- Ты давно вернулся?

- Давненько, – Сема побелел и отвернулся к окну. – Ты как? – не удержавшись, я подошел ближе и приобнял его за плечи. Солнышко вздрогнул, и чего он такой напряженный или… жалеет, что прогнал эту тучу?

- Нормально, я… я не хотел, чтобы он летел со мной… но… не смог отказать. Он очень мне помог… и… - Семка тяжело вздохнул.

- Расскажи, - попросил я. Мы так и стояли у окна, он прикладывал полотенце к щеке, я массировал его напряженные плечи, потихоньку расслабляя и успокаивая.

- Знаешь, там было ужасно, все такие злые. Я просто загибался, одно слово - конкуренты, каждый там ненавидел остальных, опасался и пытался вывести из игры. Я старался сильно не светиться, держать оценки на среднем уровне, чтобы не попасть в поле зрения сильных того «мира», но и не показаться чересчур слабым, иначе меня бы просто сломали. У меня не было друзей, даже приятелей, не с кем было поговорить, а потом… Мы случайно столкнулись с ним в коридоре, нет, не с Гансом… Рихард, он преподавал химию на старших курсах, красивый молодой парень, помешанный на своем предмете, там все преподы такие - лучшие из лучших, и плевать на возраст. Как в сериале, мы столкнулись, все пороняли, начали собирать, потом он пригласил меня выпить кофе и приложить лед к шишке… Я часто приходил к нему в лабораторию, проводил там несколько часов, если он не был занят мы пили чай или кофе, он обожал джем, любой, из любых фруктов в огромном количестве. Мы легко касались друг друга, могли обняться при встрече, он любил класть голову мне на колени, иногда я оставался у него, засидевшись допоздна. Знаешь, там не проверяют, в какой постели ты спишь, каждый из нас легко мог ночью заниматься в лаборатории или сидеть в библиотеке, да хоть гулять по парку, за территорию ты все равно не выйдешь, система безопасности такая, что мама не горюй, ну а что, её создавали не охранники, её создавали воры, причем лучшие, и за очень большие деньги. В общем, в одну из ночей мы поцеловались, лежа на полуторном диване, я поцеловал его первым, к тому времени мне исполнилось шестнадцать, и я четко осознавал, что девочки мне, конечно, нравятся, но меньше, чем мальчики. Ты только не подумай… я, ну в ЭТОМ плане, я все ещё девственник. Дальше взаимных ласк руками и поцелуев мы не заходили, да и не нужно нам это было, он был в работе, я в учебе, просто помогали друг другу сбрасывать физическое напряжение. Иногда мы, сталкиваясь в коридорах, целовались, щекоча нервы, тоже своего рода разрядка. И вот как-то раз нас заметили, а потом меня зажали в туалете, знаешь, я ведь мальчик не хрупкий, да и физической подготовке времени уделял достаточно, все-таки примеров в детстве было много, – я почувствовал, как он улыбается, да, мы много занимались, качались и он всегда был рядом. – Но я был один, а их пятнадцать, знаешь, хоть они и гении, но вот поступают, как обычное быдло, и дело было даже не в том, что я гей, а в том, что Рихард на меня клюнул, на него ведь полколледжа облизывалось... В общем, дело грозило закончиться очень плохо, но меня спас Ганс с его свитой, надо отдать ребятам должное, никто не признался за что, и я до сих пор благодарен им за это. Гансу я тоже благодарен, в общем, с того времени он начал за мной ходить попятам, как-то невзначай предложил встречаться, мы гуляли и общались, изредка целовались, но я все равно каждый день вечером приходил к Рихарду, с ним мне было уютнее. Надо было видеть, кстати, как он закипел, увидев ссадины и синяки, старательно их обработал и намазал какой-то мазью. Я рассказал ему про Ганса. Через полгода после этого мы закончили учебу, с Рихардом мы тепло попрощались и, не смотря ни на что, он находит время и пишет мне, он хороший, не совсем друг, но и не любовник. – Он развернулся, и я его обнял, положив руку на макушку и вороша слегка жестковатые рыжие волосы, в детстве, когда ему было плохо, он не плакал, просто лез обниматься и тихонько стоял, так же, как и сейчас.

