– Чем могу помочь?

– Мне нужно поговорить с мистером Эйвери с глазу на глаз. Пожалуйста, проводите мисс Джейкобс в ее палату. – Он шагнул назад и прибавил: – Извините, Эйвери, но вы слишком расстроены.

– Да, черт возьми, я расстроена! – Я тряхнула головой и, переведя взгляд на отца Джоша, умоляюще произнесла: – Пожалуйста, не делайте этого. – Слезы заструились по моему лицу. – Ему нужно еще немного времени. Еще чуть-чуть.

Войдя, Парсонс и Смит подобрали мою палку, а меня подняли со стула и осторожно повели к двери.

Я оглянулась:

– Пожалуйста!

Щеки мистера Эйвери были влажными, лицо в красных пятнах.

– Все хорошо, Эйвери, ш-ш-ш… – сказала Парсонс. – Давай вернемся к тебе.

– Парсонс, мягкое успокоительное, – бесстрастно распорядился доктор Розенберг.

– Нет! – взвыла я. – Пожалуйста, разрешите мне остаться с ним!

Тетя Эллен встретила нас на пороге моей палаты и помогла медсестрам запихнуть меня в постель. От отчаяния я совсем обессилела. Если все это было только сном, то почему мы не погибли при аварии, зачем мне все эти воспоминания, которые не отпускают меня, зачем при моем приближении у Джоша просыпается мозговая активность? Любовь нельзя увидеть. Это загадочная переменная в уравнении жизни. Кто они все такие, чтобы говорить, что правда, а что нет? Разлука со мной могла оказаться для Джоша равносильной смертному приговору. Но он стал для меня тем человеком, за которого я собиралась бороться.

– Это было! – завопила я. – Мы любим друг друга! Мы жили одной жизнью!

Парсонс наклонилась и погладила меня по голове, а Смит воткнула мне в вену шприц с успокоительным. Мой разум затуманился, тело отяжелело. Сопротивляться я уже не могла.

– Просто отдохни, моя дорогая, – сказала тетя Эллен.

Мои глаза закрылись, но снов я не видела. Я только провалилась в темноту и стала погружаться в нее все глубже и глубже под бременем своего горя. Я уже не знала, смогу ли еще хоть раз увидеть моего мужа.

Я ждала тетю Эллен, сидя в инвалидном кресле и наблюдая, как пациентов сажают во всевозможные автомобили и выгружают из них. Листья уже начинали желтеть, и осенний бриз насквозь продувал мой тонкий свитер.

Передо мной, взвизгнув, остановилось желтое такси. Водительская дверца открылась и закрылась. Когда я увидела вышедшего из машины таксиста, у меня перехватило дыхание.

– Вас подвезти? – спросил он.

Мои глаза заволоклись слезами.

– Нет, спасибо, я жду родственницу.

– Она уже едет?

– Приехала. Сейчас придет с парковки.

– Возьмите мою карточку. – Почему-то смутившись, он сунул мне в руку мятый бумажный прямоугольничек: – Звоните, если понадобится машина.

Я посмотрела на визитку и украдкой глотнула воздух:

– Спасибо, Мэл.

Он поковылял обратно и, не оборачиваясь, махнул мне рукой. Как только грязное такси отъехало, к бордюру прижалась арендованная машина тети Эллен. Она выскочила и принялась усаживать меня в салон.

– Кто это был?

– Мэл, – ответила я, прижимая карточку к груди.

Тетя с любопытством на меня посмотрела, а потом захлопнула мою дверцу и заспешила на свое место.

– Ну вот мы и едем, – сказала она, вливаясь в поток машин. С каждой милей, приближавшей меня к моей квартире, внутри росло чувство пустоты. – Наверняка тебе не терпится оказаться дома.

– Я бы не сказала.

– Почему?

– Я переехала отсюда. Мой дом в Черри-Хилл.

– Черри-Хилл? – усмехнулась тетя Эллен. – Это тебе приснилось.

Мы свернули с шоссе и, заехав в аптеку, остановились перед моим подъездом.

– Мы на месте! – пропела тетя, выключая двигатель.

Оттолкнувшись от сиденья руками, я шагнула из машины на усыпанную листьями землю.

– Боже мой, рано в этом году похолодало, правда? – Тетя потерла ладони. – Вряд ли я так мерзну только потому, что приехала из Флориды.

Я кивнула:

– Да, холодно.

Моя палка медленно и уныло застучала по асфальту.

– Я кое-что подкупила. Приготовлю тебе пасту. – Она усмехнулась: – Других твоих любимых блюд я не знаю. Ты ведь вроде любила спагетти, когда тебе было восемь лет?

