Наловив кузнечиков и стрекоз, Илья решил ловить ленка в сплавную на перекатах. Ниже по течению Безымянки он заметил одну важную особенность - при половодье и даже среднем уровне воды затапливался небольшой луг по правому берегу, образуя небольшое слабо проточное озерцо. Он сразу сообразил, что природный разлив можно использовать с огромной пользой.
Илья углубил вход в озерцо и сделал деревянный щит, которым можно было его перекрыть. Выход из озера перегораживался металлической сеткой с очень мелкой ячейкой. Ленок и таймень на входили в залив, а гольяны, ельцы, окуни и щука от мелких до средних размеров любили погреться в более теплой водичке и попастись на затопленной травке. Он перекрыл доступ воды, которая уходила из естественного углубления через сетку. Очень скоро глубина озера составила пять-семь сантиметров. Илья собирал руками щучек и крупных окуней, ельцов в ведро. Наполнив его, он убрал щит и сетку, озерцо вновь наливалось свежей водичкой.
Оставив несколько рыбок на жареху, Илья вздохнул. Хлеб и картофель - основные продукты, которых не было. Какая уха без картошки? Но варил он и рыбу, заправляя бульон диким чесноком и черемшой.
Выпотрошив остальную рыбу на речке, он посолил ее круто. За сутки она просолится и будет вывешена на веревку для вяления. У него была марля, без нее процесс вяления стал бы никчемным - мухи отложат свои личинки и пропадет рыба. Несколько слоев марли не пропускали мух и за десять дней рыбка подвялилась достаточно на ветру, но еще не до конца. Для хранения рыба должна провисеть на веревке дней двадцать.
Илья копал яму для погреба-ледника. Внутри обшивал все еловыми ошкуренными жердями, делал полки. Зимой такой ледник стоял открытым - вымораживался. По теплу закрывался плотно крышкой и держал температуру, как в морозильнике холодильника. В октябре наступали уже новые морозы, а в леднике все еще держалась минусовая температура и теперь он выстужался заново. Наконец ледник был готов, и он сооружал навес, под которым можно посидеть в дождик, послушать звуки леса.
В долине между холмами протекала речка, наверняка имеющая название и несущая свои воды в другую реку, а в конечном итоге в Северный Ледовитый океан. Но Илья не знал ее, назвав Безымянкой. С ее стороны хорошо просматривался свежесрубленный домик с травяной крышей, навес, под которым стоял стол с чурками в качестве табуретов, выложенный из камней очаг для костра. Чуть поодаль возвышался вход в яму-ледник, металлический контейнер и небольшая поленница дров. Вполне обжитое место, напоминающее обыкновенный крестьянский двор.
В августе днем еще жарко, но ночи уже давали о себе знать понижением температуры. Скоро настанет пора сбора ягод и грибов. А пока Илья спиливал на дрова и бересту березовые стволы. Не сезон: береста хорошо снималась весной, когда дерево наполнено и брызжет соком или в начале лета, вплоть до июля. Но выхода не было, Илья тщательно и осторожно обстукивал каждую чурочку, отслаивал бересту проволокой, чтобы снять цилиндром для туесков так называемый сколотень. Где она не сходила со ствола целым цилиндром, он снимал ее листом. Не выбрасывалось ничего - ни береста, ни веточка, ни чурка. Все доставлялось к домику и использовалось по назначению - стволы на дрова, ветки на костер, береста на туески и корзинки.
С момента крушения самолета по настоящее время Илью не покидала тревога, он боялся не успеть. Не успеть решить три стратегических вопроса - жилье, дрова, пища. Каждая из этих задач сама состояла из множества тактических проблем и вопросов. Можно считать, что с домом проблема решена, он начал заготовку дров на зиму. Но вопрос с пищей все еще оставался открытым.
Илья не был дилетантом или случайным прохожим в тайге, он знал ее не по наслышке. Расхожее выражение о том, что в тайге можно прожить на ягодах, воспринимал с улыбкой, как и инструкции по выживанию для туристов. Да, несколько дней прожить можно на ягодах, но потом организм перестанет воспринимать их и отвергнет, одними ягодами не прокормишься. Он заготавливал на зиму все, что мог - черемшу, чеснок, щавель, ягоды, грибы, мясо.