– Гансу я предложил расстаться, но он отказался, напросился в гости, к тому времени мы часто ругались, он ревновал и бесился, что я ему не даю… ОЙ! – Семка шарахнулся от меня, прикрыв рот рукой, зеленые глаза испугано раскрыты, – прости,… я... тебе… тебе, наверное, неприятно… я… я утром съеду… - забормотал он.

- Что? Съедешь? Зачем?

- Тебе, наверное, неприятно.

- Что мне неприятно, Сема, о чем ты? – я никак не мог понять, что его напугало, а ещё был очень расстроен потерей контакта, такого приятного и желанного.

- Ну… что я… по мальчикам больше… в России же с этим сложно…

- Глупый, – я притянул его обратно, вновь обнимая и прерывая этот поток глупости, – Семочка, солнышко, ты это ты, и то, что тебе нравятся мальчики ничего не меняет. – Вру, конечно, меняет, ещё как меняет… теперь у меня есть шанс… да какой шанс, я ведь старше его на шесть лет… но ведь тот препод, наверное, тоже… ну все равно нельзя, он мой друг, я его друг, а если он оттолкнет, то что я буду делать без возможности с ним видеться?

- Правда? – он смотрел на меня с надеждой, задрав голову и уперевшись подбородком мне в шею.

- Дай посмотрю, – я взял его за подбородок и повернул щекой к свету.

- Ну как?

- Жить будешь, – я чмокнул его в синяк, прежде чем понял, что собираюсь сделать, – ложись спать, уже поздно, я потрепал его по волосам и вышел, только сейчас почувствовав жесткую эрекцию.

После душа заснул я быстро, ну, конечно, после того, как я трижды подрочил, сил на самотерзания не осталось.

Так приятно и нежно, мягкие губы касаются моих, от них пахнет мятой, персиковым соком... ммм… я открыл глаза и в свете полной луны, освещающем всю комнату легким серебристым светом, увидел Сему, он шарахнулся от меня, и я больше чем уверен, покраснел. Инстинктивно я схватил его за руку, не давая убежать.

- Прости Кирь, я… я... ты же обычно крепко спишь… я… я так больше не могу-у-у-у, - завыл он, периодически всхлипывая. – Я люблю тебя, с четырнадцати лет люблю-у-у-у... прости-и-и-и, – подвывал он, как маленький ребенок. Я сам не заметил, как затащил его на постель и, уложив, обнял.

- Ну тише, тише, мальчик мой, не плачь, все хорошо.

- Ничего не хорошо-о-о… я думал, уеду, за три года-а-а-а все пройдет, а увидел тебя и понял, не прошло-о-о…о-о-о!

- Тише, тише, солнышко мое, маленький мой, не плачь. Любимый, хороший мой… ну же, дыши, – шептал я, покрывая поцелуями его мокрые соленые щеки. Он затих, подставляя лицо под мои губы, и лишь иногда судорожно вздыхал. – Люблю тебя. Безумно люблю, я помирал тут без тебя, скучал…

- Кирь, – его горячие ладони обхватили мое лицо, останавливая, – любишь?

- Люблю, – ответил я, Семка потянулся к моим губам, поцелуй вышел горячий и несдержанный, мы не могли насытиться друг другом, облизывали губы, посасывали языки, дышали через раз и стонали от переизбытка эмоций. Малыш ерзал, терся о мое бедро. Не выдержав, я рыкнул и перевернул его на спину, нависнув сверху, руками беспорядочно шарил по его телу, наслаждаясь бархатом кожи и мурашками, бегающими по ней. Я стянул с него пижамные штаны и провел ладонью по члену к мошонке, сжал яички, помассировал их, впился губами в шею, пытаясь хоть чуть-чуть выплеснуть раздирающие меня эмоции. А желание просто сжигало.