- Не язык, а помело. Кто-нибудь очень злой вырвет его тебе с корнем.

- Тогда это будет кто-то моего роста.

Карлик поднял верхнюю губу, обнажая крупные - крупнее человеческих раза в два - зубы. Тонкая губа отъехала в сторону, рот скривился - и он хмыкнул.

- Кое-кто хочет тебя видеть.

Первый, о ком подумал Карим - Дяхин. Ткач приходил на днях, за пять медяков им позволили свидеться. Приятель трясся как в лихорадке, расширившиеся зрачки без остановки бегали с факела на стену, со стены на деревянную решетку, с решетки на солому на земляном полу, с соломы на дверь, с двери на замок. Бег прервался за спиной Карима, взгляд прикипел к одной точке, и с загипнотизированным ткачом стало можно говорить. Еще за десять медяков охрана оставила их одних, и Карим перечислил, что требуется от Дяхина. Если план сработает и ткач не подведет, через считанные дни Карим обваляет мерзавца, чье присутствие в одном с ним городе не дает ему покоя, в смоле и протащит по улицам Баль-Гуруша.

Но Дяхину здесь появляться незачем, детали обговорены, средства получены, да и при чем здесь карлик? У Карима мелькнула одна идея, сначала робкая, неуверенная, с неровными контурами, которые тут же радостно налегли на фигуру благодушного господина, выступившего из тени на свет. Карим, мягко говоря, озадачился: последний контакт с неразлучной парой случился у него как раз на последней игре. После того Карим оказался занят другим делом, и в Башню более не наведывался. Зачем же эти двое пришли сюда?

Благодушный господин подошел ближе. Прыгающий свет очертил его мягкие, рыхлые черты: мясистый нос с широкими ноздрями, выступающие надбровные дуги, чужие на большом лице тонкие привлекательные губы. Господину это совершенно не шло, свет словно нарочно обыгрывал его самые непривлекательные стороны, выставляя его в собственной невыгодной сути. Карим заготовил несколько вариантов начала разговора, но придержал их при себе - пусть начинает господин. А тот протянул руку.

- Узнаешь?

Карим всмотрелся.

- Узнаю.

- Что это?

- Это монета, которой я расплатился за проигрыш.

- Где ты ее взял?

Один вопрос перенес Карима на Гинг, в пещеру. Карим вновь перебирал ногами по каменному полу, прыгал со ступеньки на ступеньку, соседствовал с огромными шипами, плутал по лабиринту ходов, находил гроты один удивительнее другого. Мысленно он повторил свой спуск: наткнулся на вертикальный колодец, после некоторых колебаний погрузился, нашел останки первого человека. День до перекрестка - еще двое, еще день - завал. Наконец, Грот Исторических Находок. Груда оставленных владельцами вещей на полу: колечки, труха, склянки, труха, пергамент, труха, кинжалы, труха, монеты. Одна из них сейчас смотрит на Карима.

- Да разве ж я упомню, добрый господин? Может, нашел, может, расплатился ею кто, золота на свете ходит немало.

- Такого - нет. Эта монета, - добродушный господин перевернул ее, - единственная в своем роде. Ее чеканил мой дед. Взгляни на гурт, видишь, сколько граней? Восемнадцать. Он вырубал ее из полосы. Вот здесь - год - пятьдесят восемь лет назад, а здесь... Взгляни на рисунок, неужели не узнаешь?

Карим повертел рисунок так и сяк, прищурился, отдалил, приблизил, но нестройный хор линий ничего не напоминал. Хотя... Вроде птица. С короткими круглыми перьями. Но таких не бывает. Тогда дерево? Слишком кругло. Может, надпись? Но нет, с обеих сторон какая-никакая симметрия. Пышные бока, две выпуклости по краям... Кувшин? Вид корабля спереди? Но к чему ему уши? Зверь? Но разве ж бывают такие толстые? Камень? К чему изображать камень на монете? Звезда? Даже близко не стоит. Солнце? Где лучи? Карим повернул монету под углом. Простора для воображения стало больше, но опять же - едва ли хоть одна из его догадок будет близка к истине. Карим вернул монету.

