— Ты совсем ничего не знаешь. Колбаса для собаки! Ты, ты… У тебя наверняка есть толстая чековая книжка и солидный банковский счет. Китайский чай и масло! Какое масло ты хочешь?

— Несоленое. Конечно, у меня есть и банковский счет, и чековая книжка… — Я вдруг замолчала, вспомнив, что мой банковский счет представляет не большую ценность, чем коллекция обычных перламутровых раковин или связка разноцветных бус. По настоянию Алекса я перевела все свои сбережения на общий счет для того, чтобы он мог «присматривать за деньгами». Поначалу я противилась, но в конце концов Алекс победил. Я была не в состоянии выдержать его напор. Через мгновение после того, как я сниму деньги с общего счета, Алекс будет знать, где я нахожусь, и свалится на голову как гром среди ясного неба. — Возьми один фунт. Думаю, ты сможешь купить все необходимое. Если останется сдача, возьми себе сладостей.

— Хорошо. Но не думаю, что стоит покупать колбасу или сосиски для Клауи. Ее от них стошнит. — Джордж свистнул. — Эй, девочка, пошли со мной!

Джордж выскочил на улицу, оставив входную дверь распахнутой. Клауи потрусила за ним. Температура в доме, и без того низкая, стала приближаться к абсолютному нулю. Я взяла остатки журнала, чтобы снова разжечь огонь. Следующим шагом было вскипятить чайник. На кухне была газовая печка, но я не удивилась, когда, повернув кран, поняла, что газа нет. Черный чайник висел на перекладине над очагом. Мне пришлось для растопки очага использовать бумагу, в которую был завернут ужин. Для того чтобы уберечь фрукты от вездесущей пыли, я положила их обратно в сумку, которая оставалась единственным относительно чистым предметом в коттедже. Я не включала себя в список чистых объектов. Дым из камина, вчерашние падения и ночь, проведенная на сыром диване, без сомнения, оставили след на моем теле и одежде.

Я открыла кран, чтобы дать ржавой воде стечь, затем сняла чайник и наполнила его до краев. Вода сквозь отверстие в раковине полилась на пол. Я шепотом выругалась. В это время в зеркале показалось мужское лицо.

— О Боже! Ты, оказывается, умеешь ругаться. Прошу прощения за то, что напугал тебя. Я окликнул с улицы, но никто не отозвался.

Передо мной стоял вчерашний незнакомец, тот, который гарцевал передо мной на лошади. Теперь, в утреннем свете, он казался гораздо моложе. Вероятно, ему было не больше тридцати. Мой незваный гость наклонился, чтобы вытащить крышку от чайника, которая закатилась под раковину. Его светлые прямые волосы упали на лоб и почти закрыли глаза. На нем были костюм для верховой езды и ботинки на толстой подошве. Одежда не бросалась в глаза, но незнакомец не производил впечатление человека, который боится выделиться из толпы. Я вдруг вспомнила о своей запачканной одежде и растрепанных волосах.

— Вы всегда врываетесь в чужой дом так бесцеремонно?

— Конечно.

— О!..

— Местные жители не придают большого значения формальностям. Я пришел узнать, не смогу ли чем-нибудь помочь?

— Как мило! — я почувствовала себя пристыженной. — Как вы узнали, что я нахожусь здесь?

— Я встретил Джорджа. Он шагал по дороге с важным видом, зажав деньги в руке. Джордж рассказал мне о ваших экстравагантных привычках. Вы, очевидно, давно не посещали деревенский магазин?

— Довольно давно, — я холодно улыбнулась. — Если вы действительно хотите помочь, разожгите огонь в камине. У меня ничего не получается.

— Скорее всего, в дымоходе галки свили гнездо. Как долго вы собираетесь оставаться здесь? Я могу вызвать трубочиста.

— Спасибо, не стоит беспокоиться. Я уезжаю сегодня.

— Так быстро? Зачем вообще было приезжать сюда?

Незнакомец смотрел на меня вопросительно. Я не могла обвинить его в излишнем любопытстве. На самом деле постороннему наблюдателю я могла показаться взбалмошной, если не сумасшедшей. Глаза моего собеседника были светло-карими, почти золотыми, ресницы — длинными и пушистыми. Его верхняя губа напоминала женскую — хорошо очерченная, похожая на букву «v».

