- Ты слишком задумчивый стал, может все-таки расскажешь, что тебя беспокоит? Я ведь не дурак и все вижу. Не прикрывайся сюрпризом, пожалуйста.
Его спина прижимается к моей груди и такое ощущение, что я просто раздавлю его всего прижимая к своему телу. Ничего не хочу ему сейчас объяснять, ни сегодня, ни завтра. Мне самому пока ничего не ясно и я ни в чем не уверен, пора ли делать выводы?
- Такое ощущение, что все вокруг меня знают о чем-то, чего не знаю я и смеются, я чувствую себя неудобно, Том, что происходит? Мы оба знаем, что никакого сюрприза не существует и ты его просто выдумал, чтобы от меня отстать, так ведь?
А я стою с ним в обнимку и молчу. Я не хочу так. Наверное, нужно было с ним поговорить раньше. А если он не так поймет меня и начнется хаос? Я ведь тоже поступаю с ним не красиво, но разве я могу иначе? Нет. У меня никогда и не получалось делать дела так, чтобы без проблем. Обязательно найдется какой-нибудь левый человек и все испортит. Но если раньше мне было на все наплевать, то в этом случае, мне дороги отношения с Биллом. Тогда почему он так поступает? Почему ведет все к тому, чтобы мы поругались? И сейчас делает. А я просто стою и молчу. Младший брат еще что-то говорит, но почти не улавливаю, я стараюсь вести себя спокойно. Чувствую, как адреналин растекается по телу и ситуация, казалось, напрягает. Я ею больше не владею, срываюсь, я кричу Биллу, что это не его дело, но в следующую минуту хочу дать себе пощечину, тысячу пощечин, потому что брат убегает в свою комнату. Слышится только глухой удар дверью. Волосы бы разодрал на голове, я только что лишил себя доверия. Ведь я знаю, каково было Биллу, когда он только зашел впервые на порог нашего дома. Он рассказывал, как его обижали мои поступки и слова, как он чувствовал себя лишним, попав в чужую семью. Я доказывал себе обратное, обещал себе, что всегда буду беречь Билла и сам же, вопреки всему, нарушил свое обещание.
С досадой докурив последнюю сигарету я покинул комнату и пошел в свою. Телевизор смотреть без Билла не хотелось, да и чем-либо заниматься тоже, поэтому я лег на кровать, не снимая одежды. Только толстовку. Захотелось заснуть поскорее, пока мозг опять не приступил к своей бурной деятельности, и не стал искать множество разнообразных вариантов, как помириться с Биллом и попросить у него прощения.
Я лежал довольно долго, пока не перепробовал все позы и не замучился скручивать одеяло своим телом. Сна ни в одном глазу - это начало изрядно бесить. Сигареты кончились, оставалось только молча закрыть глаза, расслабиться и ждать, пока на меня снизойдет благодать. Да, вот так. Подумалось мне, что еще бы хорошую музыку, но это будет только отвлекать.
В какой-то момент я даже начал засыпать, а может и заснул, на время выпав из реальности, но на почве ощущений почувствовал, что что-то не то. Не понимал, кто это или что это, какие-то липкие ощущения, но очень болезненно-приятные. Это руки? Да, кажется руки. Хорошо, чьи руки? Я сплю? Пытаюсь открыть один глаз, затем второй и понимаю, что ощущение того, что меня кто-то лапает не перестает меня покидать. Это. Что. Еще. За. Фигня. Не делая резких движений, слегка приподнимаюсь. Черт, эти руки так приятны, что не хочется даже ничего делать в протест. Одеяло приподнялось и облегало чью-то голову. Может мне мерещится? Нет. Только не туда.
- Билл?? – раскрыв одеяло сверлю в недоумении темную макушку. Глаза давно привыкли к темноте и я мог без проблем отличить нарушителя моего сна. Его невинный взгляд из-под лобья заставляет меня скорее опешить. Как он вообще додумался? Это же надо… - ты что удумал?
