Скопин-Шуйский получил несколько легких ранений, однако сумел обеспечить отход большей части войска царевича Дмитрии. Наемные войска Годунова понесли серьезные потери не и рискнули преследовать неприятеля.

  Вскоре Василий Шуйский, пользуясь всеобщим разбродом и шатанием, замыслил заговор. Царь Борис оказался отравленным, в результате чего основное препятствие на пути царевича Дмитрия к престолу оказалось устранено.

  Тут еще главный военачальник царской армии Басманов, видя, что русские части взбунтовались, наемники ненадежны, а к претенденту на трон подходят все новые и новые полки, поспешил перейти на сторону сильнейшего. Все стало предрешено.

  Наследники царя Бориса погибли от рук разъяренной толпы, что штурмом взяла слабо охраняемый царский дворец. Так царевич Дмитрий вошел в Кремль. Тогда Скопин-Шуйский искренне радовался общей победе..

  Но новый царь обманул ожидания: полякам был обещан Смоленск и прилегающие территории, в Кремле основные должности и большие наделы земли получили ляхи, налоги выросли. А сам царь Дмитрий поговаривал о принятии католичества.

  Правда, сам Скопин-Шуйский был удостоен звания "Великого мечника". Именно он выполнил деликатное поручение нового царя, доставив в столицу его мать - Марию Нагую.

  Меж тем Василий Шуйский воспользовался тем, что в Москве по случаю свадьбы царя Дмитрия и Марии Мнишек приехавшие польские шляхтичи творили бесчинства. Вместе с прочими боярами Шуйский устроил мятеж. Царевич Дмитрий был убит, его прах сожжен и заряжен в пушку, из которой произвели выстрел в сторону Варшавы.

Князь Михаил в ходе переворота хранил нейтралитет, ему казалось, что происходит реальное цареубийство. Пусть даже Дмитрий своей дружбой с ляхами и заигрыванием с Ватиканом сильное его разочаровал.

  В результате всех этих событий новым боярским царем стал сам Василий Шуйский. Для того чтобы заручиться поддержкой боярства, его дядя подписал специальное уложение, отказываясь от Самодержавной формы правления. Теперь главным законодательным органом стала Боярская Дума. Царь, впрочем, сохранил за собой некоторую власть. В частности, командование над войсками и право издавать указы. Но суд над боярами перешел к Думе, древние рода получили вольность.

  Но на юге началось восстание Ивана Болотникова, которое, поначалу, восприняли как простой мужицкий бунт. Никто не думал, насколько способен распалиться народный гнев.

Болотников не объявлял себя сыном царя Ивана и не требовал восстановления "законных" прав на престол. Он просто выступил за справедливость. Почему народ нищий и голый, а боярство жирует, почему у одних все, а у других ничего? И решил предводитель холопов все забрать и поделить, основать мужицкое царство. Сумели мужики с косами и вилами побить дворянское войско, а оружейный город Тула сам отворил ворота мятежникам.

  Скопин-Шуйский понимал, что холопам живется нелегко, но не могут же все быть боярами! Кто-то должен пушки лить и землю пахать. А призвание дворянства - защищать русскую землю. Да, порой жестоки помещики сверх меры и роскошь себе непозволительную дозволяют, но на это есть царь, его законы и сыск. Не давать же неграмотному мужичью творить суд? Вот победит Болотников, что тогда изменится? На смену одним господам придут другие. И только! Равенство в принципе невозможно. Люди не могут быть одинаковыми по способностям. И кто-то должен стоять над всеми и управлять, чтобы не было хаоса. Вот в армии один главный полководец - воевода, а в государстве - царь.

   Во всяком случае, от побед Болотникова Скопин-Шуйский ничего хорошего не ждал. Обескровив страну в войнах и казнях, все мироустройство вернут на круги своя. Тут еще поляки, шведы, татары могли воспользоваться смутой для раздела России на части.

  Несмотря на молодость князь Михаил считался на Руси одним из первых бойцов на мечах и заслужено носил чин воеводы. С семью тысячами войска Скопин-Шуйский отправился на подавление восстания. Но армия Болотникова быстро росла, на его сторону переходил не только простой люд, но и мелкопоместное дворянство юга России, а также казаки.

