Справедливости ради стоит отметить, что здесь нет вины отдельного преподавателя и отсутствия у нее большого опыта (да и откуда бы брались новые преподаватели, если бы у нас не было возможности учиться на своих ошибках, тренироваться в своей повседневной практике и постепенно формироваться как профессионалам). В целом концепция лингвистических центров недалеко ушла от концепции репетиторства и в каком-то смысле приносит еще меньше пользы и еще больше вреда, чем негласные частные уроки. Свою преподавательскую практику я начала именно с работы в лингвистическом центре, что вполне логично, ведь оплата за час там невысокая, график гибкий и требования минимальные. Как правило, кадровый состав таких заведений состоит из студентов, готовых к совмещению работы и учебы на старших курсах, и подрабатывающих преподавателей, зачастую являющихся еще и владельцами этих центров. При выборе места работы я руководствовалась желанием учить и нежеланием сидеть в школе за бумажной работой. Во многом здесь сработал стереотип, ведь документации у учителя не так уж и много. Безусловно удобным является и возможность подстраивать под себя расписание, чтобы максимально посещать занятия в вузе. Однако, это одна сторона. Другая сторона заключается в том, что для государства вас почти не существует: за вас не платят налоги, у вас нет стажа, пенсионных накоплений, отпускных и больничных. Дальше хуже - у вас нет постоянного контроля сверху, нет постоянного мониторинга образовательных результатов ваших учеников и нет методической рекомендаций по их улучшению. Конечно, очень заманчиво вести уроки как свободный художник, не руководствоваться четкой программой с заранее определенным контролем, вот только для личностного и профессионального роста такая работа дает очень мало. Вы контактируете с разными группами людей, ищете к ним подходы, стоите за учительским столом, но учителем в полном смысле слова вы все же не являетесь. Вы избегаете работы с родителями, не думаете о заполнении журналов, не посещаете бесконечные педсоветы, но вы и не участвуете в профессиональных конкурсах, не даете открытых уроков, не получаете признания в своих пусть нешироких кругах. Возможно, некоторые читатели со мной не согласятся, но мое мнение заключается в том, что в лингвистическом центре редко можно расти и реализовывать себя. Когда я перешла работать в школу, я поняла, что подготовиться к школе нельзя, сколько морально ни готовься. Но как же приятно теперь знать, что я могу - могу вести классы год за годом, проходить вместе с ними программу, обзванивать родителей и хотя бы иногда получать приемлемые результаты от абсолютно неприемлемых учеников. Школьная практика позволяет развивать свои педагогические способности, дает более полное видение того, как сейчас мыслят дети и в чем они встречают самые большие трудности. Она показывает вам в долгосрочной перспективе, что вы пытались дать детям и что из этого вышло, что следует повторять, а что непременно нужно изменить и больше такого не делать. Я здесь не говорю о неразумном экспериментаторстве - просто какими бы благими ни были наши намерения, в реальном образовательном процессе мы можем столкнуться со совсем иными результатами: не такими высокими, совсем невысокими, а может быть и негативными. Только так мы можем начать чувствовать детей и продолжать подстраиваться под их особенности обучения, восприятия и воспитания. К сожалению, без доли риска ни одно педагогическое воздействие не обходится и нам не дано точно знать, что мы получим на выходе.
Если мы посмотрим на лингвистические центры еще и с точки зрения их образовательных результатов, то вывод будет неутешительный. Модное сейчас раннее развитие оказывается на поверку способом потешить самолюбие родителей. Работая в лингвистическом центре я и сама вдохновенно рассказывала будущим клиентам, что их дети получат возможность совершенствовать мышление и артикуляцию, научаться общаться на иностранном языке в формате игры и получат массу позитивных впечатлений. В реальности, какой бы учебник мы не взяли за основу, как бы мы ни старались научить детей полезным клише в песнях и играх, в их памяти остаются большей частью отдельные слова, которые не дают решающего преимущества перед сверстниками в ходе освоения школьной программы. Дети, прошедшие более основательную подготовку до начала изучения английского в школе, наоборот приходят на уроки с полной уверенностью, что они уже всё знают. Начинать с нуля они не хотят, при усложнении материала не замечают того момента, когда наступает пора сконцентрироваться и работать, а уж переучивать их под систему школы и вовсе одно мучение. Если эти дети привыкли к коммуникативным методикам, то наша языковая школа очень трепетно относится к точному употреблению грамматики, к мониторингу сформированности разных видов речевой деятельности в традиционном для нас устоявшемся формате и т.д. Перестроиться таким детям удается не сразу, в основном из-за их нежелания вливаться в общую работу со всей массой учеников, имеющих средний уровень владения языком. Безусловно, настоящие провалы с ними случаются редко, но уровень их образовательных результатов оказывается ниже, чем им позволяет их потенциал.
