Минасолтан полюбила Сарабеим как родную дочь. И Джейран подружилась с нею. Приходя в дом, молодая женщина подолгу играла с детьми, называвшими ее тетей. Она ласкала и целовала детей. Наблюдая это, Минасолтан печалилась: "Несчастное дитя! Как скучает ее сердце! Если бы остался в живых ее ребенок! Деньги у нее есть, без куска хлеба не осталась, может быть, встретит хорошего человека... О аллах! Почему ты делаешь хороших людей несчастными?.. Хотя, с другой стороны, не с ней одной это случилось! Слава аллаху, что живой осталась! Слава аллаху, что Ага услышал ее голос, иначе бедняжка живой легла бы в могилу..."
С той самой минуты, когда он спас ее от гибели, с того мгновенья, когда залитые слезами черные глаза глянули на него из-под пушистых длинных ресниц, Сеид Азии ощутил, что в его жизни произошла перемена, что его сердцем завладела Сарабеим. Вот почему он делал все, чтобы поскорее было завершено строительство нового дома... "Будет лучше, если она уйдет из нашего дома", думал он. Но все сложилось совсем не так...
Рассказывая о Сарабеим, мы как будто совсем забыли о несчастной Гамзе, и ты, друг мой, совсем о ней не спрашиваешь. Пойдем, узнаем о судьбе Лейли того времени. Дом Гаджикиши совсем рядом, мой друг, будь мне опорой...
Отец Мирсалеха - Сары не собирался спешить со свадьбой, к тому еще его жена совсем не хотела видеть в своем доме Гамзу, с которой приключились такие беды, что она была, по словам женщин в округе, из-за всего этого немного "не в себе". Только сам жених не изменил своего намерения: Мирсалех во что бы то ни стало хотел жениться на первой шемахинской красавице. Он уговаривал свою мать:
- Все наладится, мама... Пройдет сорок дней траура, и все наладится. У одних муж умирает, спустя время они замуж выходят... У других жена умирает, они женятся... А Гамза даже и невестой Мухаммеда не была... Подумаешь, родители в детстве сговорились! Все забудется, она выздоровеет, сыграешь нам свадьбу. Мама, и отцу передай мои слова! Он сам мне вначале советовал, я не собираюсь менять своего слова...
Прошло сорок дней... Сары решил провести свадебные торжества тихо, без шума, и забрать Гамзу к себе в дом. И Гаджикиши видел спасение дочери в этой свадьбе. Это был единственный выход в ее положении. В противном случае никто в Шемахе никогда не посватается к Гамзе, никто близко не подойдет, не назовет ее имени. Кто женится на девушке, чей нареченный убит при непонятных обстоятельствах, а обрученный с ней второй жених вернул кольцо?
Когда Гамзе сказали о готовящейся свадьбе, она словно пробудилась от сна, в котором пребывала с той минуты, когда ей сообщили о гибели Мухаммеда... "Как, после всего, что случилось, отец отдаст меня наперекор моему желанию? Привяжет меня насильно к чужой двери?.." Хотя в доме не велись разговоры о предстоящем торжестве, девушка не находила себе места. Она не знала, как ей быть. Дела валились из ее рук, она не помнила, что собирается делать или что начала делать минуту назад. Останавливалась в задумчивости и замирала... Прочесть ее мысли было невозможно, никакие чувства не отражались теперь на ее лице. Горе она прятала в себе, лишь изредка слезы сами собой катились из глаз. Она пропускала мимо ушей все разговоры в доме. Однажды ночью до нее донесся спор между отцом и матерью. Гамза поняла, что отец тверд и непреклонен.
Гамза поднялась после того, как Гаджикиши ушел на Базар в свою лавку. Она не выходила из своей комнаты, и мать решила, что девушка еще спит. В последнее время, жалея дочь, она не поднимала ее на утреннюю молитву. Бадамбеим решила пойти к Бике, с которой водила дочь к святилищу. Необходимо посоветоваться, как быть... Выйдя из ворот, она тихонько притворила их и крикнула Гюльсум, которая жила по соседству:
- Гюльсум, доченька, прислушивайся к нашему двору! Если кто спросит, скажи, что скоро вернусь. Гамза еще спит, я пошла к тете Бике.
Гюльсум ответила из дома:
- Хорошо, тетушка Бадамбеим, иди, не беспокойся, я послежу...
