При этом ни Екатерине, ни ее оппонентам не пришло в голову, что, кроме внешнего, существует еще и внутренний рынок. Вместо того чтобы больше вывозить или дороже продавать, можно просто создать условия для роста спроса у себя дома. Но для этого нужно думать не о рынках, а об интересах собственного населения.

Нынешняя дискуссия о стали и курах сильно напоминает споры двухсотлетней давности. США ограничивают импорт дешевой стали из России. Правительство Касьянова в ответ объявляет американских кур вредными для здоровья.

Тем временем наши металлурги добиваются мер против конкурентов из Украины и Казахстана. Причем аргументы используются ровно те же, что в Америке против русских. У нас нищенская оплата труда демпингом не является. Но украинские предприниматели, которые платят своим рабочим еще меньше, точно занимаются демпингом! Украина вводит встречные санкции. Торговая война, начавшаяся между США и Западной Европой, оборачивается столкновением между бывшими «братскими республиками».

В дополнение к этому металлургическая отрасль потребовала отмены экспортных пошлин. Иными словами, часть убытков переложат на государство.

Никто не задумывается, что отечественная экономика сама нуждается в огромном количестве металла. Оборудование на заводах изнашивается, здания ветшают. Разумеется, на решение этих вопросов денег нет. При низкой заработной плате можно надеяться только на экспорт.

Между тем Россия является далеко не главным конкурентом американских сталелитейных компаний. Германия и Франция до введения новых тарифов вывозили гораздо больше. Выходит, можно быть вполне конкурентоспособным даже тогда, когда зарплату платят высокую, оборудование не работает на износ, налоги честно перечисляют в бюджет.

Сотрудники Finnair получают совершенно иные деньги, чем работники «Аэрофлота», и налоги в Скандинавии несравненно выше. Однако перелет до Нью-Йорка финской авиакомпанией обходится порой дешевле, чем на российском самолете. Почему?

В отечестве принято считать, что все чудо в мистических способностях «иностранных менеджеров». Увы, поставленные в российские условия многие из них точно так же начинают работать с «черным налом» и уходить от налогов.

Политика выжимания последних соков из рабочих и оборудования оборачивается порочным кругом бедности и неэффективности. Внутреннего спроса нет, потому и объемы производства малы. А это значит, что любое производство на самом деле дорого. Экономят на оплате труда. Екатерине Великой было легче: у нее было крепостное право.

Каждый уважающий себя российский начальник должен иметь собственную партию. Сначала была только одна партия власти - «Единство». Обратите внимание: если на Западе победившая на выборах партия формирует администрацию, то у нас победоносная администрация формирует для себя партию. После чего можно не сомневаться, кто победит на следующих выборах.

«Отечество» готовилось стать партией власти на российском уровне после занятия Лужковым президентского кресла. Этого не случилось. Но «Отечество» и его партнеры из блока «Вся Россия» все равно партией власти станут. Для этого им пришлось слиться с «Единством». Опять же не самим на выборах победить, а соединиться с победителем.

Русская политическая алхимия: если соединить «Единство» со «Всей Россией» и добавить немного «Отечества», получится «Единая Россия». Важна не идеология, а принадлежность к администрации. Политика будет центристской. В том смысле, что указания Центра будут выполняться.

Начальники, не удовлетворенные ролью, которую им отводят в «Единой России», не принялись в спешном порядке формировать новые партии. Стоило Сергею Миронову стать спикером Совета Федерации, как он заявил, что у него будет собственная центристская партия. Вице-премьер Валентина Матвиенко появляется на публике в качестве потенциального лидера Социально-либеральной партии.

Партийное строительство в России поставлено на поток. И главное, вся работа организована из одного Центра. Администрация президента милостиво принимает всех кандидатов в партийные вожди, дает им советы, подсказывает направление деятельности. При этом возникает вопрос: как быть с уже существующими партиями? На самом деле все думские фракции так или иначе привязаны к Кремлю. «Союз правых сил» поддерживает либеральную экономическую политику президента, хотя горюет по поводу нарушения прав человека. КПРФ горюет по поводу экономических приоритетов правительства, но приходит в восторг, когда федеральные силы бомбят очередную чеченскую деревню.

