— Он ошибается, мистер Фицджералд. Я не работаю в зоопарке, и это не обычный попугай.

Я рассмеялся:

— Для Харриса это нормально. Так чем я могу вам помочь, мисс Мартинес?

Она посмотрела мне в лицо. Глаза у нее были очень искренние и серьезные.

— Я только что потеряла редчайшую птицу в мире.

Едва ли можно выбрать лучший повод для знакомства.

У Габриэллы, которая сейчас сидела напротив меня за столом в кухне, были те же самые искренние и серьезные глаза. Она внимательно смотрела с той же полуулыбкой, изучала мое лицо с той же обезоруживающей заботой. Я налил в бокалы вино.

— За исчезнувших птиц! — произнесла она, поднимая бокал.

Я хотел предложить выпить за другое, но возражать не стал.

— Давай за исчезнувших.

Наши бокалы соприкоснулись с легким звоном.

— Рада тебя видеть снова, Фиц. Вчера у нас не было возможности побеседовать.

— Да, я заметил.

Габриэлла обхватила ладонями бокал и начала его мягко покачивать, заставляя кружиться вино.

— Я хотела позвонить тебе, но ведь ты не отвечал на мои письма. А когда Карл спросил насчет тебя, я решила, что это подходящий повод.

Хотелось сказать, что ей не нужно было никакого повода, но я промолчал. Мы посидели недолго, посмотрели друг на друга, не зная, о чем говорить. Габби стала рассказывать о своем проекте в Амазонии, насколько он продвинулся с тех пор, как мы виделись в последний раз. Ее глаза зажглись. Она сообщила об успехах, о том, какие трудности удалось преодолеть, как все это было непросто. Оживилась еще больше, когда обнаружилось, что я в курсе последних событий в науке: биогеография островов, заповедные коридоры — то, с чем связан ее проект. Разумеется, мы старательно избегали упоминать о нашем прошлом, о том, что осталось позади. О последних днях вместе, о фотографии около моей кровати. Зато подробно обсудили изменение пропорциональных соотношений вымирающих видов и секторные диаграммы. Постепенно подошли и к вчерашнему вечеру. Я знал, что этим все кончится.

— Я хотела спросить тебя, Джон. — Габриэлла поставила бокал и завела руки за шею, словно вытаскивая волосы из-под воротника. Знакомый жест. — Тебе ведь не очень понравился Карл, верно?

— А что, он должен был мне понравиться?

— Не обязательно. Я думала, ты заинтересуешься его предложением.

— Хм, это забавно, что он предложил мне пятьдесят тысяч долларов за то, чтобы я позвонил несколько раз по телефону.

— Я говорила ему, что не надо заводить разговор о деньгах. Ты либо согласишься ему помогать, либо нет.

— Ты была права, я не стану ему помогать.

Она посмотрела на меня, и я увидел знакомую вопросительную напряженность во взгляде. Казалось до абсурда нормальным вот так беседовать с ней, будто мы продолжали разговор, начатый неделю назад.

Габби встала, обошла стол и села рядом. Наклонилась ко мне:

— Давай я расскажу тебе о Карле.

— Не уверен, что хочу этого, — промолвил я, чуть покачав головой.

— Позволь мне все же рассказать тебе, Фиц. Он совсем не такой, как ты считаешь. Вчера я видела это в твоих глазах и сознавала, что, наверное, поэтому ты и не захочешь ему помогать.

— Можешь думать все, что тебе нравится.

— Ты не понял. Карл — интересный человек. Немного смутьян, но тебе это должно понравиться. В научных кругах его всерьез никто не принимает, поскольку в нем отсутствует академическая респектабельность. И видимо, не могут простить те замечательные находки, которые Карл сделал. Вы с ним должны находиться по одну сторону. — Она замолчала и посмотрела в свой бокал. — Но познакомила я вас не поэтому. Ты знаешь, Джон, чем я всегда хотела заниматься. Так вот, теперь это случилось. У меня есть хороший проект. Очень важный. Он заставит людей по-новому взглянуть на заповедные территории. Когда я встретила Карла, проект висел на волоске. Мы разорились, Фиц. Работали задаром, а получаемых из Европы грантов не хватало, даже чтобы покрыть расходы на компьютеры. Карл дал нам денег, когда мы сильно нуждались, и делает это до сих пор.

