Вспомнив эти походы взрослым, я был испуган задним числом. Любой прорыв воды на водяное колесо, да и просто вернувшийся мельник поднял затвор и запустил мельницу: моментально ожившие колеса- шестерни перемололи бы всех, кто в это время был в " походе".

...В деревне Телегинской произошел пожар, сгорело три дома. Был сенокос, дома - только малые дети и древние старушки. Пока прибежали взрослые с лугов - пожар уже миновал пик. Дома были крайние, ветер дул от деревни. Так что делать было ничего не нужно. Люди молча смотрели на огонь; хозяева домов были в отчаянии, женщины плакали.

Вдруг один из погорельцев Петр Маслов схватил своего младшего сына Митю и пытался бросить в огонь. Но Петра тут же облепили стоящие рядом женщины и мужчины: Митя был пока спасен.

Будто бы Митя, играя с двумя мальчиками, принес спички и разжег костер у дома.

Пожар оставил без всего три семьи и Петр,

кроме боли за утрату своего имущества, еще чувствовал и вину перед соседями.

В дальнейшей жизни Мити проклятия, лившиеся на его голову во время пожара, обернулись трагедией: его обнаружили в реке с переломанной рукой. В связи с этим был осужден и посажен некий Яков Н., имеющий в народе кличку "Яша Сера". Яков - сварливый старик-рыбак из соседней деревни. Произошло, по-видимому следующее: Яша едет на лодке проверить морды в своем езе. Ез -перегородка русла реки: сверху жерди, в воде - колья и еловые вершинки. Кое- где оставлены ворота, туда ставятся морды. Морда- сплетенная из прутьев ивы ловушка с коническим отверстием, куда рыба входит, а обратно выйти не может. Яша едет и видит: Митя на его езе, поднял морду, с известной целью. Увидев хозяина еза, он оцепенел. При виде явного покушения на свою собственность, Яша осатанел и саданул веслом по Митиной руке. От дикой боли, не осознавая происходящее, выпустив морду, Митя рухнул в воду. И утонул. Мог ли Яков спасти его? Если Митя упал со стороны еза, где был на лодке Яша, то можно было попытаться Мите помочь. А если он упал по другую сторону - Яков не успел бы ничего сделать. А наихудшее: Яша потерял самообладание от того, что изуродовал Мите руку - "концы в воду".

Гибель Мити потрясла людей, не привыкших к зверству.

В начале 60-тых я намеревался написать рассказ; одной из тем был этот случай. Но проявившаяся болезнь пресекла мое намерение - излишние эмоции. Совсем недавно вспомнились те далекие события и получили неожиданное осмысление.

В разговоре с братом Николаем, я спросил: "Кто снаряжал маму в последний путь?" Он: "Домик сделал Петр Маслов.- её двоюродный брат". В моем сознании возникла фигура сына Петра -Вени, с которым в детстве я

удил рыбу и плавал в лодке стрелять уток. Вспомнился его бедный брат. И тут я понял, почему трагическая участь Мити держалась в моем сознании - он мой родственник. Потом оказалось, что он хотя и родственник, но на поколение дальше.

А вообще в наших краях люди жили бедно, но дружно: соблюдались старинные нравственные устои. Уголовные преступления были редчайшим исключением. В нашем колхозе я не помню случаев воровства. Замков, практически, не знали. Были любители выпить и покуражиться, но пили только в немногие праздники. Да и что пить? Водка - денег нет, самогон - тюрьма. К каким- то торжествам варили пиво и редко - брагу. Редкие пьянки - редкие драки, кроме детских. Убийств на моей памяти не было, хотя охотничье оружие - почти в каждом доме. Но произошёл- странный случай в Сухинской.

...Идет охотник из леса. В крайнем доме хозяин

сидит на крыше - ремонт.

Охотник вскидывает ружье:

-╛ Подстрелю, как рябчика!

-╛ Стреляй!

Звучит выстрел: хозяин дома скатывается с

крыши.

