— Слушаю вас, Михаил Васильевич, — вскинулась Динара, но вместо ответа услышала только странные приглушенные хрипы.

— Что с вами, Михаил Васильевич? — испугалась девушка и пулей бросилась в кабинет начальника.

Соболев лежал на полу, слегка подергиваясь, и стонал. На его белоснежной рубашке темнело мокрое пятно от пролившегося кофе, рядом валялись осколки чашки.

— Михаил Васильевич! Что с вами? Скажите хоть что-нибудь?

— Плохо, очень плохо. Дина, вызови «скорую» и позвони адвокату Юрию Гордееву.

Динара бросилась вон из кабинета, дрожащими руками начала набирать короткий номер «ноль-три»..

— Вас слушают, — отозвались на другом конце провода.

— Девушка, милая, — запричитала Динара. — Здесь человеку плохо.

— Что случилось?

— Я не знаю, он лежит на полу, у него судороги.

— Имя, фамилия, отчество, возраст, адрес, — монотонно потребовали в трубке.

Динара на одном дыхании выпалила всю информацию.

— Хорошо. Бригада выезжает, — раздались короткие гудки.

Динара швырнула трубку и побежала вниз к охране.

— Ребята, начальнику плохо! Скорее помогите мне!

Охранники — два дюжих парня — бросили свой боевой пост и наперегонки кинулись за девушкой.

Соболев лежал в том же положении, был бледен, как мел, и едва дышал. Охрана осторожно подняла его и водрузила на диван.

— Он умирает, умирает! — билась в истерике Динара. — Ну, сделайте же хоть что-нибудь! Помогите ему!

Динара, вспомнив вдруг вторую просьбу начальника, не отвечая, кинулась к телефону. С трудом разыскав бумажку с номером Гордеева, она начала беспорядочно нажимать на кнопки. Один из охранников взял у нее листок и набрал нужный номер.

— Юрий Петрович, — прокричала, рыдая, Динара, когда Гордеев ответил. — Это Динара — секретарь Михаила Васильевича. Приезжайте скорее, ему плохо, очень плохо.

— Дина, успокойтесь, пожалуйста. Объясните толком, что случилось? — не на шутку встревожился Юрий.

— Михаил Васильевич пришел с утра в офис, а теперь он умирает. Умирает! — сквозь слезы отвечала девушка.

— Я рядом с вашим офисом, буду через десять минут, — Гордеев развернул машину и на всех парах бросился к офису Соболева.

Юрий прибыл на место раньше «скорой». Соболев немного пришел в себя и теперь лежал на диване, боясь пошевелиться, и беспомощно моргал глазами.

— Так, Динара, — начал раздавать распоряжения Юрий. — Позовите охрану, пускай отнесут Михаила Васильевича в мою машину, ждать врачей не будем, неизвестно, когда они приедут. Я. сам отвезу его в больницу.

Охранники с величайшими предосторожностями погрузили Соболева в автомобиль Гордеева, и Юрий двинулся в путь. Он ехал к своему старинному другу — самому лучшему врачу, которого Гордеев встречал в своей жизни.

Сергей Козырев, так звали доктора, был последней надеждой для больного, которому посчастливилось попасть в его руки. Он безошибочно ставил диагнозы даже в тех случаях, когда лучшие умы медицины заходили в тупик. Мог по цвету белков глаз пациента определить его температуру, давление и перечислить все недуги, терзающие человека. Познакомился Гордеев с ним при весьма печальных обстоятельствах — бывший одноклассник Юрия и его лучший друг молодости Колька Петров, капитан милиции, чуть не вернулся из Чечни «грузом-200»: «УАЗик», на котором Колька со своими ребятами возвращался в часть, подорвали. Самого Петрова взрывной волной выбросило через лобовое стекло, а сверху на него рухнула машина. И лежал потом Колька в ростовском военном госпитале с перебитыми ногами и обожженным лицом, в предоперационной, готовясь к ампутации нижних конечностей. Гордеев примчался в Ростов в тот же день, как узнал о случившемся, сутки сидел в палате друга, рассказывал тому, как сказочно сложится жизнь после выздоровления, а сам, выходя на перекур в больничный дворик, беззвучно рыдал, уперевшись лбом в каменную стену здания.

И остался бы Колька без ног, если бы, на его счастье, не вернулся из отпуска молодой хирург Сергей Козырев, который сам чуть под скальпель не лег, а резать не дал. По крошечке, по осколочку собрал каждую косточку, каждый суставчик, девять часов возле операционного стола стоял, а вернул Кольке Петрову ноги. Тот потом еще в футбол с Гордеевым играл. Только не спасло это Кольку. Зарезали его пьяные отморозки в родном подъезде за полторы тысячи рублей и сотовый телефон. А с Козыревым дружба так и продолжилась. Правда, из ростовского госпиталя он вскоре после случая с Колькой ушел. Не мог больше все это выносить. А главный врач не отпускал из военной медицины, костьми готов был лечь. Говорил, что с таким даром грех все бросать, просто преступление против человечества. Чего только не сулил, уговаривал, обещал своим замом сделать, а впоследствии и место освободить, а Сергей все равно все бросил, уехал в Москву, комнату снимал, поначалу в районной поликлинике работал, а потом уже только перешел в городскую клиническую больницу, где оперировал аппендиксы и наконец-то почувствовал себя вполне счастливым человеком.

К нему-то и вез Гордеев умирающего Соболева. Козырев, предупрежденный заранее о приезде друга, встречал Юрия и Михаила Васильевича у ворот. С трудом они втащили бизнесмена в приемный покой и уложили на кушетку, обтянутую полиэтиленом.

— Что с ним? — коротко бросил Сергей, осматривая Соболева.

— Понятия не имею. Когда я приехал, он был еще в сознании. Лежал пластом, но подергивался. Ну, судороги как будто.

— Ясно. Что ел? Что пил?

— Серег, да не знаю я. Я ему адвокат, а не дуэнья. Меня вообще его секретарша вызвала.

— Ясно. Звони секретарше. Выясняй, чем ее начальник обедал и чем запивал.

— Да зачем это?

— По всей видимости, острое отравление. Сейчас сделаем все анализы, скажу что-нибудь более конкретное. Жди пока здесь.

Соболева перегрузили на каталку и в сопровождении Козырева увезли. Гордеев остался ждать в приемном отделении и набрал рабочий телефон Динары. Трубку сняли тот час же.

— Слушаю вас. Говорите! — услышал Гордеев встревоженный девичий голос.

— Дина? Это Юрий.

— Да-да, слушаю вас! — закричала девушка. — Что там происходит? Как Михаил Васильевич?

— Динара, успокойтесь, все будет хорошо. Михаил Васильевич попал в руки лучшего на свете врача. Он обязательно поправится.

— Вы обещаете? — как-то по-детски трогательно спросила Динара.

— Конечно, обещаю, — мягко ответил Гордеев. — А теперь скажите мне, пожалуйста, может быть, вы знаете, что Соболев ел сегодня?

— Михаил Васильевич не успел сегодня пообедать. Но с утра он пил кофе с тортом.

— С каким тортом? Откуда взялся этот торт?

— Его принес Евгений Георгиевич, заместитель Михаила Васильевича. Неужели это имеет какое-нибудь значение? — удивилась немного успокоившаяся секретарша.

— Может иметь, мой друг, доктор, предполагает, что Соболев чем-то очень сильно отравился. Сейчас его увезли, когда появятся какие-нибудь новости, я позвоню.

— Да-да, пожалуйста, обязательно держите меня в курсе, — просила Динара. — Я буду ждать вашего звонка.

— Я позвоню, — пообещал Гордеев и отключил телефон.

Козырев вернулся не скоро.

— Ну, чего там? — спросил уставший от томительного ожидания Юрий.

— Да вроде бы оклемается, состояние тяжелое, но стабильное. Ухудшиться не должно, если правильно лечить.

— Ну, в этом я на тебя полагаюсь.

— Юр, я ведь хирург, лечить его другой врач должен, — возразил Сергей. — Это я сейчас так, поскольку форс-мажор. Да ты не переживай, Соболев твой в надежных руках, мой приятель им занимается, ну и я тоже посматривать буду.

— А где он теперь?

— Ну, если промыли его уже, то в палате под капельницей отдыхает. Скоро будут готовы анализы, узнаем, отчего так бедного мужика скрутило. Пойдем пока ко мне, чайку попьем.

— Пойдем, — согласился Гордеев. — Я, кстати, переговорил с секретаршей, она сказала, что господин Соболев с утра изволил торт с кофием употреблять. Может, несвежим тортиком траванулся? У него вообще с желудком нелады в последнее время были.