Андрей не успел осознать все произошедшие с подвалом перемены (за сутки!), как за стеной снова послышались шаги, властный голос произнёс что-то неразборчивое, и дверь со скрипом начала отворяться. Парень торопливо юркнул за горку ящиков. Он ощутил присутствие людей совсем рядом, в двух шагах от него - и вдруг в подвале вспыхнул электрический свет, ослепительно яркий после почти полной темноты. Андрей на секунду прикрыл глаза. Затем он осторожно выглянул из-за ящиков и чуть не вскрикнул: перед ним стоял человек, одетый так, какими в кинофильмах изображают довоенных советских чекистов. Всё было при нём: начищенные хромовые сапоги, синее галифе, френч цвета хаки перетянутый новенькой кожаной портупеей. Он был ненамного старше Андрея, лет 25-ти, но гримаса злобы, искажавшая его лицо, делала его более старым и страшным.

Чекист с яростной злобой глядел, но не на Андрея, а на другого человека, прислонившегося спиной к ящикам и которого только что он втолкнул в этот подвал. Этот мужчина был немолод, с растрёпанной шевелюрой, с пегой щетиной на худом лице, в рваной и грязной одежде. Его левый глаз заплыл в огромном кровоподтёке, разбитый рот зиял одной кровавой раной, воротник рубашки, некогда белой, был весь в засохшей крови и слизи.

- Иди, иди сюда, вражина, - рычал на несчастного чекист. - Я бьюсь с тобой уже месяц, а ты не назвал ни одного сообщника из вашей шайки контрреволюционеров! Ты надоел мне, гражданин Пожарский! Ты знаешь, сколько врагов трудового народа убил я вот этими руками? Я растеривал вас из пулемёта в войну, топил баржами. Теперь, когда с приближением победы социализма классовая борьба нарастает, я без жалости истребляю вас по тюрьмам. Весь этот подвал можно закидать трупами. И против тебя не дрогнет рука. Я-то знаю, кто руководил колчаковской контрразведкой в нашем городе. На колени, белогвардейская сволочь! В последний раз, быстро - имена, адреса...

Он ловким ударом по ногам сбил арестованного на колени и выхватил из кобуры матово-чёрный револьвер.

У Андрея, съежившегося за ящиками, вспотели ладони. Это совсем не походило на кино. Это очень смахивало на хладнокровное и преднамеренное убийство. На убийство, повторяющееся в этом подвале вторую ночь подряд. Это было очень странно и до отвращения жутко.

Но тут раздались ещё какие-то звуки. Андрей не сразу понял, что заговорил арестант. Говорил он глухо, невнятно, с грудным бульканьем.

- Я... дволянин, офицел, а не ваш доносьчьик. Я вам ничьего... не скажу. Вы можете меня убить...

- И убью тварь, гнида белогвардейская! В этом подвале, сейчас. Труп выброшу к чертям собачьим. Твоих родных сошлют на поселение. В тундру! А твоим друзьям, тем, что сидят у нас, сообщат, так, ненароком, что их сдал ты. Тебя освободили из тюрьмы НКВД и сейчас ты в лагере, как у Христа за пазухой. Моё слово - кремень. Понял?

Внезапно арестованный извернулся всем телом и, рыча, как собака, схватил своего мучителя за ногу и попытался укусить беззубым ртом, разорвать пальцами без ногтей. Чекист выстрелил в него дважды. Откинул ногой, и выстрелил ещё раз в безжизненное тело. Длинно выругался. На его начищенных сапогах в электрическом свете блестели густые чёрные капли. Кровь.

Убийца постоял несколько секунд неподвижно. Потом, словно вспомнив что-то, поднял голову и оглядел подвал. Переполненный нервным напряжением, Андрей выпрямился в полный рост. Его глаза встретились с взглядом палача. Чекист издал возглас изумления, его рука с револьвером начала подниматься. Медленно-медленно. Не выдержав роковых гляделок, Андрей прижался спиной к стене, дёрнулся влево, вправо. Его плечо упёрлось в большой железный гвоздь или штырь. Парень крепко схватился за него, как за последнюю надежду. Внезапно погас свет. Андрей рванулся вперёд. Какой-то ящик ударил его в бедро. Сбоку сверкнули две вспышки - то ли выстрелы, то ли взорвавшиеся мелкие звёзды. По крайней мере никаких звуков не прозвучало. Подвал начал заполняться серым дымом, в котором быстро исчезли и чекист, и его жертва, и ящики, и само помещение со сводчатым потолком. Андрей бросился в сторону двери. Лёгкая паутинка коснулась его лица и, даже не задев тяжёлой двери, он выкатился... в тёмное и тихое помещение подвала.

