорался. – В последний день происходит ритуал, означающий пленение, пытки, а затем освобождение воина. Добровольцев собирают у Дома Солнца, связывают, а затем пытают, загоняя в спину деревянные спицы. Это продолжается долго, но мужчины должны молчать и, не проронив ни звука, лишь улыбаться в лицо своим мучителям. Затем их подвешивают за спицы на Столб Солнца, они истекают кровью, но хранят безмолвие. Иногда их опускают вниз, и женщины помогают им унять боль, дают напиться и вытирают кровь и пот. Так продолжается до вечера. Когда солнце начнет заходить, воин должен освободиться. Они пытаются соскользнуть со спиц, пронзающих их тела, и в этот момент могут призывать на помощь богов и своих соратников, прося у них оружие. Если воин не сможет освободиться, он будет заклеймен позором…

}Билл замолчал, задумчиво водя пальцами по губам, а Тадеус, забывший про свою трубку, откашлялся и спросил:

}- А ты… Ты проходил этот ритуал?

}Наш проводник криво улыбнулся и ответил:

}- Я не вхожу в племя дакота, к тому же к этому испытанию допускаются только мужчины, отметившие свою двадцатую весну…

}После этого леденящего душу рассказа мы долго молчали, а вокруг суетились люди, раскладывая угощения и готовясь к празднику.

}Наконец, все было сделано, как раз с последним бликом солнца. Ярко горел огромный костер в центре, а чуть в отдалении на небольших таких же готовилась дичь и другая еда. Люди расселись, тихонько переговариваясь. Женщины сидели с южной стороны, а мужчины – с северной. Все они были одеты в красивую одежду, с яркими рисунками, в волосы женщин были вставлены несколько орлиных перьев, а головы мужчин украшали массивные и высокие головные уборы, почти полностью состоящих из перьев этой птицы.

}Неожиданно со своего места поднялся вождь, призывая к тишине, и все замолкли. Он говорил что-то, как выяснилось позже, возносил благодарения богам, и все смотрели на него, не проронив ни звука. Мы с полковником так же были увлечены зрелищем, и не сразу поняли, что Билл куда-то пропал. Обратили на это внимания мы только тогда, когда вождь замолк и сел на свое место, а к костру вышел шаман в причудливой маске, изображающей орла, и принялся исполнять ритуальный танец с топаньем, подскоками и мелкими перебежками. Люди сидели тихо, только один барабанщик выстукивал ритм. Справа от себя я заметил какое-то движение, и в первый момент, признаться, испугался. Билл сел рядом, едва удерживая на голове огромную конструкцию из орлиных перьев и меха, и это сооружение, увиденное вскользь, напомнило мне какое-то странное чудовище. Билл, заметив мою реакцию на свое появление, повернулся ко мне, улыбаясь, и легонько провел ладонью по моей руке. Его лицо было раскрашено: углем обведены губы и глаза, а на скулах нарисовано по две черных линии. Отвлекшись на проводника, я не сразу понял, что вступили и другие барабаны, поменьше, а к шаману присоединилась часть мужчин. Сидящие потихоньку стали подпевать, и Билл не стал исключением. Говорил он обычно хрипловато, а вот пел очень звонко. Наконец, когда в танце участвовали почти все индейцы, кроме стариков, совсем маленьких детей, и нас троих, а пение стало поистине громким, все вдруг резко оборвалось. Музыка, песня, танец – все остановилось. Индейцы прокричали что-то, благодаря друг друга и вознося молитву духу орла, а затем вернулись на свои места. Официальная часть празднества была закончена, и люди занялись едой и напитками, негромко переговариваясь. То и дело слышался смех или тихое пение. Мы с Тадеусом некоторое время наблюдали за спокойным течением праздника, Билл куда-то ушел, а затем вернулся с кукурузными лепешками и жареным мясом. Ему помогала кузина и ее муж, решившие присоединиться к нам. После традиционного танца индейцы вне зависимости от пола могли свободно рассесться семьями или с друзьями, присоединяться то к одной компании, то к другой, единственным правилом было не проходить между сидящими людьми и костром. Считалось, что таким образом можно нарушить связь человека с домашним очагом. Мы ели, делясь впечатлениями от танца, Билл, смеясь, переводил, едва успевая поглощать свой ужин. Тадеус спросил, что нас ждет дальше. Билл, проглотив особенно крупный кусок, объяснил, что после еды все вновь соберутся вокруг костра, будут курить и рассказывать легенды, связанные с духом Орла, а затем опять станут танцевать и петь, но уже просто для развлечения.