Следствием этого процесса была волна эмиграции, резко усилившаяся после открытия Исландии (ок. 874 г.). В конце IX – начале X в. пустынный остров в Северной Атлантике заселили примерно 400 бондов, покинувших Норвегию, чтобы не подчиняться власти первого единодержавного конунга, Харальда Прекрасноволосого (Харфагра). К 930 г. численность населения Исландии, видимо, достигла нескольких десятков тысяч человек (Arrhenius, 1971: 19). Они образовали сравнительно однородное крестьянское общество. Особняком в нем держится на протяжении тысячелетия население небольшого архипелага «Вестменнер» (дословно «острова западных людей»), вероятно потомки беглых рабов из Ирландии и Шотландии («Запад» в представлениях скандинавов), а возможно, и первопоселенцев (Capelle, 1987: 114–115).
Продолжением «крестьянской колонизации» скандинавов на Западе, в акватории Северной Атлантики, было открытие в 982 г. Гренландии, а в 985–995 гг. – Винланда (Северной Америки) и появление в этих землях скандинавских поселений. Особенно плотным было расселение в Гренландии вокруг Эйриксфьорда (названного по имени Эйрика Рыжего (Рауда), первооткрывателя «Зеленой земли»), где насчитывалось до 230 точек селитьбы (Müller-Wille, 1972; Capelle, 1987: 122–123).
Поселение викингов в Ланс-о-Медоу на острове Ньюфаундленд, напротив залива Св. Лаврентия (образующего, с одноименной рекой, современную границу США и Канады), свидетельствует о масштабных плаваниях норманнов, из Гренландии по крайней мере вдоль побережья полуострова Лабрадор. Современник и соперник Колумба, британский мореплаватель Джон Кэбот, достигший о. Ньюфаундленд в 1497 г., возможно, знал о своих норманнских предшественниках, Лейфе Эйрикссоне и его мореходах. Восемь или девять построек Ланс-о-Медоу на северном берегу о. Ньюфаундленд, исследованные в 1960-х гг. Хельге Ингстадом, по своим конструктивным особенностям сопоставимы с постройками скандинавов Исландии и Гренландии эпохи викингов, а железные изделия (прежде всего ладейные заклепки) и бронзовая булавка с кольцевой головкой, «кельто-нордического облика», позволяют отнести их к той же археологической культуре Скандинавии. Радиокарбонные даты (ок. 1000 г.) подтверждают вывод о появлении этого поселения в Америке, основанного выходцами из Гренландии (и Исландии) в первой половине XI в. (Ingstad, 1985: 261).
Таким образом, начавшееся после 874 г. движение через Атлантику продолжалось более столетия; в него было вовлечено от 3 до 10 тыс. мужчин, способных носить оружие. Как и внутренние события в Скандинавии, это не могло не сказаться на активности викингов в Западной Европе.
Пятый этап (920–950) скандинавской экспансии характеризуется ограниченными действиями в зоне RI. Разворачивается борьба за Нортумбрию. Норманнский конунг в Дублине, Олав Рёде, мобилизовал в 937 г. огромный флот в 615 кораблей (масштабы действий снова приближаются к походам IX в.).
Меняются организационные формы движения викингов. Наряду с «вольными дружинами» (уже не способными, как будто, объединяться в контингенты, подобные «Великой армии») викинги сражаются в составе королевских войск конунгов Дании, Норвегии, Швеции, Англии и других раннефеодальных государств, в качестве постоянных или временных (наемных) отрядов «присяжников», «верных», væringjar (от др. – сев. várar – «присяга, клятва»; отсюда др. – русск. варяги и византийско-арабское варанг). В какой-то мере они образуют высший слой военно-феодальной иерархии (в Нормандии, Северной Англии). В то же время в Исландии, как и во внутренних областях Скандинавского полуострова, на островах Норвежского и Северного морей, Балтики скандинавы сохраняют традиционный военно-демократический уклад, а следовательно, и тот общественный потенциал, который характерен для викингов более раннего времени, периода зарождения и подъема движения.
2.7. Перестройка экспансии
Шестой этап (950–980) связан с возобновлением активности в зонах RI и RIII. Франкское государство ценой Нормандии добилось безопасности от набегов викингов: их бывшие соплеменники в состоянии были обеспечить серьезный отпор пиратским налетам. Но в 960-х гг. сравнительно крупные силы норманнов, несколько тысяч викингов, обрушиваются на побережья Испании. Возможно, в какой-то мере они базировались в Нормандии, пользуясь поддержкой герцога Ричарда.