  Попытка разгромить повстанцев сходу не удалась: из засад по отборной кавалерии ударили пушки, а многочисленные мужики бесстрашно бросились с рогатинами на противников.

  Тогда воевода в гневе разрубил разбойного вида мужика с трехпудовой палицей в руках, но войску его пришлось отходить. Смешно оружие - вилы - отлично подрезали незащищенное брюхо прикрытых сверху броней коней. Тяжелая панцирная конница понесла серьезный урон, и Князь Михаил вынужден был отказаться от наступательной тактики.

  Малоопытный в самостоятельном управлении войском Скопин-Шуйский протрубил отступление.

  Новым рубежом обороны стала река Пархе. На северном берегу крутой обрыв позволял организовать прочную оборону. Дворяне спешились и вместе со стрельцами приготовились к защите.

  Многочисленная, но плохо вооруженная рать под командованием Болотникова попыталась прорваться через брод, чтобы затем, преодолев обрыв, по кратчайшему пути выйти к Москве. Но войско князя Михаила подготовило им сногсшибательный прием.

  Скопин-Шуйский чувствовал угрызения совести, когда видел, как тысячи бородатых русских мужиков, оторвавшись от земли и взявшись за топоры и косы, лезут на уступ. Они ищут свою правду и лучшую долю, а найдут смерть. Но такова жизнь.

Подпустив мятежников, князь Михаил голосом полным отчаяния скомандовал:

  - Дружно пли!

  Десятки, затем сотни повстанцев оказались убиты и ранены. Оглушительный грохот закладывал уши, а затем сменялся стонами раненых и искалеченных людей.

  Передовые ряды мятежников, было, в страхе попятились назад, но сзади на них давили другие. Немного поколебавшись, волна снова хлынула вперед. Стрельцы в поте лица только успевали перезаряжать и били практически в укор. Кровь буквально стекала по холму, его подступы оказались усеяны полумертвым ковром из убитых и раненых тел.

  Часть мужиков сумела прорваться на ближнюю дистанцию и их встретили ударами бердышей и сабель.

  Скопин-Шуйский не думал о том, что сражается с такими же русскими людьми, как и он сам. Размахивая сразу двумя саблями, князь бросился в бой. Азарт войны! Мятежники превратились для него в бесовскую рать, которую следует уничтожать.

  Мужики тоже рассвирепели и лезли в бой, не считаясь с потерями.

  Вот в стрелецкого тысячника Барятинского вонзилось сразу три рогатины, и разъяренные бунтари, подняв тело высоко вверх, бросили его в мутно-красные от крови воды Прахи.

  Бой кипел лютый, у Скопина-Шуйского сломалась в правой руке сабля, он принялся орудовать вырванной у мужика палицей. В мощных руках князя удары палицы проламывали груди напирающих мятежников, а голова одного с предводителей восстания Ивы Кукарекова разлетелась как арбуз после яростного удара сверху. Мозги, кровь попали на губы князю Михаилу, он с презрением её сплюнул и выкрикнул:

  - У, мусор поганый!

  Кто-то из повстанцев умудрился запустить в воеводу топор. Кольчуга спасла князя, но бросок оказался силен - пара звеньев вдавилась, образовался внушительный синяк.

  Но от этого Михаил стал рубиться еще злее. Бой стал крайне сумбурным: Скопин-Шуйский, лично участвуя в битве, фактически перестал командовать, и сражение развивалось стихийно. В какой-то момент положение царского войска стало критическим. Конный отряд из перешедших на сторону Болотникова казаков зашел в тыл князю Михаилу. На его счастье подоспел князь Иван Троекуров.

  Потери с обеих сторон оказались огромными. Особенно пострадало войско Болотникова. Он не решился на повторный бой и двинулся в обход. Однако и Скопин-Шуйский вынужден был отказаться от новой схватки и поспешил под защиту Московских стен.

  Армия Болотникова продолжала расти, ее предводитель оказался неплохим военачальником, сумевшим, в частности, организовать хорошую разведку.

  Когда Скопин-Шуйский попробовал провести ночную атаку, его уже ждали повстанцы. Скачущие впереди тяжело закованные бояре проваливались в большие, глубокие волчьи ямы с острыми кольями на дне. Из пробитых животов коней били фонтанчики крови, а сверху падали новые скакуны.