– И сейчас люблю. – Я очень постаралась улыбнуться, но у меня ничего не вышло.

На крыльцо вышла Хоуп. Замок за ней автоматически защелкнулся.

– Эйвери! – Она широко улыбнулась. Нос у нее моментально покраснел от холода. – Я вот на работу иду. Как самочувствие?

– Хорошо.

Мне было трудно разговаривать с ней вежливо. В какой-то момент я испытала облегчение, поняв, что на самом деле она не пытается соблазнить моего мужа, но потом мысленно выругалась: если мне удастся возвратить ту свою жизнь, то вместе со счастливыми сторонами вернутся и неприятные.

Хоуп улыбнулась еще шире и похлопала меня по плечу:

– Приятно слышать. Я приготовила лазанью и хотела бы тебе ее занести, если не возражаешь.

– Это очень мило.

Хоуп, кивнув, сбежала с крыльца. Качая головой, я провожала ее взглядом, пока она доставала ключи и садилась в машину. Она была отчасти виновата в том, что со мной случилось, хотя даже не подозревала об этом. Я чувствовала себя странно, ненавидя ее за то, чего она не делала.

Схватившись за перила, я принялась с мучительным усилием одолевать ступеньку за ступенькой. На лестнице внутри подъезда легче мне не стало, но там хотя бы не было пронизывающего ветра.

В квартире пахло средством для мытья пола и искусственными цветами.

– Я тут немного прибралась. Надеюсь, ты не возражаешь.

Тетя Эллен сняла сумочку с моего плеча и положила на кухонную столешницу. Увидев пустое место там, где должен был стоять стол, я отвернулась. Та, другая, жизнь казалась лучше этой.

– Ты, я смотрю, минималистка, – пошутила тетя Эллен, доставая из шкафчика кастрюлю. – Тем проще нам будет при переезде.

Я упала на маленький диванчик в гостиной:

– При каком переезде?

В моей квартире так не хватало новой посуды, нового кухонного стола, нового матраса, нового покрывала и чехлов для подушек. А главное, самого Джоша. Я прикрыла рот ладонью, поняв, что зря жду, когда по полу застучат щенячьи коготки.

– Ди, – прошептала я.

Это было для меня еще одной потерей.

– Но, милая, я же не могу остаться здесь насовсем, – рассмеялась тетя Эллен, продолжая рыскать по шкафам в поисках припасенных продуктов.

– Я что-то ничего не понимаю.

– Я собиралась поговорить с тобой об этом, но ты была так расстроена… Я подумала, что мне легче будет ухаживать за тобой во Флориде.

– Не нужно за мной ухаживать.

Громко брякнув на столешницу банку с соусом, тетя Эллен в упор на меня посмотрела и вздохнула:

– Ты еще не до конца прошла курс физиотерапии, твоя машина разбита, работать ты пока не можешь. Тебе нельзя оставаться здесь одной.

– Я кое-что скопила, и у меня есть Деб. Я продержусь.

– А как же счета за лечение, квартиру, коммунальные услуги? Они ведь росли, хоть ты и была без сознания, дорогая. Жизнь продолжалась.

Жизнь продолжалась… Мне стало невыносимо горько оттого, что я очнулась, а не лежу, как Джош, в коме. Дотронувшись до груди, я ощутила боль в сердце. Я не могла жить без своего мужа и нашей дочки. Я бы все отдала, чтобы Джош прижался ко мне под одеялом и приложил руку к моему животу, в котором пинается Пенни.

– Я в ванную, – пробормотала я, медленно ковыляя мимо кухни.

От запаха мелко нарезанного лука в сочетании с запахом моющих средств меня затошнило.

Включив свет, я посмотрела на пол: каких-нибудь несколько часов назад я сидела здесь, согнувшись в три погибели, и оплакивала конец своей жизни с Джошуа. Со стуком уронив трость на линолеум, я схватилась за край раковины и медленно подняла глаза на свое отражение.

– Эйвери? Все в порядке, милая?

– Да, – отозвалась я.

И тут я впервые увидела на своем лице последствия аварии: несколько пожелтевших синяков, сиреневые круги под запавшими глазами, ввалившиеся щеки. Все это гармонировало с пустотой, которую я ощущала в груди. Я провела по коже кончиками пальцев, с трудом себя узнавая. Все вокруг я узнавала с трудом. Застряв на двухлетнем отрезке своего прошлого, я уже не надеялась перенести его в настоящее. Тяжесть истинного положения вещей давила так сильно, что тянуло сжаться в комок и зарыдать.