— И да и нет. — Я выкручивала пеленки и развешивала их сушиться на веревке у камина. — Я люблю этих детей от всего сердца, но, очевидно, испытывала бы нечто другое, если бы они были моей плотью и кровью. Мы ведь знаем, что рано или поздно нам придется расстаться…

Через три дня миссис Рокер умерла в торчестерской клинике. Как только ее привезли туда, она погрузилась в глубокий сон и уже более не приходила в себя. Эдвард объяснил, что кроме рака груди у нее еще обнаружили опухоль печени. Спасти ее было уже невозможно. Короткий период воздержания от спиртного дал лишь небольшую передышку организму, это была видимость выздоровления. Но проблемы со здоровьем у миссис Рокер начались давно, задолго до того, как я познакомилась с детьми. Даже если бы рак удалось обнаружить на более ранней стадии, ей ничто уже не смогло бы помочь. А если бы я сообщила властям о домашних проблемах семейства, то миссис Рокер забрали бы в больницу несколькими неделями раньше. Без сомнения, социальные службы сочли бы условия в ее доме неподходящими для умирающей. Сами того не осознавая, мы подарили детям несколько недель общения с матерью, а матери — радость общения с детьми. Эдвард пытался нас успокоить. Он сказал, что больные раком печени не испытывают особых страданий. Они становятся слабее день ото дня, а затем теряют сознание, и тогда наступает конец. Мне очень хотелось верить ему.

— Не думаю, что буду сожалеть о разлуке с Уиллом. — Вспомнив об Уилле, Прим застонала. — Если бы не Бар и Эдвард, я уже чахла бы в тюрьме за убийство несовершеннолетнего. Смягчающим обстоятельством для меня служило бы только то, что я совершила убийство в состоянии аффекта. Сегодня утром я решила почистить столовое серебро. Я прихватила с собой Рут, девочка с удовольствием помогает мне по хозяйству. Каково было мое удивление, когда я заметила, что подсвечники и подстаканники бесследно исчезли. Уилл исчез вместе с Ними. Я бросилась к машине, чтобы догнать маленького мошенника, но он слил весь бензин из бака. К счастью, Эдвард нашел Уилла. Мальчик прятался от дождя на автобусной остановке. Все мое добро было при нем. Ни один лавочник в Торчестере не стал с ним связываться. Уилл все равно не смог бы продать фамильное серебро, но он нашел покупателей на бензин. Местные цыгане купили четыре галлона. Знаешь, за сколько? За десять пенсов! Уилл — типичный воришка-неудачник.

Прим приглядывала за Рут и Уиллом, а я взяла на себя заботы о Френки и Титч. Работники социальных служб все же пошли нам навстречу. Так как у детей не оказалось родственников, то такой вариант сочли временным, но лучшим на данный момент. Дети не ходили в школу в течение двух недель. За это время они немного свыклись с потерей матери. Пока я писала портрет леди Фриск в Гилдерой Холле, Прим и ее дневная прислуга миссис Хоппер следили за всеми детьми. К счастью, миссис Хоппер вырастила шестерых своих и поэтому знала, как управляться с детьми. Даже Уилл не мог вывести ее из себя. По ночам Френки спала со мной, а Титч рядом, в детской кроватке, которую пришлось позаимствовать у соседей. Иногда она поднимала крик и просилась к нам. Тогда мне приходилась проводить бессонную ночь — на кровати втроем было тесно. Я ложилась посередине, потому что Френки спала беспокойно и лягалась во сне.

— О, бедняжка, вижу, что тебе приходится тяжелей всего.

— Нет, совсем нет, — возразила Прим. — У меня, по крайней мере, круглые сутки есть горячая вода. А еще у меня есть ванна и стиральная машина. Рут — девочка очень чувствительная. Мое сердце разрывается, когда я вижу, как она старается держать себя в руках и не плакать. Она такая молодец! Иногда по ночам я слышу ее всхлипы. Очевидно, это случается, когда Рут полагает, что я крепко сплю и ничего не слышу. Думаю, что девочка должна иметь возможность побыть одной. Ей необходимо выплакаться, дать волю чувствам. Я только боюсь, что затем не смогу успокоить ее.

— Не уверена, что кто-либо сможет помочь ей, — сказала я, вспомнив, что произошло со мной много лет назад. Тогда, казалось, ничто не могло меня утешить. Я никак не хотела свыкнуться с мыслью, что осталась совершенно одна, одна на целом свете.

