Она ничего не рассказала супругу, будучи уверенной в том, что не смотря на случившееся, любит его и дорожит всем тем, что имеет. Лишь попросила досрочно расторгнуть договор об аренде и поскорее ухать, выдумав легенду о вдруг начавшемся плохом самочувствии и необходимости непременно посетить семейного доктора.

      Но, как прежде в её жизни уже ничего не было. Она очень скоро поняла, что нет больше никакой любви к человеку рядом с ней находящемуся, а все увещевания со стороны рассудка пусты и ничтожны. Душой она стремилась туда, где была всего лишь одна ночь и человек, которого она по сути почти не знала. Коря себя за то, что даже не попыталась это исправить, она лишь через много лет поняла, что прожитая ею жизнь пуста и до отвращения ей противна. Готовая свести с ней счеты, она однажды словно пробуждается ото сна и решает оставить давно налаженный, обеспеченный достатком быт и всё еще не чаявшего в ней души супруга.

      Она не особо надеется на то, что художник по прежнему живет в доме у озера, но другого направления ей не нужно. Вернувшись туда, где по велению судьбы всё и закончилось, и началось одновременно, она находит своего любимого и с ужасом осознает, что не только её жизнь оказалась изломанной. Больной и влачащий нищенское существование, он больше не продал ни одной картины, хотя ими были заставлены все имеющиеся в помещениях стены. Каждая из них была ему настолько дорога, что он отвергал любую, даже не по меркам высокую цену. И всё потому, что на них больше не было лоснящихся яркими красками пейзажей. С тех пор, он не написал больше ни одного, целиком и полностью посвятив себя работе над портретами. И на каждом, вышедшим из под его кисти, был изображен один и тот же, полностью собой всё заслонивший человек.

      Закончив чтение последней страницы, я устало запрокинул назад тяжелую голову и прикрыл разъедаемые воспалением глаза. Я часто дышал, пытаясь успокоиться и очень четко понимал, какое впечатление на меня произвел этот, за ночь проглоченный роман. Я будто читал между строк или же смотрел в кривое зеркало, видя в этой истории неприглядное отражение моей собственной жизни. Внимая льющемуся с шершавых страниц повествованию, я видел перед глазами не только выдуманных Биллом героев, но и очень хорошо мне знакомых, реально существующих лиц. Собственных родителей, себя и оставшегося в Штутгарте Йена и наконец того, кто был автором этой сложносочиненной жизни и кого я с такой легкостью от себя отпустил.

      В моей, уже в который раз перевернувшейся вверх дном душе и спутавшихся мыслях был полнейший раздрай. Рассказанная Биллом история, будто содержала в себе подсказку и имела, пусть и продравшийся через тернии, но всё же счастливый конец. В отличие от моей, с поставленной на последней страницей жирной точкой, которую я собственноручно мог и страстно хотел превратить в многоточие.

      Растерев и без того пылающие щеки ладонями, я вскочил с места и бросился к уже давно не подающему признаков жизни ноутбуку. Обновленная вкладка с входящими письмами заставила меня досадливо чертыхнуться, но разгоревшейся во мне прыти не поубавила. Метнув решительный взгляд на часы, добравшиеся своими стрелками до без четверти восемь, я наспех умылся ледяной водой и схватился за телефон. Ожидая отклика абонента, я рывками перемещался по комнате и скидывал в свой рюкзак документы и вещи, которые могли бы мне пригодиться.

- Алло, - наконец прозвучавший в трубке, голос был заспанным и, похоже, не очень мною довольным.

- Ева, мне нужно уехать на пару дней, - запыхавшись частил я, сразу перейдя непосредственно к делу. - Справитесь?

- Что-то случилось, Том? - её молниеносно сменившаяся интонация, говорила о том, что сестра теперь точно проснулась.

- Нет. Я...

- Хочешь его разыскать? - она опередила меня с ответом, хотя я и не собирался с ним юлить.

- Да.

Затаившаяся на том конце, Ева молчала вызывая во мне призрак сомнения, которому я совершенно не собирался повиноваться.

- Эта идея тебе кажется абсурдной?

- Нет, просто... Я очень за тебя волнуюсь.

- Я не могу так всё это оставить, понимаешь? - бросив собранный рюкзак к ногам, я еще раз взглянул на часы и убедившись, что вполне успеваю на девятичасовой поезд, устало рухнул на кровать. - Мне нужно хотя бы с ним поговорить!

- Том, он как-то упоминал, что живет в Тиргартене. Попробуй разыскать его по телефонному справочнику.

- Я тебя обожаю, ты в курсе? - хохотнул я и пожалел, что мы всего лишь говорим по телефону.

- Взаимно, - теперь я слышал, что моя встревоженная малышка тоже улыбалась и окончательно убедился в верности своих намерений.

- Только прикрой меня перед Мартой, ладно? Не хочу, чтобы она попусту переживала.

- А меня терзать, значит, можно? - почти взвизгнув, сестра не преминула воспользоваться случаем и выказать свой сварливый характер.

- Без тебя мне никак.

      Закончив этот разговор на позитивной ноте, я вскочил на ноги и поспешил выдвинуться в путь. Ближайшая к нам железнодорожная станция была в пятидесяти пяти километрах и в моем распоряжении оставалось всего пятьдесят минут для того, чтобы успеть на проходящий здесь утренний поезд.

      Прибавляя газу, я мчался по обрамленной заснеженными соснами дороге и безмерно радовался тому, что буйствовавшая вчера метель поутихла. Понимая, что превышаю допустимую для этого участка дороги скорость, я не мог совладать с захватившим меня в свои цепкие лапы возбуждением и внутренне дрожал, легко поддавшись, подстегивающему мои действия адреналину.

      Добравшись до станции за каких-то тридцать пять минут, я оставил свой джип на засыпанной гравием площадке-стоянке и поспешил свериться с расписанием и купить билет. Курсировавших в северном направлении, в течение суток, здесь проходило три поезда, но именно утренний был наиболее востребованным и пользовался особенным спросом у жителей. Именно поэтому, небольшое здание станции не вмещало всех ожидающих и часть пассажиров была вынуждена коротать время до прибытия девятичасового состава непосредственно на перроне.

      Заполучив проездной талон в автомате, я взглянул на почти образующие прямой угол стрелки висящего над моей головой циферблата и накинул капюшон. Кроме нервно переступавшего с ноги на ногу меня, на перроне было еще несколько человек, вскользь зацепив взглядом которых, я тут же отвернулся. Двое с рюкзаками и лыжами, супружеская пара и недовольно что-то до них пытающийся донести подросток, и невысокого роста мужчина, разговаривающий по мобильному телефону. Направив же взгляд в противоположную от этих попутчиков сторону, я задержался и даже обернулся в полкорпуса.

      У самой стены, замотанная по самый нос в ярко-малиновый шарф, стояла девушка в руках которой был точно такой же переплет, что и утяжелял сейчас мой рюкзак. Я видел, как почти не моргая суетятся по тексту её глаза, стремясь поскорее встретиться с новой, несущей вожделенную информацию строчкой. Я замер и забыв о всяком приличии, не отрываясь смотрел на целиком и полностью поглощенную чтением девушку и ощущал нечто, неимоверно меня тронувшее и вот-вот готовое вырваться из покрытого завесой подсознания.