Думал Иванов недолго, всего секунду или две. Средь бела дня атаковать британский крейсер - самоубийство. Уйти от него? Да запросто. Тридцать узлов русских миноносцев против восемнадцати с половиной паспортных, а значит, не более семнадцати реальных, узлов британца практически гарантировали возможность оторваться, но транспорты пришлось бы бросить или затопить. Жалко, однако. И потом, «Талбот» уже шел в их сторону, из-за чего снять команды можно было и не успеть. Продолжать идти, как ни в чем не бывало? А почему бы и нет?

Рассуждения лейтенанта были просты. Флагов над его кораблями нет, миноносцы - трофейные. Иванов был не настолько плохого мнения о британских офицерах, чтобы заподозрить их в вопиющей некомпетентности. Наверняка тип миноносцев, а заодно и их принадлежность островитяне уже определили. Стало быть, что они видят? Правильно, японские миноносцы, эскортирующие транспортные суда. В свете участившихся случаев исчезновения последних, вполне похвальная предусмотрительность. Оставалось лишь грамотно разыграть эту карту.

- Николай Вениаминович, - не оборачиваясь, сказал он стоявшему рядом с ним мичману-артиллеристу а по совместительству старшему офицеру и штурману. Сейчас офицерам приходилось совмещать кучу должностей, деваться было некуда, хорошо еще, что на транспорты хоть по одному наскребли. - А поднимите-ка вы японский флаг.

- Но как же... - начал было мичман, но тут же осекся, и на его лице появилась гримаса понимания, тут же перешедшая в хищный оскал. - Две минуты.

Растянулся процесс, конечно, не на две минуты, а как бы ни на вдвое больший срок, японский флаг никто под рукой не держал, но все же белое полотнище с красным кругом над миноносцем взвилось. Судя по тому, что британцы огня не открывали, на уловку они купились, однако и отворачивать не спешили. Что же, тем хуже для них.

Флагманский миноносец чуть отвернул влево и неспешно двинулся на сближение с «Талботом». Маневр британцев не обеспокоил, как-никак союзники, да и не походило это на атаку. Хотя бы потому, что на десяти узлах миноносцы не атакуют. Сам британский крейсер шел на двенадцати, и получалось это у него так себе - густой дым валил из труб, оставляя за кормой тяжелый черный хвост. Все же машины корабля, практически непрерывно находящегося в колониях, да еще и на стационерской службе, явно находились не в лучшем состоянии. Может быть, именно поэтому он и не успел уклониться, когда две мины, выпущенные с русского корабля, устремились прямо ему в борт.

Взрыв прогремел только один, то ли одна мина все же прошла мимо цели, хотя с трех кабельтов промахнуться сложно, то ли просто не взорвалась. Второе даже более вероятно, поскольку взрыватели в то время надежностью не отличались, но и одной торпеды слабобронированному и, вдобавок, далеко не новому крейсеру хватило за глаза. Взрыв почти ста килограммов взрывчатки проделал в его борту пробоину размером с хорошие ворота. Это практически сразу вызвало затопление одной из кочегарок, более того, вода начала стремительно распространяться по коридорам. На идущем в походном положении крейсере никто не потрудился задраить водонепроницаемые двери, а потом стало уже поздно. Вода стремительно заливала машинное отделение, и в результате, чтобы предотвратить взрыв котлов, пришлось заливать топки и стравливать пар. Остановились динамо-машины, погасло освещение, встали помпы.

Возможно, у крейсера еще был шанс выжить - он быстро кренился, но аварийные команды уже занялись борьбой за живучесть. Вот только русским такой расклад был категорически невыгоден. К месту боя, рассекая невысокую волну, весь в белых усах пенных брызг уже шел второй миноносец. Британские артиллеристы, активно ведущие азартную и неточную из-за крена и отсутствия хоть каких-то команд от артиллерийского офицера, стрельбу по быстро уплетывающему миноносцу Ильина, попытались перенести огонь на нового противника, но это у них получилось не слишком хорошо. В результате спустя десять минут после первого взрыва в кормовой, наиболее уязвимой части крейсера прогремел второй. Столб воды поднялся выше мачт, и процесс погружения крейсера стал неуправляемым. Еще через полчаса он полностью ушел под воду, оставив после себя лишь огромное радужное пятно, несколько мелких деревянных обломков и набитые людьми шлюпки. Вряд ли их утешило бы, что не так и далеко в эти самые минуты тонул систершип «Талбота», пойманный почти аналогичным образом. Русские корабли отделались сквозной пробоиной в первой трубе флагманского миноносца и посеченными осколками бортами.