- Версий у меня столько, господин, что лишь перечислять их буду до следующего вечера. Не проще ли вам самим сказать мне, что здесь изображено?

- Я, - ответил господин, - во младенчестве.

- У вас красивые глаза, - заметил Карим.

Благодушный господин рассмеялся.

- Да, художник из моего деда был никудышный, но я узнаю эту монету из тысячи ей подобных. Я видел ее в последний раз, когда дед махал на прощанье рукой, - благодушный господин тихо хмыкнул. Помню, как он сказал: "Если не я, то она обязательно к тебе вернется". Когда Агашенька показал ее мне, я подумал - вернулся. Откуда она у тебя? Ты встречался с моим дедом?

Карим задумался:

- Кажется, я ее выиграл где-то... Да-да, теперь припоминаю, там был такой неприятный тип, который все время жульничал. Он протащил свои кости с неправильными гранями и подменил ими настоящие. Когда его поймали за руку и пригрозили наказать, он выгреб все, что было в карманах и сбежал. Вам нужно его отыскать, ростом он где-то с... вон с того господина, глаза светло-серые, почти прозрачные, на носу - овальная бородавка, такая огромная, что только ее и видишь. Вот он-то вам и нужен.

- Он отправился на поиски Небесного города, - сказал благодушный господин, - мой дед. Сколько его помню, он всегда мечтал до него добраться. Ты слышал о Небесном городе, странник?

- Не припоминаю. На свете столько чудес, что про всех и не прослышишь.

- Когда-то давным-давно мой предок сбежал с риссенкой. Когда их отцы отправили за ними погоню, они скрылись на горе, тогда еще молодом Гинге. Гинг, желая им помочь, отрезал от них преследователей и указал им путь на самый верх, такой неприступно высокий, что на макушке его всегда дремали облака, а солнце грело их круглый день. Небеса одарили беглецов своей милостью, и позволили им выстроить город, и стали его покровителями. С тех пор беглецы отрезали себя от остального мира. Они не спускались с Гинга и Гинг не позволял подниматься к ним. Дед мечтал увидеть их город своими глазами, мечтал увидеть людей, в жилах которых текла его кровь. На ночь он рассказывал мне сказки про людей, живущих на небесах.

Многое, что раньше было загадкой, теперь стало проясняться. Карим слушал с неподдельным интересом - кто бы мог подумать, что историю возникновения Барада он услышит за тридевять земель от дома! Ему вспомнились две могилы на Краю Мира. Неужто то и были первые беглецы? Нет, тех похоронили бы с большим почетом. Надо будет непременно рассказать деду с бабкой. Но постойте, кое-что тут не сходится.

- Кажется, теперь я припоминаю, - Карим мучительно медленно "возвращал" память. - Но насколько я слышал, основатели города были царских кровей. При чем же здесь вы, господин, и ваш дед? Какая такая общая кровь?

- Так и не понял, олух? - разозлился карлик. - Перед тобой царь!

В первый момент Карим едва сдержался, чтобы не бухнуться на колени. Во все глаза он уставился на царя, от имени которого творилась власть в Бараде, и который, похоже, о том не имел ни малейшего представления. Все те антицарские речи и незаконные сходки... Неужели Самрок донес? Глупости. Благодушный господин сам только что признался, что Небесный город для него - не более, чем легенда. Значит, остерегаться нечего. Краем уха Карим слышал, как зашелся в своей камере благородный, нежданно получивший царя пред свои очи. Как удачно получилось: теперь благородный - каримов должник до самого гроба, простыми сребрянками ему просто так не отделаться. Карим перевел взгляд на благодушного господина. Тот не отзывался на крики, смотрел лишь на него. Мгновение Карим боролся: ему наставляли не раскрываться, но ведь это - царь. А царь ли?

- Как же вы докажете, господин, что вы - царь? Вид у вас не больно королевский, а представиться видным именем и я могу. Уж простите мою недоверчивость, но первая наша встреча состоялась в условиях весьма сомнительных. Когда человек предлагает свои услуги за два медяка, а затем называет себя царем - впору задуматься. С тем же успехом и тот господин, от воплей которого сейчас рухнут стены, может представиться королем.

Благородный смолк. Сутулый нацелился на Карима.