- Тш, лежи, - легким движениям руки опрокидывает меня на лопатки. Мне остается только поддаться. Не хочу с ним снова ссорится. Если Билл решил меня кастрировать – значит такова моя участь. Его холодные ладошки гладят по прессу, переходя на низ живота, от чего я невольно вздрагиваю, от не совсем приятных ощущений, почему-то которые отдаются сладостью в паху и начинает тянуть, побуждая мой мозг отключиться… Не заметив, как снял нижнее белье, Билл заключил мою слегка напряженную плоть в плотное кольцо из пальцев и приступил к неистовой пытке получить из моих уст тяжелое дыхание и хриплый стон. На минуту я приподнялся, чтобы взглянуть в его глаза и удостоверится, что это все же мой Билл. Его взгляд был затуманен, а губы чуть приоткрыты – он постоянно их облизывал. Невыносимо было смотреть, как жадно он прикусывал их, мне тоже захотелось испробовать на вкус. Найдя в себе силы, и, заведя руку к затылку брата, я притянул его к себе, соприкоснувшись губами. Жадно впиваюсь, словно никогда не делал это раньше, целую его губы, пальцами сжимая волосы у корней, от чего брат судорожно постанывает… он настолько сладок, что ни один божественный нектар не заменил бы один вкус этих пухлых губ. Билл подозрительно тяжело дышит, через раз успевая ласкать мои губы своими и я, наконец, успеваю оторваться от него. Чего мне стоило это сделать? Приложить огромные усилия, прервать мучительное удовольствие. Едва чувствую его руку, которая в полной мере скользила по напряженному стволу и я начал помогать ему бедрами, пошатываясь вверх-вниз. Локти болят от напора моего тела, но я не чувствую этого, я сконцентрировал свое внимание на чертовски привлекательном брюнете напротив, его образ чистого и светлого ангела перекликается с самым развратным обольстителем девичьих грез, да не того сорта это яблоко. Мельком я увидел, как второй рукой он ублажал свое разбушевавшееся возбуждение, что являлось подтверждением затуманенного состояния и искусанных губ. Я заревновал его к себе же, будто он пришел ко мне только с целью удовлетворить свои желания, переступая через собственные принципы, но, минуту, Билл не стал бы так эгоистично себя вести. Обезумев навязчивой идеей, я снова бесцеремонно, взяв парня за подбородок, затянул его в поцелуй, по-собственнически целуя губы, поочередно посасывая то нижнюю, то верхнюю, просил разрешение к полному доступу и он подчинился, сам же врываясь в мой рот своим наглым язычком. Мне дурманили голову собственные мысли, от осознания того, что я целую Билла, что меня охватывает жар при близости с ним, это подобно самому желанному поцелую, впервые, позади школьного двора. Билл валится всем телом на меня, прижимая плотно спиной к кровати и седлает, словно наездник необузданную лошадь, только тогда я чувствую, как манящ этот узкий проход. Но я не спешу, я даю ему привыкнуть, трепетно поглаживая по телу. Встречаемся взглядами, а затем и соприкоснувшись лбами, Билл трется носом об меня и его губы вновь просят приюта. Я позволяю ему делать со мной все, что он захочет. Эти тихие движения превращаются в смешанный ураган чувств, он рядом, со мной и это главное, а самое главное, что мне ни с кем так хорошо в этой жизни уже не будет.
Соленые капельки стекают вниз по его шее, но не достигают груди – я успеваю их сцеловывать, не забыв обдать бледную кожу горячим дыханием, от чего брат тут же заливается сиплым всхлипом. Волосы прилипают к мокрому телу, а где-то далеко слышатся частые шлепки тел друг о друга. Губы болят от многочисленных поцелуев, просто смотрю на брюнета не в силах отвести взгляд от его лица - все эмоции написаны на нем жирным шрифтом. Я люблю тебя, Билл, до хруста позвонков, прогибаясь в спине, до спазмов, что рывками сковывают мое тело и не дают вздохнуть полной грудью, до онемениях в пальцах и стонов, что никогда не вырвутся наружу. Читай по глазам: Я-ЛЮБ-ЛЮ-ТЕ-БЯ, БИЛЛ. Я люблю тебя даже тогда, когда позволяю отойти от сумасшествия между нами, замерев на миг и вкусить наслаждение, разливающееся по многочисленным клеточкам наших тел. Я люблю тебя всего, без остатка, с изъянами и без них. Наивного и вредного, доброго и понимающего. Я чувствую, как это не дает мне спокойно дышать, я задыхаюсь даже тогда, когда брюнет отдышался, я замираю тогда, когда его ладонь скользит по моей щеке и окочуриваюсь, когда ты требует к себе внимания, но он ни за что об этом не узнает, потому что я не скажу.
- Прости меня, - шепчешь ты, и прижимаешься к моему телу. Не бойся, я не отпущу.
