Гордеев внимательно выслушал все заданные непонятно кому вопросы, потом сказал:

— Отчего ты не спросила меня, почему земля круглая, а трава зеленая? Я сам мало что знаю. Но на эти вопросы нам придется ответить. Раз Ульяна Старостина якобы пропала, похищенная бандитом Буздыганом, не порыскать ли нам у нее в квартирке, пока ее нет?

— Золотые слова! Так и сделаем. Причем как можно быстрее. А я еще за нее переживала! Все думала, что там на уме этого Кабысдоха?

— Кого, кого? — переспросил Гордеев.

— Ну, это я так Буздыгана обозвала. Ладно, Юр, пойду-ка я приму ванну, если ты не против.

— Я, конечно, не против, только долго не задерживайся. У меня для тебя сюрприз.

— Какой еще сюрприз?

— Я же сказал, что сначала о деле поговорим. Вот, о деле поговорили, теперь иди принимай ванну, а потом сюрприз.

— Ну, Гордеев! Всегда ты так! Сначала заинтригуешь… Давай рассказывай, а то не пойду ни в какую ванну.

— Иди, иди. А то, если ты не пойдешь в ванну, никакого сюрприза не будет. Иди, Лен.

— Ну, хорошо.

Гордеев думал, Лена никогда не выйдет из ванной. А Лену хоть и тяготила мысль о таинственном сюрпризе, она все никак не могла заставить себя вылезти. Так ей было хорошо, по телу разлилась приятная истома, теплая вода с ароматическим маслом и морской солью делала свое дело, успокаивала усталость, убаюкивала тревожные мысли. Лена бы даже, наверно, уснула, если бы в дверь не постучался Гордеев.

— Милая, ты хочешь, чтобы я состарился, ожидая тебя? — спросил он.

— А, да, Юр. Я сейчас.

Через полчаса она вышла. Тело ее словно парило, она чувствовала легкость. Лена вспомнила свои ощущения, когда ей хотелось плыть в легком мареве, лететь неизвестно куда, ничего не спрашивать, ничего не говорить и чтобы в одной руке у нее был бокал с красным вином. Она вошла в комнату. На столе стояли фрукты и — о чудо! — бутылка «Бордо».

— Гордеев, ты душка! — Она поцеловала его в затылок.

— Ну наконец-то вышла. Я уж хотел без тебя начать.

— Ты не посмел бы!

— О да, моя госпожа! — И откупорил бутылку.

В бокалах вино заискрилось и засверкало. Лена была заворожена этим зрелищем. С первым же глотком Лена ощутила тепло и расслабление, такое приятное, какого она давно не ощущала. Ее не оставляло ощущение, что она попала в какую-то сказку. Все проблемы, все страхи забылись.

— Слушай, а как ты там описывала жену Соболева? Мне очень понравилось. Ты никак не могла к делу перейти! А потом, при обыске, помнишь, как ты рыскала по ее шкафам, носилась по квартире с каким-то ожерельем в руках?

— Да, — расстроенным голоском пискнула Лена. — Тебе вот завидно было бы, если бы у твоего приятеля была красивая машина, на которую ты давно уже глаз положил, потому что у тебя отменный вкус. И вдруг ты видишь, что какой-то хлыщ, который ничего не смыслит в изысканности, купил твою красавицу. А у тебя на нее по-прежнему нет денег. Со мной примерно то же самое произошло, когда эта фифа в шикарном туалете, в платье от Валентино, вошла ко мне в кабинет.

— Бедненькая! Как я тебя понимаю! А на шее у нее ничего не было?

— Нет, кажется, нет, — серьезно воспринимая то, что говорит Гордеев, ответила Лена. — А что?

— Ничего, — пожал плечами Гордеев. — Просто, кажется, с ее стороны это было большой оплошностью. Красивую женскую шейку должно украшать какое-нибудь красивое колье, как ты думаешь?

— А, — махнула рукой Лена. — Ее шею уже ничего не способно украсить.

— А злая ты все-таки. Но, наверное, права. Вот у тебя шея красивая, просто загляденье! На ней просто обязано быть какое-нибудь ожерелье. Например, вот такое, — с этими словами Гордеев достал черную бархатную коробочку и передал ее Лене.

Лена, как завороженная, приняла коробочку и открыла ее.

— Гордеев, ты сдурел совсем! — вырвалось у нее.