Кроме таких случаев и случаев обычного "подтягивания" учащихся, следует упомянуть и роль лингвистических центров в обучении взрослых людей, начиная от студентов и домохозяек и заканчивая бизнесменами. На сегодняшний день популярность языковых курсов необычайно высока, иностранные языки изучают как хобби, как средство общения за рубежом и как инструмент для приобретения и поддержания деловых контактов. Если английский в профессиональной сфере действительно полезен, то группы изучающих язык "для себя" как правило обречены на провал. Количественный состав групп постоянно уменьшается в ходе курса, желание учить правила и исключения из них также пропадает довольно быстро. Без устойчивой мотивации изучение языка, показавшееся было чем-то модным и привлекательным, замедляется, а потом и вовсе заканчивается. Соответственно блестящих результатов в работе с этой возрастной группой лингвистические центры тоже не показывают, хотя деньги за курсы собирают вполне исправно. Вряд ли кого-то можно открыто обвинить в этом, но факт остается фактом: толк от частных языковых студий очень невелик.
Именно поэтому (да-да, мы возвращаемся к основному содержанию нашей главы) семинар, ориентированный на лингвистические центры, уже не очень вдохновляет. Слушатели семинара во многом состояли из гламурных беззаботных дам, которые этими центрами владели и не ведали, что значит справляться со школьной нагрузкой и различными дополнительными обязанностями, возлагаемыми на учителей. В конце дня мы с коллегами попали на мастер-класс как раз к одной из таких преподавательниц, которая решила научиться нас своим приемам. В основном все они были нам знакомы, хотя идеи были вполне неплохие: закреплять тему "Части тела" на картинках с монстрами и придуманными животными, пробовать читать текст в слух с разными интонациями, прибегать к заданиям на общую догадку и сообразительность и т.д. Но особенно нас порадовал День английского, который регулярно устраивает ее центр. В этот день все говорят только на английском, даже родители, которые забирают своих детей после занятий и хотят узнать про их успехи, следовательно, им приходит объясняться жестами и отдельными английскими словами, оставшимися у них в голове после обучения в школе и вузе. Послушав этот рассказ, мыс коллегами сразу решили, что было бы неплохо устраивать такой день в школе, когда проводятся родительские собрания. Тогда множество скандальных родителей не сможет ничего добиться, а нам не нужно будет придумывать интеллигентные способы сказать им, что они не правы.
Этот семинар в Воронеже вовсе не является исключением из общего правила: какое бы громкое название ни было у мероприятия, его содержание оказывается тривиальным и бесполезным в практическом плане. Когда администрация школы отправляет вас на презентацию новой электронной версии учебника, по которому ваша школа вообще не учится, очень хочется верить, что вам расскажут о каких-то общеприменимых вещах. Понимаете, конечно, что не расскажут, но надеетесь на какую-нибудь новую интересную идею. А потом приходите на презентацию и понимаете, что лектора не видно и не слышно с задних рядов аудитории, учебник просто переведен в формат pdf и к нему добавлены гиперссылки на аудиофайлы и иллюстративный материал. При этом, как показывает перекличка, в аудитории почти никто по этому учебнику не занимается, зато в анкету слушателя входит исключительно наивный вопрос: "Вы бы обратились к администрации с просьбой о замене вашего УМК на наш такой-то и такой-то?" Особенно "актуальна" такая замена для школы с устоявшейся за годы системой изучения английского языка с опорой на углубленный курс Верещагиной. Да и для школы со стандартной программой ситуация смены учебника слабо вероятна, так как никому не нужны проблемы с закупкой или получением новых бесплатных учебников на всех учеников, переделыванием рабочих программ и темпланов, а также переходом на новую систему работы с неизвестным еще изнутри УМК. В то же время, когда действительно появляется необходимость в использовании материала другого учебника, например, созданного носителями языка, преподаватель сталкивается с тем, что англоязычные учебники не включены в федеральный список. К тому же обеспечить учащихся такими бесплатными учебниками школа обычно не в состоянии.