 Гляньте, вашбродь, какие красавцы...

Севастьяненко покосился на сидящего чуть в стороне матроса и промолчал. Не потому, что не хотел ответить, а из-за того, что не мог понять, действительно тот восхищается увиденным, или шутит, скрывая так легкое презрение к набившимся в порт военным кораблям. Сарказм, так сказать, хотя вряд ли матрос и слово-то это знает. Все же Кольчужкин был на десяток лет старше командира, и, соответственно, повидал куда больше него. Даже ту войну успел краешком застать, хотя самому пострелять ему так и не пришлось - их привезли во Владивосток уже после Цусимы, когда боевые действия фактически прекратились. Так что Бог знает, что у него на уме, а лишний раз попадать впросак не хотелось.

Вообще же, посмотреть было на что. Отсюда, с холма, открывался великолепный вид на гавань, и мичман пользовался редкой возможностью сравнить картинки, виденные им ранее в справочниках, с реальными кораблями. Издали похожи, а вот вблизи корабли реальные заметно проигрывали своим изображениям. Хотя бы потому, что те были чище и не носили на себе следы долгой эксплуатации. Количество, разумеется, впечатляло, а так...

Все же Британия держала в этих водах не лучшие свои корабли, устаревшие, посредственно вооруженные и слабо защищенные. Ходовые качества, опять же, оставляли желать лучшего. Пожалуй, «Рюрик» и в одиночку мог бы устроить здесь большой тарарам, но «Рюрика» нет. Есть они, уцелевшие члены экипажа миноносца «Стерегущий», которым желательно как можно быстрее прорваться к своим. Вопрос только, как.

Ставшим за эти два дня машинальным движением Севастьяненко поправил волосы, скрывающие заклеенную медицинским пластырем рану. Царапину даже, не рану - крупный, с ладонь, осколок лишь слегка чиркнул по коже. Попади он чуть левее - и снесло бы бравому командиру миноносца половину черепа, а так - ерунда. И, кстати, хорошо, что волосы уже стали не по-уставному длинными, а постригать их мичман не хотел. И его матросы, что интересно, тоже не стриглись - то ли с командира пример брали, то ли ветер свободы почувствовали. Эссен хмурился, но молчал, а Бахирев откровенно смеялся и называл их пиратами, но репрессий так и не последовало, и Севастьяненко решил, что неофициальное разрешение на подобные маленькие вольности у него в кармане. Зато и пластыря сейчас не видно, так что пригодились волосы. Равно как и обретенная в походе небритость - сейчас все они внешне мало отличались от местных работяг, обитатели городского дна везде одинаковы.

Сюда они шли больше суток, с тоской вспоминая, как совсем недавно лихо отмахивали эти мили по морю. Но - увы. Зато британцы и представить себе не могли, что нахалы, утопившие два их корабля, пойдут к их же порту. И уж тем более не ожидали, что будут при этом вынашивать коварные в своей бредовости планы. А они пошли, и практически не имели проблем. Практически - это потому, что один раз путь им преградили какие-то хмыри узкоглазой национальности с явно враждебными намерениями. Должно быть, ограбить хотели, только вот не учли, что русские матросы обвешаны всевозможным оружием, как новогодние елки, а некоторые уже из своих револьверов и с двух рук кое-как стрелять научились. Не как пластуны-казаки, но все же. В результате китайцев аккуратненько прикопали в овраге и пошли своей дорогой, лишний раз порадовавшись, что грохот выстрелов, после корабельных орудий, надо сказать, не такой уж и внушительный, между холмами затухает практически мгновенно.