Андрей бегом поднялся по бетонным ступеням наружу, с колотящимся в груди сердцем домчался до флигеля и последним усилием закрыл задвижку. Снаружи было по-прежнему тихо и мирно, за окном никакого движения. Он свалился на топчан и мгновенно забылся в мучительном забытье без снов.

8. Утром Андрея разбудил солнечный луч, пробившийся сквозь пыльное окно бытовки. Не успел он опомниться от дрёмы и хотя бы попить воды, как в дверь с силой застучали. Первым на работу пришёл бригадир.

- Ты чего-то заспался сегодня. Наверно, сны приятные снились, - Михайлов пожал вялую руку сторожа и дружески ткнул его кулаком в бок.

- А-а, - Андрей коротко махнул рукой. - Какие там сны, так, муть какая-то. Даже ничего не запомнилось. Что-то... нет, не вспомню. Слушай, Александр, а тебе в этом доме ничего такого, ну, странного, м-м, не виделось?

- В смысле - странного? Нет, ничего. То, что с нашими мужиками случилось - так пить меньше надо. А ты знаешь, я ведь в этом доме жил. В детстве.

- Да?!

- Ага. А потом отец получил квартиру в новостройке. Старшие сёстры рассказывали страшилки, ну, ты же знаешь, дети любят. А так, реально, ничего и не было. Историю дома тебе Семён Семёныч рассказал. Всё так и было. А что?

- Видишь ли, я... Короче мне... - Андрей решил всё же рассказать Михайлову, что было или привиделось ему в подвале. Хотя и не хотелось ему рассказывать, и холодок неприятный в животе беспокоил. Но вдруг...

Дверь бытовки резко распахнулась. В проёме показалась тёмная фигура, освещённая со спины ярким солнцем.

- Эй, есть здесь, кто живой! - окликнула фигура.

Андрей вздрогнул всем телом и выронил кружку с водой, которую только что налил.

- Здороваться надо, - отозвался Михайлов. - Сам-то кто?

- Здорово, мужики, - в бытовку вошёл вполне обычный человек среднего роста, в поношенных брюках и в пиджаке от другого костюма. Под пиджаком виднелась тельняшка.

- Я с автобазы. Машину на сегодня заказывали?

- Да, заказывали. Посиди, друг, пять минут, сейчас за стройматериалами поедем.

И начался ещё один трудовой день. Последний в рабочей неделе. Пятница.

За долгий летний день, заполненный физической работой, общением с членами бригады, ночные страхи Андрея сгладились, ушли в уголки сознания. Да сны это были, всего лишь дурные сны!

Вечером после работы, уже умывшись и переодевшись в чистое, к парню подошёл Михайлов.

- Андрюша, в понедельник с больничного выходит Василий, ещё один наш строитель. Ты его не знаешь. Он в больницу попал ещё когда подвалы раскапывали. Тебе только три ночи отдежурить остаётся. Сможешь?

- Да смогу, - пожал плечами Андрей.

- Ну, и лады. Да, ты спрашивал про наш дом. Вот я вспомнил: в начале девяностых, я тогда, правда, в армии служил, так вот, старым домом завладели какие-то люди, проще говоря, бандюганы. Что с прежними жильцами стало, я не знаю. Может их переселили, а может... ну, сам понимаешь. Так вот, и устроили они здесь нечто вроде штаб-квартиры. Обстановочка, охрана и всё такое. А в подвале оборудовали сауну, казино, даже свой банк с сейфами - мне потом рассказывали. Ну, что там творилось, про то отдельные тома надо писать. Для прокурора. А закончилось всё тоже достаточно обычно для тех лет. Однажды боевики из другой банды ворвались в казино и всех там "замочили". Да, это были времена "крутых" разборок. Но ходят слухи, что бандитский банк с сейфами нападавшие не нашли. Как сквозь землю всё провалилось!

А старый дом опять перешёл в собственность города и туда заселили пять семей муниципальных очередников. Вот тогда дом Вороновых пострадал больше всего. Подвалы, ещё дореволюционные, засыпали, оставили пять ямок-погребов под картошку. Весь первый этаж разделили перегородками. Печи переложили, да так коряво, что от них пожары случались.