— Рут не отстает от меня ни на шаг в течение дня. Она готова браться за любую домашнюю работу. Вероятно, подобным образом девочка пытается избавиться от кошмаров, которые не дают ей покоя. В этом она чем-то похожа на меня. Я тоже стараюсь налегать на работу, когда впадаю в депрессию. Рут рассказала мне немного о своем детстве. Однажды в ее день рождения мать воткнула в именинный пирог семь свечей вместо девяти. Она была настолько пьяна, что забыла, сколько лет исполнилось девочке. К счастью, Рут посчитала это забавным. То немногое, что я узнала от Рут, говорит о том, что она была лишена детства. Но Рут продолжает глубоко любить мать, несмотря на то, что миссис Рокер часто впадала в ярость, когда была пьяна, и не скупилась на подзатыльники. Что поделаешь — родная плоть и кровь.

— Меня больше беспокоит, что Френки и Титч совершенно не скучают по маме. Френки плакала поначалу, но, кажется, ей больше не хватает Рут.

— Конечно, дети невероятно привязались к тебе, и это помогает им справиться со стрессом.

Я глубоко вздохнула, подумав о девочках. Сейчас они вдвоем мирно спали наверху, в спальне. Я взялась опекать детей, но их будущее не казалось мне безоблачным.

— А где сейчас Уилл? Ты, очевидно, ужасно на него рассердилась?

— Как я могу на него сердиться? Ведь этот маленький негодник только что потерял мать. Увидев испуганные глаза Уилла, когда Эдвард привез его обратно, я начисто забыла обо всем. Эдвард сказал, что серьезно поговорил с мальчиком. Он замечательно ладит с детьми, гораздо лучше, чем я. Ты ни за что не догадаешься, как поступил Эдвард. — Прим засмеялась. — Он купил цветной телевизор! Я бы никогда до этого не додумалась. Мне кажется, что не следует поощрять плохие поступки детей. Но если бы ты видела лицо мальчугана! С тех пор он прилип к телевизору и не отходит от него даже чтобы поесть. Вчера я принесла ему ужин на подносе в гостиную. Уилл съел все на месте, ни на минуту не отрывая взгляд от голубого экрана.

— Полагаю, что Эдвард поступил правильно. Уилл должен чувствовать, что небезразличен окружающим, что кому-то до него есть дело. Эдвард — молодец!

— Если бы не Эдвард, то социальные службы давно забрали бы у нас детей. Даже эта старая ведьма Бренда Биккерстаф становится вкрадчивой и льстивой, разговаривая с ним. Думаю, все дело в том, что он доктор. Хотя, если вспомнить, сколько маньяков и серийных убийц были докторами, вряд ли можно чувствовать себя с ними в безопасности, — Прим ненавидела социальных работников. Они отвечали ей тем же. — Бренда должна прийти завтра. Пойду-ка я наведу порядок в доме. А вдруг ей придет в голову обвинить меня в том, что я содержу детей в антисанитарных условиях? Этого можно от нее ожидать. Я оставила Бар на хозяйстве. Она все умеет делать, но почему-то после ее хозяйничанья дом выглядит как после урагана.

Бар на самом деле была замечательной помощницей. Она с удовольствием гуляла с детьми, знала развивающие игры. Ее богатый учительский опыт пришелся как нельзя кстати. Последней выдумкой Бар стали самодельные фигурки, которые должны были изображать людей разных национальностей. В ход пошли лоскутки ткани, обрывки картона и нитки. Прим вспылила, когда обнаружила, что ее подушку в желтой шелковой наволочке распотрошили для изготовления фигурок японцев, а перламутровые пуговицы от лучшего плаща приспособили вместо глаз. Бар в каком-то смысле сама была ребенком. Мне было интересно: виделась ли она с Вером?

— Если уж мы завели разговор о Вере, то почему бы тебе не обратиться к нему за помощью? Вер запросто найдет общий язык с Уиллом.

— Разве мы говорили о Вере? — удивилась Прим.

— О нет, прости. Я так устала, что совсем запуталась. Но думаю, что Вер сможет поставить Уилла на место довольно легко. Он знает, чем привлечь мальчишку. Вер научит его драться, разбирать следы в лесу, покажет, как разводить костер и строить шалаш…