Габриэлла понизила голос:

— Когда я его впервые увидела, то подумала, наверное, то же, что и ты. Коллекционер самого худшего толка. Именно от таких мы и защищаем природу. Но Карл у меня ничего не просил. Ничего. Просто оплатил счета, когда дела шли плохо, и все.

— Я не знал, что Андерсон филантроп.

— Разумеется, взамен он кое-что получает. Престиж. И мы открываем ему путь в мир охраны природы. Я не такая наивная, чтобы полагать, будто все это исключительно ради меня. Но Карл спонсирует мою работу, и это главное.

— Взамен ты взялась помогать ему искать чучело птицы, пропавшее из коллекции Джозефа Банкса?

— Карлу не требуется моя помощь. Он знает, где искать, но хочет все провернуть быстро. Для этого ему нужен ты. Карл уверен: ты что-то знаешь. Считает, что ты прочел какие-то важные книги. Если не желаешь помогать ему, тогда помоги мне. — Она протянула руку к моей руке и сжала ее неожиданно крепко. — Мне необходимо найти эту птицу, Фиц. Это далеко продвинет наш проект.

— Я не понял.

— Фиц, я должна заинтересовать Теда Стейста. Карл щедрый, но у Стейста иные возможности. Если мы привезем ему птицу, то он наверняка возьмется финансировать наш проект. Понимаешь, Фиц? Тогда бы мы были обеспечены лет на пять, не менее. Помогли бы выжить десяткам видов редких животных. Подумай об этом.

Мне вдруг стало жарко. Я шагнул к окну.

— Габби, я ничего не знаю. Совсем ничего. Даже не представляю, откуда начинать.

— Но у тебя есть знакомства. К тому же материалы для твоей книги… я думала, там должно совершаться что-либо такое…

Я отрицательно покачал головой. Ничего полезного про птицу с острова Улиета в моих записях не было.

— Извини. Но больше мне сказать нечего. Жди, пока Андерсон найдет птицу.

Не очень вежливо с моей стороны так говорить, но в тот момент я мало думал о вежливости.

Габби встала. Я наблюдал за ее отражением в кухонном окне. В мою сторону она не смотрела.

— Завтра я улетаю в Германию. Вернусь через пару недель. Обещала встретиться с Карлом. Скорее всего он пробудет здесь месяц, пока со всем разберется.

Она оделась и направилась к двери. Затем оглянулась и с грустью посмотрела на меня:

— Помнишь, как мы познакомились, Джон? Ту птицу?

— Да, помню. Попугай ара Спикса[3].

— Знаешь, как с ними обстоит дело сейчас?

Я кивнул. Птица, которую нашла тогда Габби умирающей в клетке на рынке и не смогла выходить, была последней этого вида. Десять лет назад количество попугаев ара Спикса в дикой природе сократилось до трех. Через восемь лет остался пожилой самец. Эксперты ожидали его скорой гибели от старости или одиночества, но, насколько известно, он до сих пор цепляется за жизнь. После его ухода останутся около тридцати особей, живущих в неволе. Ни один не годен для размножения.

Мы с Габби смотрели друг на друга.

— Я позвоню тебе, когда вернусь, Джон. Хочу еще поговорить.

Вымыв бокалы, я заметил, что Габриэлла оставила на вешалке свой дождевик. Как обещание вернуться?

На этом мой день не закончился, хотя следовало отправиться в постель. Мне захотелось немного поразмышлять. Книги на полках не давали покоя. Что сказал Андерсон? Что я прочитал какие-то нужные книги? Я попытался вспомнить, откуда узнал о птице с острова Улиета. Где искать? Вот они, две книги. Я снял их с полки.

Первая полегче, самая авторитетная: «Вымершие и исчезнувшие птицы» Джеймса Гринуэя. Я осторожно раскрыл ее, отыскал нужную страницу. То немногое, что нам известно о птице с острова Улиета, здесь было изложено с восхитительной ясностью. Я прочел страницу очень внимательно, ища какую-нибудь зацепку. Может, тот, кто читал ее здесь вчера вечером, сделал пометки? Но зачем ему читать ее? Это самое последнее издание, в бумажном переплете. Если надо, вы можете купить ее завтра же.