- Нет, - зло отрезал я, но Пашка вдруг наклонился к самому моему лицу и потянул носом.

- А по-моему пьете.

Сидящие напротив Ник и Арти беспокойно переглянулись.

Рваным жестом Паша плеснул в бокал янтарную жидкость и протянул его мне.

- За знакомство!

Я чувствовал, как Кэп ловил мои пальцы, когда я забирал у него бокал, и от этого в горле появился странный ком, а весь хмель мгновенно выветрился из моей башки, словно и не пил вовсе. Я знал это выражение его лица, знал, когда в голосе Кэпа появлялась сексуальная хрипотца, когда он начинал так часто облизывать свои враз пересохшие пухлые губы, когда его зрачки расширялись, превращая глаза в темные бездонные омуты… Паша, любимый, что ты делаешь?! Я механически влил в себя спиртное, но не почувствовал горячей обжигающей волны. Вместо нее в руки и душу вливалось ледяное черное ощущение чего-то неотвратимого и страшного.

- А на брудершафт? – услышал я над самым ухом.

Пустой бокал выскользнул из моих рук и со звоном разбился о ребро стола. Кэп коротко засмеялся.

- Как вы вообще работали на пилоне, если настолько пьяны? – он придвинулся ближе.

- А по-моему, тут пьян кто-то другой, - резко вклинился в беседу голос Ника, и под столом раздался звук, говоривший, что кто-то изрядно двинул Кэпа ногой.

Но Пашка только поморщился, даже не обернувшись к друзьям, и наклонился ко мне еще ближе.

- У вас ведь в клубе есть свободные отдельные кабинеты?

Сердце почему-то застучало в голове и с такой силой, что едва не вышибло все мозги.

- Да, вошмой приват… - бросил я, забыв, как капы мешают разговаривать.

- Подождите меня, я быстро, - шепнул Пашка и шустро вскочил из-за стола.

Мысли мои смешались, и я с ненавистью обернулся к друзьям. Предатели! Это все из-за вас! Я знал, что альфишники ничем хорошим не заканчиваются!

Ник и Арти проводили Кэпа хмурыми взглядами, а затем злобно посмотрели на меня.

- Спасибо, молодой человек, - ледяным тоном процедил Арти. – Вы прекрасно выполнили свою миссию, так что можете быть свободны.

Ах так, значит? Не поздновато ли понтуете, гады? Я смерил их наглым взглядом и, сложив руки на груди, вальяжно откинулся на спинку. Вот теперь–то я точно никуда не уйду!

- Ш хуя ли? – нахально спросил я, с удовольствием отмечая, как выбесил друзей мой наглый вид.

- Я сказал - сделай так, чтоб тебя искали! Долго и безнадежно! – прорычал Арти, угрожающе подавшись вперед.

О! Видеть почти звериный оскал взбешенного Артура было настоящим наслаждением.

- Не могу! – издевательски пожал плечами я, окончательно наплевав на собственную шепелявость - У меня почашовая оплата. Ешли уйду щейчаш, придетща платить неуштойку.

- Сколько? – в один голос спросили Арти и Ник.

- Три кошаря, - расценки благодаря Мишане я теперь знал и рассчитывал, что парни, внеся поправки на мое произношение, сообразят, что неустойка платится не кошаками, а банкнотами.

Пацаны все верно поняли. Не раздумывая ни секунды, Арти выдернул деньги из кошелька и, нервно поглядывая в сторону, куда скрылся Кэп, швырнул их почти мне в лицо.

- Взял деньги и свалил отсюда по рыхлому!

Я потянул к себе купюры.

- Неуштойку я отдам хозяевам, а жа работу кто мне жаплатит?

Теперь уже Ник выхватил из кармана портмоне и шмякнул деньгами о стол.

- Вот! А теперь съебался отсюда, быстро!

Я сгреб деньги и открыл было рот, чтоб сказать что-то особенно пафосное, но в этот момент сильные руки Пашки выдернули меня из-за стола и потащили к служебному входу. Мимо промелькнули офонаревшие рожи руководства клуба, массивная дверь с номером восемь, и меня впихнули в полутемную бордовую комнату. «Вы что, охуели, мужики?» - раздался пришибленный голос Костика, но дверь захлопнулась, щелкнул запирающийся замок и все шумы смолкли. А в следующую секунду я оказался вжатым в стену.

- Я никогда еще так не заводился! – прохрипел Кэп, впиваясь поцелуем мне в губы. – Откуда ты только взялся такой?

Все зашло слишком далеко. Мне захотелось закричать, вырваться, тряхнуть своего истинного, чтоб он очнулся, но вместо этого силы вдруг оставили меня, и я замер, безвольной куклой качаясь в его жадных руках, в ужасе глядя на Кэпа и понимая, что уже никто не в состоянии остановить обрушившуюся катастрофу. Его ладони лихорадочно тискали мое тело, нетерпеливо срывая кожаный костюм. Губы Пашки страстно поцеловали шею, ключицы, грудь, прихватывая соски почти до боли. Я ощущал это все, сознавая, что целуют и хотят не меня! Слышал его невнятный жаркий шепот, понимая, что называет он незнакомого красноволосого стриптизера так же, как меня в порыве страсти – малышом и котенком… Эти слова, так согревавшие мою душу прежде, а теперь бездумно адресованные другому… Сердце словно оборвалось, ухнуло в холодную бездну, и я почувствовал, как медленно на маленькие кусочки рассыпается моя жизнь.

С самого детства, с того момента, как стал осознавать себя, я не помнил чтобы когда-нибудь плакал. Я просто не умел этого делать. Но сейчас слезы сами вдруг прожгли мои остекленевшие глаза, проливаясь на щеки и скатываясь из-под маски. Я умирал… Раздавленный. Уничтоженный.

И в эту минуту, находясь уже на грани, я как в тумане увидел перед собой озабоченное лицо Паши и до меня донесся его голос:

- Санечка, да сними ты уже эти дурацкие линзы. Ты себе глазки испортишь, маленький!

Меня словно кипятком ошпарило. Я не ослышался?