Как ни странно, кремлевским чиновникам и этого мало. В Кремле открыто говорят, что собираются и саму коммунистическую партию расколоть надвое. Из одной половинки нужно сделать «вменяемых социал-демократов». Подбирают даже кандидатов в лидеры новой партии. Пока фаворитом является миллионер Геннадий Семигин, но он не единственный. Те, кто не принимает новые правила игры, будут объявлены «невменяемыми» и путь в депутатские кресла им будет заказан.

Критерием «вменяемости» становится лояльность по отношению к Кремлю. Другое дело, что заявления коммунистического руководства о том, что оно теперь переходит в непримиримую оппозицию, даже не блеф, а попытка самооправдания. Они бы, может быть, и рады были вести непримиримую борьбу, но только в условиях буржуазного комфорта. Для настоящей борьбы нужна другая партия с другими вождями. Лидеры КПРФ прекрасно знают правила игры в русский парламент: если правительству не понравится оппозиция, правительство ее расформирует и организует себе новую.

Именно поэтому Геннадий Селезнев не покидает кресла спикера, а партия не исключает из своих рядов Селезнева, откровенно проигнорировавшего ее решение об уходе со своего поста.

И все же не надо думать, будто оппортунизм гарантирует безопасность. Беда коммунистов в том, что их популярность будет расти, что бы они ни делали. Как бы ни старались лидеры партии отпугнуть избирателей, за них будут голосовать люди, недовольные властью. К тому же в России любят гонимых. Значит, коммунисты все равно будут вызывать раздражение Кремля своим высоким рейтингом и успехами на региональных выборах. Но раз кремлевские специалисты взялись за дело, они уже не остановятся. Свобода действия для политических партий будет ограничена еще больше. Авторитарные меры опробуют на коммунистах. Возможно, под аплодисменты некоторых недальновидных либералов. Либералами займутся потом.

В общем, полная управляемость. В России будут и плюрализм, и выборы. Их можно будет даже не фальсифицировать. Ибо победитель в любом случае без указаний Кремля ни шагу не сделает. Это даже не управляемая демократия, как при Ельцине. Просто избирателю предлагается выбрать из нескольких картонных коробок с разными названиями на крышке. Коробки заведомо пустые, это знают все, включая избирателя. Начинку в них положат задним числом.

Это, пожалуй, честнее, чем подтасовывать результаты голосования. Единственный, кто пострадает, это банды политических технологов, предлагающих свои услуги кандидатам и партиям. Чем тратить деньги на этих амбициозных господ, проще будет пойти на аудиенцию в Кремль.

У нас можно так же игнорировать большинство, как в Италии -меньшинство?

На прошлой неделе трудящиеся выступили на защиту своих прав в двух местах - в Италии и Воронеже. Именно так. Ибо по своему политическому значению для России беспорядки в Воронеже сравнимы со всеобщей стачкой для Италии.

Выступления в Италии беспрецедентные. Сначала трехмиллионная демонстрация на улицах Рима, затем двадцатимиллионная забастовка. Фаусто Бертинотти, лидер партии Rifondazione Communista (пожалуйста, не путайте с Зюгановым и Ко), сказал, что с этими событиями закончилось «одиночество рабочего». Бастовали, демонстрировали и раньше. Но раньше все знали, что бастующие и демонстрирующие обречены. Сменяющие друг друга правительства действовали по принципу «собака лает, караван идет». А рабочие, больше всех страдавшие от реформ, оставались в меньшинстве. Реформы правительства Берлускони, в сущности, то же, что и программа Грефа. Новый трудовой кодекс, новая пенсионная система, ликвидация последних остатков социальной защиты. Логика проста: большинство итальянцев зарабатывают достаточно, чтобы как-то со всем этим справиться. А про беднейшую треть населения можно просто забыть. Но на сей раз к индустриальному пролетариату присоединился средний класс. И это радикально меняет ситуацию. Протестующие, даже не имея большинства в парламенте, почувствовали, что представляют большинство в обществе.