Последние годы жизни Альфреда занимала мысль о защите государства путем учреждения союза народов, связанных между собой общностью интересов в смысле защиты от разбойничьих вторжений, но едва прошло четыре года после поражения Гастинга, как знаменитого короля не стало, и королевство перешло к его сыну Эдуарду. Мужественный и деятельный правитель, Эдуард в политике всецело шел по стопам своего отца. Восстание датчан на северной границе в 910 году и нападение пиратского флота на южные берега государства заставили Эдуарда взяться за оружие. Вместе со своей сестрой Этельфлид, оставшейся после смерти эльдормена Этельреда единственной правительницей Мерсии, Эдуард начал систематическое подчинение Дейнло.
В то время как он сам обуздывал Восточную Англию захватом Южного Эссекса и возведением крепостей Хертфорда и Уитгэма, слава Мерсии была в надежных руках ее «леди». Этельфлид обратила свою деятельность на завоевание «Пяти городов» — датской конфедерации, заменившей восточную половину прежней Мерсии, где Дерби представлял собой прежнюю Мерсию по течению Верхнего Трента, Линкольн — Линдисуоров, Лестер — Среднюю Англию, Стамфорд — провинцию Гирвас, а Ноттингем, вероятно, — провинцию соутумбрийцев. Каждый из «Пяти городов», по-видимому, управлялся отдельным графом, имевшим свой особый отряд («host»), в то время как двенадцать судей («lawmen») вершили правосудие по датским обычаям; для всей же конфедерации имелся общий высший суд. При нападении на эту сильную конфедерацию Этельфлид заменила прежнюю систему налогов и битв системой осад и возведения крепостей. Двигаясь вдоль линии Трента, она укрепила Темуорт и Стаффорд при истоке этой реки, потом повернула на юг и защитила долину Эйвона фортом Варвик. Обезопасив течение больших рек и захватив в свои руки доступы к Уэльсу, она осадила Дерби. Набеги датчан Средней Англии не могли заставить «леди» Мерсии отказаться от добычи, после чего она немедленно вынудила к сдаче и Лестер.
Этельфлид умерла в разгаре своей славы, и Эдуард тотчас присоединил Мерсию к Уэссексу. Блеску подвигов сестры равнялись его собственные успехи, когда он напал с юга на округ «Пяти городов». К югу от Средней Англии и болот лежала местность, орошаемая реками Узой и Нен, — прежний округ так называемого южноанглийского племени, теперь сгруппировавшийся, также как и северные «Пять городов», вокруг городов Бедфорд, Хантингдон и Нортгемптон. С покорением этих городов подчинилась и Восточная Англия; датчане болот покорились при взятии Стамфорда, а соутумбрийцы — с падением Ноттингема. В это же время покорился и Линкольн, последний из еще незавоеванных «Пяти городов».
Из Средней Британии король стал осторожно продвигаться к Нортумбрии и взял уже Манчестер, как вдруг весь север сам, добровольно, пал к его ногам. Не только Нортумбрия, но и шотландцы и бритты Стратклайда «избрали его своим отцом и повелителем». Причины такого подчинения были, вероятно, те же, которые заставили северных уэльсцев подчиниться Альфреду, т.е. внутренние раздоры в среде самих подчинившихся, а при таких условиях самый факт подчинения, в сущности, значил очень немного. И действительно, едва миновал год после смерти Эдуарда, как весь север был опять в огне. Этельстан, «златокудрый» внук Альфреда, опоясанный королем еще в детстве драгоценным мечом в золотых ножнах, вновь закрепил за собой владение Нортумбрией, а затем обратился против лиги, заключенной северными уэльсцами и шотландцами, и принудил их платить ему ежегодную дань, служить в его армии и являться на его советы. Западные уэльсцы Корнуолла были подчинены такой же зависимости, а бритты изгнаны из Экзетера, в котором они до этого жили вместе с англичанами. Шотландский король за союз с ирландцами поплатился опустошением своего королевства.
Это восстание было только предвестником грозного союза Шотландии, Кемберленда, бриттов и датчан запада и востока. Победа короля над этой лигой при Брунанборе, воспетая в знаменитой песне, казалось, сокрушила надежды датчан, но тем не менее дело полного их покорения было еще впереди. После смерти Этельстана его преемник — Эдмунд — столкнулся с новым восстанием в Дейнло, поддержанным и Пятью городами; заключенный архиепископами Одо и Вульфстаном мир установил опять, как в дни Альфреда, Уотлинг-стрит границей между Уэссексом и поселениями датчан.
Эдмунд, однако, обладал всеми политическими и военными талантами, и вскоре Дейнло было вынуждено снова признать его власть; для противодействия датчанам он заключил союз с шотландцами и обеспечил себе помощь их короля, отдав ему в лен Кемберленд. Достигнув таких успехов, Эдмунд внезапно погиб. Однажды, когда он пировал в Пеклечерче, за королевский стол сел разбойник Леофа, ранее изгнанный королем, и замахнулся мечом на виночерпия, велевшего ему уйти. Эдмунд бросился на помощь к своему тану, схватил разбойника за волосы и повалил его на пол, но Леофа успел смертельно ранить короля прежде, чем подоспела помощь.
Полное устройство Уэссекса было совершено, в конце концов, не королем и не воином, а священником, ставшим после смерти Эдмунда во главе управления; это был Дунстан, открывший собой тот ряд духовных государственных деятелей, который включал в себя Ланфранка, Уолси и Лода. Прошедшие со времени Дунстана девять веков всякого рода перемен и революций лишь еще более оттеняют замечательную личность этого человека. Он родился в деревушке Гластонбери, около церкви Ины. Его отец, Горстан, был человеком богатым, состоявшим в родственных отношениях с тремя епископами и многими танами. В доме своего отца хорошенький мальчик с прекрасными, хотя и жидкими, волосами пристрастился «к суетным языческим песням, вздорным легендам и погребальным кантатам» — обстоятельство, послужившее позже поводом к обвинению его в колдовстве. Там он приобрел также любовь к музыке и привычку носить с собой арфу во время путешествий и посещений знакомых. Бродячие ученые Ирландии оставляли в монастыре в Гластонбери свои книги так же, как и в монастырях на Рейне и Дунае, и Дунстан со всей страстью натуры предался изучению духовной и светской литературы. Его ученость сделалась повсеместно столь известной, что слухи о ней дошли и до двора Этельстана, но появление там ученого было встречено негодованием среди придворных, хотя многие из них и доводились ему родственниками. Даже когда Дунстан снова был призван ко двору самим Эдмундом, придворные выгнали его из королевской свиты, сбили его, когда он проезжал через болото, с лошади и со всей дикостью того времени втоптали его ногами в грязь. Дунстан после этого заболел горячкой, а выздоровев, от стыда и отчаяния стал монахом. Впрочем, в Англии того времени монашество было не более, чем простым обетом безбрачия, и в набожности Дунстана не было ничего аскетичного. Натура у Дунстана была веселой, гибкой, артистичной, способной к сильным привязанностям и к возбуждению таких же чувств в других.
Живой, обладавший отличной памятью, прекрасный оратор, веселый и остроумный, артист и музыкант, он был в то же время и неутомимым работником, касалось ли то книг, построек или ремесел. Всю свою жизнь он пользовался любовью женщин и теперь стал духовным руководителем высокопоставленной дамы, которая посвящала свою жизнь делам благотворительности и беседам с пилигримами. «Он всюду следовал за ней и любил ее самым удивительным образом». Когда сфера его деятельности расширилась, мы видим его окруженным целой свитой учеников, занимающихся литературой, игрой на арфе и живописью. Однажды некая леди пригласила его к себе для совета относительно рисунка на платье, который она вышивала; когда он вместе с ее девушками наклонился над работой, то его повешенная на стене арфа стала сама собой издавать звуки, показавшиеся изумленным слушательницам радостной антифонией.
Связи его с этим школьным миром прервались со смертью его покровительницы, но зато в конце царствования Эдмунда Дунстан снова был призван ко двору. Проснувшаяся опять ненависть придворных к Дунстану чуть не заставила его удалиться снова, но он был спасен таким обстоятельством: однажды король был на охоте; олень, за которым он гнался, разбился о чеддарские скалы, и лошадь короля остановилась на самом краю пропасти; перед лицом неминуемой смерти Эдмунд раскаялся в своей несправедливости к Дунстану. Его вызвали тотчас же по возвращении короля. «Оседлай коня, — сказал ему король, — и следуй за мной»; тут весь кортеж направился через болота к дому Дунстана, где Эдмунд дал опальному «поцелуй мира» и сделал его настоятелем аббатства Глэстонбери.