Возобновляется борьба на Британских островах. Норманнский конунг о. Мен Магнус Харальдссон (969–976) опустошает Уэльс и вторгается в западные районы Англии. Начинается полоса вторжений не только с запада, из ирландских владений викингов, но и с востока, из Дании и Скандинавии. В 991 г. король Англии Этельред согласился на ежегодную выплату норманнам дани – данегельда, «датских денег» (danegeld).
Англия и в дальнейшем остается основным объектом набегов викингов. Но по мере укрепления в Скандинавских странах собственной государственности (особенно в Дании) инициатива в организации походов все более переходит в руки датских и соперничавших с ними норвежских конунгов. Стихия «викинга» становится элементом государственной политики. Наступает эра «конунгов-викингов».
2.8. Конунги-викинги – короли-миссионеры
«С молодости он привык грабить и убивать людей, разъезжая по разным странам. Наконец, он приехал сюда, в эту страну, и начал с того, что стал недругом всех ваших самых лучших и могущественных мужей, а также Кнута конунга, которому все должны служить по мере своих сил. Он потворствовал Олаву конунгу шведов, а ярлов Свейна и Хакана он изгнал из их вотчины. Он был жесток даже со своими родичами, когда изгнал всех конунгов из Упплёнда <…> Он велел их покалечить, захватил их владения, и в стране совсем не осталось конунгов. Вы хорошо знаете, как он обошелся с ландманнами: самые уважаемые из них убиты, а многим пришлось бежать от него из страны. Он много разъезжал по этой стране с шайкой разбойников, жег селения и убивал и грабил народ. Есть ли здесь хоть один могущественный муж, кому не за что было отомстить Олаву конунгу? А теперь он явился сюда с иноземным войском, в котором большинство – лесные люди, грабители и разбойники. Вы думаете, он пощадит вас теперь, когда он нагрянул с войском злодеев? <…>. Надо пойти против этой шайки и перебить их всех, и сделать их добычей орлов и волков. И пусть они лежат там, где их убили, разве что вы захотите оттащить их трупы в пустынное место и завалить камнями. Пусть никто не посмеет перенести их трупы в церковь, ведь все они викинги и злодеи»
(Сага об Олаве Святом, CCXVIII).
«Тогда стал говорить Кальви, сын Арви: <…> хотя у Олава войско меньше нашего, но сам он непреклонный вождь, за которым все его войско пойдет в огонь и в воду. <…> Хотя здесь у нас собралось большое войско, мы можем попасть в трудное положение, когда сойдемся с Олавом-конунгом и его войском, и тогда нам не избежать поражения, если сами мы, предводители, не будем решительными и в войске не будет единства»
(Сага об Олаве Святом, CCXX).
«<…> Олав-конунг очень любил повеселиться и пошутить, был приветлив и прост в обращении, горячо за все брался, был очень щедр, любил выделяться своей одеждой и в битве превосходил всех своей храбростью. Но он бывал крайне жесток, когда гневался, и своих недругов он подвергал жестоким пыткам: кого велел сжечь в огне, кого – отдать на растерзание свирепым псам, кого – покалечить или сбросить с высокой скалы. Поэтому друзья любили его, а недруги боялись. Он во всем добивался успеха, потому что одни выполняли его волю из любви и преданности, а другие из страха»
(Сага об Олаве, сыне Трюггви, LXXXV).
Эти яркие характеристики «Хеймскрингла» («Круг Земной») – замечательный памятник исландской литературы XIII в. (Смирницкая, 1980; Снорри Стурлусон, 1980) – дает выдающимся правителям раннесредневековой Скандинавии: норвежским королям-миссионерам, утвердившим в стране христианство, – Олаву Трюггвасону и Олаву Толстому (Святому). Люди, о которых идет речь, стоят в ряду деятелей, объединенных общими ценностными установками и сходным способом действий; в литературе им дано определение «конунги-викинги» (Гуревич, 1967: 90–91). Есть основания рассматривать эту группу деятелей как особый тип политического лидера Скандинавии эпохи викингов (Лебедев, 1983а).