В сентябре ушел в орешник - это километров пять от его домика. Бил колотом шишку, ссыпая ее в одном месте прямо на землю. Высыпал кулей десять и стал сколачивать "мясорубку". Десять кулей можно обработать и так, вручную обыкновенной теркой. Но не один год он станет ходить сюда и почему бы не автоматизировать свой труд?..
В полуметровой чурке Илья пропиливал бороздки по вдоль. Получилась своеобразная длинная шестеренка, которую он установил в деревянном лотке-корыте на вертеле. Под деревянной шестеренкой внизу дыра. Шишки насыпаются в лоток, шестеренка их захватывает и размалывает. Орех, шелуха и внутренняя мякоть высыпаются вниз на брезент. Потом все отсеивается через сито, которое пропускает ядра ореха и мелкий сор. Мякоть и чешуя выбрасываются. Дальше орех откидывается лопатой, а мелкий сор уносится ветром. Технология достаточно проста и проверена. Получилось где-то около куля чистого ореха, возможно, чуточку больше. Илья нагрузил полный рюкзак и двинулся к домику.
На своей мягкой "перине" он высыпался достаточно хорошо и уже не вставал рано, боясь не успеть построить дом к холодам. Позавтракав, двинулся в орешник, намереваясь за две ходки принести все. Кедровые орешки станут отвлекать его от дум в зимнее время. Илья шел ходко и чуть не налетел прямо на медведя, который лакомился его добытым орехом. "Сволочь, - прошипел Илья, - куль-то зачем порвал, мог бы и так все на землю вывалить". Медведь доедал орех и сразу не желал разобраться с пришельцем. Оставалось немного и он им займется. Это Илья хорошо понимал, скидывая с плеча карабин и передергивая затвор. Выстрел с десяти метров подкосил медвежьи лапы мгновенно...
"Вот и сходил за орехом, - произнес Илья, - придется опять снимать шкуру и отрезать небольшой кусок мяса. Остальное оставить волкам или другим животным. Не сезон, хранить негде. Освежевав тушу, он вернулся домой с мясом, но без ореха. За ним пришлось идти на следующий день.
На сей раз Илья подходил к месту с осторожностью. Велика вероятность встречи с волками или росомахой. Волков он все-таки встретил - они позорно бежали стаей из десяти особей вглубь леса. Единственное животное, которое могло отпугнуть их от добычи - росомаха. Эта не уйдет от туши хоть стреляй в воздух, хоть закричись. Ее можно только убить. Но Борисов принял другое решение, он никуда не спешил. Росомаха сама уйдет, когда съест мясо, а потом придет он.
* * *
Снежинки-пушинки кружились и падали бесшумно всю ночь на Покров. В городе снег в это время еще не ложился и только старики рассказывали, что когда-то с тринадцатого на четырнадцатое октября белое покрывало застилало землю. Уже не первый раз шел снег в тайге и сейчас лег основательно и бесповоротно, позволяя передвигаться на лыжах. Илья сделал их заранее. Он не стал выпиливать доски бензопилой из бревен, лыжи должны быть более крепкими. А для этого доска добывалась естественным путем - так называемая дрань.
Топором на торце елового бревна делался заруб, в который постепенно вбивался деревянный клин. Клин продвигался вглубь, расщепляя бревно вдоль волокон, не перерубая их. Такая доска по прочности всегда превосходила любую доску с пилорамы. Илья сделал и своеобразный рубанок, вставив в деревянный брусок лезвие от топора. Конец обструганной доски распаривался в кипятке и загибался, образуя носок лыжины. Позже лыжи подбивались медвежьим мехом. Его он взял с лап, а остальной шкурой укрывался вместо одеяла. Такие лыжи хорошо катились с горки, но не скользили обратно, когда приходилось подниматься на сопку - мех не давал.
Илья встал с полатей, откинув медвежью шкуру, которой он укрывался ночью. В доме уютно и комфортно, вторая медвежья шкура лежит на полу, сделанный на совесть сруб прекрасно хранил тепло. Он вышел на улицу. Пушистый снег вокруг дома еще не был придавлен ни единой птичьей или звериной лапкой и хранил девственную чистоту. Вскоре лес оживет от сна и появятся следы на белоснежной природной скатерти. Небо все еще хмурилось тучами, но уже не сыпало белыми пушинками. Деревья замерли в неподвижности без единого дуновения ветерка. Казалось, что маленькие сугробчики на ветках деревьев не дают им пошевелиться.