Гамза слышала переговоры из своей комнаты. Как только мать удалилась на значительное расстояние от дома, Гамза закуталась в чадру и проскользнула на улицу. Действовала она с превеликой осторожностью, так, что даже старые ворота не скрипнули... Она шла и, как это уже вошло в привычку у нее, разговаривала с Мухаммедом: "Ты думаешь, что если тебя нет, я накину на голову фату невесты и выйду замуж за другого, любимый? Ты считаешь меня такой неверной, любимый?" Гамзе казалось, что все прошедшее - сон, она не верила в смерть своего нареченного. Не правда ли, когда человек не видит своего близкого умершим, ему кажется, что человек жив?.. Так и Гамза. Она разговаривала с Мухаммедом так, как будто он живой. В ее воображении двоюродный брат, с которым они вместе росли и играли, все еще любил ее... А может, все еще предстоит: средний брат Вели наденет на нее свой пояс с пряжкой в знак того, что она входит в семью, тетя Ханумсолтан скажет: "Садись рядом, моя красивая невестка!" И Мухаммед назовет ее своей женой... Вот и теперь он идет впереди и зовет Гамзу за собой. "Куда ты зовешь меня, Мухаммед? Ты же знаешь, если позовешь меня на край света, я пойду за тобой!.. Когда ты взял меня за руки, сажая на коня по дороге из святилища, ты поцеловал мою руку. Жар твоих губ проник мне прямо в сердце. До той минуты мне казалось, что мое сердце застывает, но ты снова согрел меня... Я иду за тобой, иду, хотя колени мои дрожат, и у меня больше не осталось сил..."
Девушка продолжала идти и разговаривать. Теперь она произносила слова вслух, если бы кто-нибудь ей повстречался, он бы услышал ее слова. Но ранним утром никто не увидел девушку в черной чадре, спускавшуюся к реке, и не слышал ее голоса...
Только на противоположном холмистом берегу реки пастушок, пасший ягнят, пел ширванскую народную песню:
На Ширване горы есть,
На горах озера есть.
Смилостивься, Азраил,
Те, кому я дорог, есть.
Он пел и следил за полетом ястреба, который то взмывал к бирюзовым небесам, то парил неподвижно в вышине. Печальная мелодия едва ли долетела до Гамзы, хотя он пел реквием по ее жизни. Или некое предчувствие подсказало мальчику слова той песни? Так или иначе, пение пастушка сопровождало Гамзу до ее последней минуты. Эта мелодия соединила в себе трепетанье сердец Ханумсолтан и Бадамбеим и плач плакальщицы Сенем. Траурный стон по живой, спешащей на свидание с возлюбленным.
Она вышла на кромку берега реки Русдарчай и остановилась. Полноводная река несла мутные воды, в которые где-то выше по течению впадали потоки селя. Но Гамзе виделась зеркальная чистота, в которой плыл, размахивая руками, Мухаммед. "О аллах! Может быть, он тонет? Или хочет сбежать от меня на другой берег?.. Любимый. Наверно, ты зовешь меня поплавать, как раньше в детстве? Я иду к тебе! Не спеши! Дай я сброшу с головы эту черную чадру, ведь она будет мешать мне в воде плавать с тобой... Так хорошо плавать, как ты, никто не умеет, любимый! Разве я смогу догнать тебя? Не спеши, Мухаммед, умоляю тебя, не спеши!"
Гамза сняла чадру, привычными движениями сложила ее и аккуратно положила на камень, чтобы волны не замочили ее. Потом стала медленно взбираться на высокую скалу, нависающую над излучиной реки. Поднимаясь, она все время видела Мухаммеда, который плыл к самому глубокому и спокойному месту заводи... Гамза старалась ни на миг не отрывать глаз от любимого. Приблизившись к отвесному краю скалы, она крикнула: "Подожди, Мухаммед, я сейчас прыгну, а ты лови меня, подожди, я иду! Я иду-у!" Эхо повторило ее слова...
Пастушок давно заметил девушку, появившуюся на другом берегу. Сначала он решил, что она пришла стирать, но, не увидев узла с бельем, он подумал, что она кого-то ждет. Гамза поднялась на скалу по тропинке, которая ему была не видна. Он вздрогнул, услышав крик, и в тот же миг заметил падающее в воду тело. Он в ужасе закричал:
