Прежде, чем девушка успела ответить, Фаник подхватил невесту брата под руку – и, перенеся на эту самую руку большую часть своего веса, мигом перестал пошатываться.

– А… да, конечно. – Криста нежно улыбнулась. – Позволю.

Глядя, как они степенно идут к двери, я гадала, хватило ли у бывшей сокамерницы ума сообразить, что к чему, или для неё это явилось очередным проявлением безответной влюблённости «принца из френдзоны». В которой я, к слову, вдруг сильно засомневалась.

Вокруг того самого стола уже ждали трёхногие табуреты. Кресла Акке убрал к дальней стене, дабы освободить место, оставив лишь одно, которое занимала Навиния. Принцесса взирала, как мы рассаживаемся, с надменным спокойствием сфинкса. Бульдог благополучно исчез – видимо, предпочёл вернуться в лабораторию, – а паппей безмятежно спал, свернувшись клубочком на коленях принцессы. Когда незанятым остался лишь один табурет, каждый собравшийся за столом молча обвёл взглядом «сообщников». Четырёх тёмных, занявших одну половину, и пятерых светлых – на другой: Морти села по левую руку от Альи, Лод устроился справа, я примостилась рядышком – между ним и Фаником. Обычная смертная девчонка в обществе двух Повелителей, двух принцев, принцессы и трёх колдунов…

Забавно, что ни говори.

– Вы тоже думаете, что это был тэлья Фрайндин? – плохо скрывая волнение, внезапно поинтересовался Восхт.

Ага. Значит, светлые смогли сложить те же кусочки мозаики, что бросились в глаза нам с Лодом. Похвально.

Но именно потому, что они так сильно бросались в глаза, я и сомневалась, что эта догадка верна.

– Не ожидал, что вы примете этот ответ, – тихий голос Эсфориэля раздался прежде, чем я увидела, как эльф подходит к столу. – Здравствуй, Фаник. Рад, что тебе лучше.

– Принадлежность к твоей семье – не повод снимать подозрения. Особенно после событий, которые заставляют сильно переосмыслить отношение к некоторым членам семьи. – Принц широко улыбнулся. – Я скучал, дядя.

Эсфор сел по соседству с Морти, и впервые я наяву увидела на его губах по-настоящему тёплую улыбку.

– Не ожидал, что кто-то будет скучать по предателю и изменнику.

– Мы тут все теперь предатели и изменники, – безмятежно отозвался Фаник. – Правда, для светлых мы пока мученики, но только потому, что они сейчас нас не видят. Если б отец узрел нашу мирную беседу… Насчёт Дэна не знаю, а меня бы он точно прикончил на месте.

В его словах не было ни сожаления, ни горечи. Судя по всему, Фаник не особо страдал из-за отсутствия отцовской любви: просто взаимно не питал к дорогому папе тёплых чувств.

– Не преувеличивай, – поморщился Дэнимон. – Отец…

– Предпочёл бы видеть меня мёртвым, но не живым стараниями тёмных. Взгляни правде в глаза, Дэн. Возможно, я бы единственный раз в жизни заслужил родительское одобрение – если б очнулся в том подвале прежде, чем вы меня вытащили, и убил себя, дабы не попасть в лапы наследника Ильхта. – Младший принц непринуждённо прилёг на стол, положив подбородок на руки. – Всё ещё ищешь отцу оправдания? То, что он сделал с нами, ожидаемо, но никаких оправданий этому быть не может.

– Он сделал то, что должен был сделать хороший правитель, – в голосе наследника эльфийского престола прорезались непреклонные стальные нотки. – И если однажды, пощади Пресветлый, передо мной встанет подобный выбор – я надеюсь, что у меня хватит сил поступить так же.

– Он был бы хорошим правителем, если б не собирался отправить своих подданных на смерть в напрасной войне. Теперь, когда ты здесь – неужели ты не видишь, как отец заблуждался? Нет никакой страшной угрозы для всех светлых. Он сражается против врага, которого сам придумал. Против врага из собственной памяти. А настоящий враг, пользуясь его слепотой, все эти годы прятался у него под носом.

Восхт прокашлялся, явно решив замять разговор, пока братья не передрались.

– Мы не приняли этот ответ, тэлья Эсфориэль, – изрёк светлый колдун, – но он самый очевидный.

– Самый очевидный ответ редко бывает правильным, – заметил Лод. – Однако зачастую злоумышленники тоже это знают. И заметают следы, пользуясь этим.

– Изложи всё, что нам известно, – велел ему Алья.

В ответ колдун достал из воздуха дутое серебряное кольцо – то самое, что я видела вчера на запястье Фаника.

– Наёмники были осторожны, и в воспоминаниях Фаникэйла… к счастью, большую часть своего заключения он провёл без сознания, и воспоминаний этих было немного… я не обнаружил ничего, что могло бы навести на заказчика. Браслет тоже не поможет: он лишь служит доказательством, что на стороне заказчика исключительно сильный маг.

– Такое могущественное колдовство оставляет мощный след ойры. Всегда, – резко произнесла Навиния. – Его не замаскируешь обычными скрывающими чарами. И при должном мастерстве…

– Можно по ойре выйти на мага, который это колдовство сотворил. Да, я пробовал это сделать. Но на браслет явно наложили Лейндармальский заговор.

Судя по всему, принцессе это ничего не говорило. Мне тоже, но я мигом сообразила, что речь о каких-то чарах, маскирующих следы других чар.

Зато Восхт прекрасно всё понял – и недоверчиво расширил глаза:

– Лейндармаль? Но тогда этот маг должен обладать такой силой…

– Как наша милая принцесса. – Лод кивнул на Навинию. – По меньшей мере.

– Я? Если вы намекаете, что я…

– Вини, ну при чём тут ты? – раздражённо всплеснула руками Криста. – У Фрайндина как раз под рукой есть магичка, которая по силе наверняка превосходит даже тебя. Спасибо нашей белой ведьме, протащившей в Риджию эту рыжую… проблему.

– Всегда рада помочь.

– Насчёт «превосходит» мы ещё посмотрим, – нехорошо щурясь, пообещала Навиния. – При личной встрече.

Хм… если до этой встречи когда-нибудь дойдёт дело, впору запасаться попкорном. А лучше – принимать ставки и организовывать продажу билетов.

– Далее. – Лод непреклонно вернул нас к теме разговора. – Правду о том, что внезапное исчезновение принца и его невесты не является предсвадебным путешествием, среди светлых знали только Фрайндин и Фаник. Принц, вы ведь никому не говорили?..

– Чтобы отец меня уничтожил? – уточнил Фаник. – За то, что не помог брату усмотреть за невестой, за то, что не доложил о погоне брата за этой невестой, и за то, что малодушно отпустил брата одного? Даже несмотря на чётко выраженное пожелание, чтобы я тихо сидел в своей любимой библиотеке, ибо в погоне буду только обузой?

– Видимо, нет.

– Это был не первый побег Кристы. Если б я мог хоть на миг предположить, чем всё обернётся, то пренебрёг бы всеми просьбами Дэна и сразу побежал к отцу. Но я не предположил. И прислушался к просьбам, и нашёл правдоподобное объяснение про предсвадебное путешествие, и про то, что Восхту тоже потребовалось уехать по делам, и ему было с ними по пути… – уголок губ Фаника досадливо дрогнул. – Я и Вини долго пытался убедить, что ничего страшного тут нет. Найдутся, помирятся. Всё как обычно.

И было бы, как обычно, если б Кристу не понесло в горы дроу. И тогда бы все вы сейчас здесь не сидели – как и я.

Одна маленькая деталька, с лёгкостью порушившая карточный домик.

– А свой отъезд вы в итоге объяснили…

– Тем, что заскучал без друзей и в преддверии Солирдага решил развеяться вместе с Вини.

Солирдаг… насколько помню из местных книг, день прощания с летом, один из главных риджийских праздников.

– Но дяде вы, как и Дэн, сказали правду?

– Да.

– Это ещё ничего не значит, – робко возразила Криста. – Да, наёмники явно стали следить за вами с Вини, как только вы выехали из Солэна, но весь наш двор знал…

– Но дядя знал, что происходит на самом деле. И, зная это, ничего не сказал отцу. А он один из тех, кому открыт доступ к моему маячку, и обещал, что будет постоянно его проверять, раз уж речь идёт не о счастливом предсвадебном путешествии, – хмуро ответил Дэнимон. – Потому я и сказал ему правду. Рассчитывал, что в случае опасности дядя поднимет тревогу, и как только я пропал из виду… если б дядя сразу пошёл к отцу, наши гвардейцы были бы в Тьядри в тот же день. И нашли бы Фаника прежде, чем до него добрались наёмники, и прежде, чем Восхт и Вини попались в вашу ловушку.