На дне коробочки лежало круглое золотое ожерелье. На расстоянии где-то пяти сантиметров друг от друга располагались пять крохотных золотых цветочков с изящными лепестками, внутри которых блистали маленькие сапфиры. Это было очень красивое, изящное украшение. Оно не бросалось в глаза своим богатством, но Лена сразу поняла, что стоит оно очень дорого. Лена даже открыла рот. Дело было не в том, что Лене никогда не дарили таких подарков, но она явно не ожидала этого от Гордеева.

— Гордеев, ты что, банк ограбил?

— Хоть бы одно слово благодарности.

— Это же вся твоя… Это же… Это же весь аванс! Ты потратил весь аванс вот на это?

— Что значит «вот на это»? Тебе не понравилось, да? — опущенным голосом спросил Гордеев.

— Нет, мне очень понравилось, но зачем…

— Ну, я же обещал или в дорогой бутик тебя сводить, или купить какую-нибудь безделушку, когда ты рассказывала мне про Соболеву.

— Ничего себе безделушка! Гордеев, я же не могу… Нет, я не могу этого от тебя принять, — твердо сказала она.

— Это еще что за новости? Чем я тебе не угодил, что ты не можешь от меня принять? — обиделся Гордеев.

— Тебе следовало потратить эти деньги на более полезные вещи, нужные тебе.

— Я сам вправе решать, на что мне тратить мои деньги! Можешь считать, что это компенсация за все трудности и проблемы, связанные с нашим общим делом.

Лена помолчала. Потом улыбнулась и надела себе на шею ожерелье.

— Юрий Петрович, вы, может быть, хотите мне сделать предложение руки и сердца?

— Ну, — усмехнулся Гордеев. — Это же не кольцо.

— Все вы, мужчины, одинаковые, чуть что — сразу на попятную, — вздохнула Лена…

Утро предвещало отличную жаркую погоду. На небе не было ни единого облачка. И Все на земле радовалось беззаботному летнему деньку.

Они с Леной вошли в квартиру Ульяны Старостиной без труда. Дверь была открыта ключом, который нашли у Соболева при обыске его квартиры.

— А ты знаешь, что если даже мы сейчас здесь найдем что-нибудь полезное, мы не сможем это приложить к делу, так как у начнет ни санкции на обыск, ни понятых?

— Спасибо, что просветила глупого, темного адвоката, — сказал ей Гордеев, надевая перчатки.

— Ты похож на грабителя из фильма. Зачем тебе эти перчатки? Думаешь, Ульяна будет потом искать в своей квартире отпечатки твоих пальцев? — улыбнулась Лена.

Гордеев посмотрел на свои перчатки, махнул рукой и снял их.

— Интересно, эту квартиру Соболев ей снимает? — спросил Гордеев.

— Мне кажется, нет. Соболев мог бы и побольше снимать.

— Но мебель все равно шикарная.

— Ну а что ж ты хочешь! Любовница генерального директора «Московского холода»!

— Ладно. Иди посмотри в тех ящиках. А я залезу в стол.

— Сейчас, я только косметику посмотрю! — Лена остановилась около туалетного столика.

— Лена! — упрекнул ее Гордеев.

— Ну что?

— Что за ветер у тебя в голове?

— Ну, когда такой мужчина рядом, как я могу думать о деле? — насмешливо подмигнула Лена.

Гордеев засмеялся и поцеловал ее в лоб.

— Может, мне уйти?

— Что ты? — Лена изобразила испуг. — Как же я без тебя?

— Все, все! Берись за работу.

— Хорошо, как скажешь. — Она направилась к ящичкам, на которые ей указал Гордеев.

Сам Юрий искал в ящиках стола, потом услышал восторженный возглас Лены.

— Что там? — спросил он.

— Смотри! — Лена держала в горсти кучу драго ценностей.

— Лена! Напоминаю тебе, мы пришли сюда не грабить квартиру!

— Да, да, — вздохнула Лена. — Мы все неправильно делаем. Что мы по ящикам и по полкам лазаем? Мы что, какие-нибудь бумаги ищем? Вряд ли у Старостиной хранятся компрометирующие ее бумаги. Мы для чего пришли? Мы хотим проверить свои предположения насчет того, что это она травила Соболева. Значит, у нее могут быть грибы, правильно? И, значит, надо искать грибы. А я не думаю, что нормальный человек будет хранить грибы в ящиках стола.

— Права, — отметил Гордеев. — А где тогда? Где мы у Соболева нашли грибы?

— На кухне.

— Слушай, давай так. Ты ищи на кухне, тебе, как женщине, виднее, где можно грибы хранить…