— Хм… Попытаюсь объяснить. Мне хотелось исчезнуть из Лондона на несколько дней. Моя подруга, девушка, которой принадлежит этот коттедж, предложила пожить здесь. Она понятия не имела, в каком ужасном состоянии он находится. Крестную Виолы увезли отсюда, когда она заболела. В коттедже никто не жил гораздо дольше, чем мы предполагали.

— Крестная Виолы?

— Хозяйка дома. — Незнакомец довольно туго соображал, хотя и не выглядел идиотом. — Я даже не знаю ее имени. Может, вы знаете?

— Боюсь, что нет. — Незнакомец продолжал улыбаться. — Знаете, несмотря на черные полоски на лице, вы чертовски привлекательны.

Я боялась взглянуть на себя в зеркало, но всегда держалась с достоинством, даже если выглядела не самым лучшим образом.

— Вам не кажется, что девять часов утра — не самое подходящее время для флирта?

— Возможно. — Циничные нотки исчезли из его голоса. Он выглядел приветливым, почти виноватым. — Давайте найдем кастрюлю для воды, а затем я поджарю тосты. После завтрака вы скажете, в котором часу считаете возможным начать флиртовать с вами… А вот и вилка для тостов! — Мужчина снял вилку с крючка над очагом. — Где может быть нож для хлеба? Ага! — Он взял нож со стола и вручил мне. — Разделочную доску следует помыть. Нам понадобятся заварной чайник и две чашки.

— Две чашки?

— Вы полагаете, что я позволю вам давиться завтраком в одиночестве и проливать слезы, тоскуя по мемориалу Альберта? Кстати, я добавил молоко и мармелад в список покупок.

— Как вы узнали, что я живу в Лондоне?

— Мне сказал Ролливер. Ролливер работает носильщиком на станции. Вчера, когда я увидел, как прекрасная незнакомка, нагруженная двумя чемоданами, выходит из тумана, не мог сдержать любопытства. Ролливер подтвердил мои подозрения. Он сказал, что вы приехали на лондонском поезде… Я попытаюсь оживить огонь в камине. Вы, кажется, никогда не проводили летние каникулы в скаутских лагерях, не правда ли? — а затем тоном заправского Дон Жуана: — Я накрою на стол…

Мой гость уверенным шагом отправился в гостиную. Я проводила его взглядом, а затем украдкой посмотрела на себя в зеркало. Черная полоса сажи, вероятно от чайника, пересекала лоб. Мне с трудом удалось оттереть ее под струей ледяной воды. Я не была уверена, что этому человеку стоит позволять вести себя подобным образом — бесцеремонно, по-хозяйски. Положа руку на сердце, я вынуждена была признать, что рада появлению живой души. Я была так одинока!

Чувство одиночества не часто посещало меня. Художник-портретист обычно устанавливает довольно тесные отношения со своими клиентами. Подавляющее большинство людей, оставшись наедине с художником, забывают о привычной сдержанности. Почти у всех развязываются языки. Я всегда наслаждалась редкостной привилегией иметь возможность быть поверенной человеческих душ. Заурядный банковский клерк неожиданно оказывался заядлым авантюристом, а гламурная светская львица таила в душе целый клубок комплексов и страхов. Я чувствовала себя психиатром и священником одновременно. Мне никогда не было скучно.

— Я все принес, — в кухню ворвался Джордж.

Клауи забежала следом, радостно бросилась к моим ногам и стала энергично скрести грязными когтями мои колени, словно успела ужасно соскучиться за четверть часа разлуки. Я почувствовала себя польщенной таким проявлением привязанности.

— Миссис Крич сказала, что никто никогда не спрашивал у нее несоленое масло. Я лучше не буду говорить, что она ответила, услышав о китайском чае. — Джордж ухмыльнулся и вручил мне несколько бумажных пакетов. — Она сравнила тебя с царицей Савской. В ее устах эти слова не звучали как комплимент.

— Миссис Крич, может… Забудь об этом, — спохватилась я вовремя. Джордж был слишком юн, чтобы выслушивать то, что вертелось у меня на языке. — Это ветчина для Клауи? — Я открыла пакет, в котором находились водянистые лиловые ломти. — Ветчина не внушает доверия. Я боюсь отравить собаку.

Клауи проигнорировала мои опасения. Она проглотила почти четверть фунта ветчины в три приема.