Охотник был уверен, что ружье не заряжено. Хозяин тоже знал правило: возвращаются с охоты с холостым ружьем. Оба ошиблись.

Этот роковой случай, десятилетия спустя имел трагическое продолжение. Во время войны пришел с фронта раненым, полуслепым сын хозяина этого дома Вася К. Он был образованным, с чувствительной душой. А тут: слепота, нудная полуголодная повседневность глухой деревушки. Близких людей нет. В одну осеннюю ночь он ушел из жизни, как и отец, с помощью ружья. Только не крикнул: "стреляй", а сам нажал на курок.

В деревне даже громкие голоса взрослых являлись исключением; временами только тетя Ирина приводила в порядок свой расшалившийся выводок.

При встрече женщин на улице, иногда слышалась фраза: "приходи ко мне "балесить-то". "Балесить" - разговаривать, беседовать. Много деревенских - местных слов и выражений было в обиходе, не слышанным мною в других местах, Например: "колобы"- оладьи, "бурак"- туесок из березовой коры, "губы" - грибы, "баско" - хорошо, "лонись" - прошлым годом и многие другие. И вместо папы было "тятя".

Так же установилась особая интонация-"говор", который характерен для северных областей: Архангельской, Вятской, частично, Костромской, Ярославской, Нижегородской. Своих земляков можно по "говору" узнать везде. Я и сам не освободился от этой "мовы" до сих пор, хотя родные места покинул 16-летним.

Толерантности населения может способствовала мононациональность: все были русские, во всяком случае - убеждены в этом. Матом мужчины ругались далеко не все; женщины - исключения В нашей деревне было три женщины со стороны. Двое из них отличались более раскованным поведением: одна из Перьми, другая - деревенская, но из более населенного края.

...Мы со сводным братом Иваном идём по берегу Белой. Мне лет семь. Оба не умеем плавать. Летняя пора, тепло, но нас влечет на противоположный берег: там уютный мысок с несколькими стройными березками. Знаем, что здесь переход через реку. Иван впереди, я - за ним. Он чуть выше меня, и с поднятым подбородком переходит.

Я чувствую, что переход стал глубже; вода после дождя поднялась и течение сильное. Иду дальше на цыпочках: ноги отрываются от дна и меня сносит в омут. Вспыхнувшее чувство опасности заставило лихорадочно перебирать ногами и руками. И вот уже пальцы ног цепляются за дно: я выбрался из гибельной глубины.

...Собираю малину на вырубке, в густом и высоком малиннике. Слышу: кто-то еще ходит. Сразу показалось странным: малинник далеко от деревни и сюда дети ходят одни редко. Встаю на пень, и вижу: совсем близко медведь шумно обсасывает малиновые плети.

Стараясь, как можно тише, спускаюсь с пня и споро шагаю из малинника в поле.

Краем уха слышу, что и Мишка делает ноги.

Заканчивается учеба в 4-м классе и приятная новость: школа пополняется 5-м классом. В нашем сельсовете открывается неполная средняя школа - ШКМ - школа колхозной молодежи. В школу переоборудовали церковное здание, отдельно стоящее в 2-х километрах от В-Волманги. Рядом кладбище: неухоженное, часть могил с крестами, некоторые обозначены лишь холмиками. А во время войны и после совсем все порушилось, вместе с людской памятью. Когда в 1950 году мы с двоюродной сестрой пошли на могилу мамы - мы так ее и не нашли.

В 5-й класс, кроме ребят нашей школы, пришли ребята Нижне--Волмангского сельсовета, находившегося километрах в 20 от нашего.

Появились учителя предметники: Иван Васильевич Большаков, заведовавший начальной школой, стал директором и вел математику, Ольга Яковлевна Суворкина -.классрук, преподавала литературу и русский язык. В школу ходили из дома уже каждый день. Мы считались достаточно самостоятельными и никаких квартир или общежитий для живших в пределах 4 -5 километров. Зимой, как правило, ходили на лыжах. Из нашего колхоза нас было трое: Коля Кокорин, Миша Ржаницын и я.