Потрясенные вздохи пронеслись по амфитеатру, и так же, как в «Kaldi», потрясение сменилось ужасом, а затем гневом. Казалось, будто все присутствующие одновременно вдохнули, и удивлённый шёпот превратился в разъярённый рёв. Секунду спустя все повскакивали на ноги и стали требовать моей крови. Волна коллективного гнева и ненависти поднялась из толпы и нахлынула на меня, как раскалённый меч. Каждый злой возглас, переполненный гневом крик, каждое злобное ругательство прокручивали во мне невидимое лезвие всё глубже до тех пор, пока меня не начало тошнить от фантомной боли.

Практически каждый человек в Мифе потерял кого-то из-за Жнецов – мать, сестру, близкого друга, поэтому реакция была понятна. Почувствовав всю эту ненависть, направленную на меня, мне хотелось просто закрыть глаза, опустить голову вниз и захныкать. Но я заставила себя выпрямиться и посмотреть на людей, громко проклинающих меня.

– Тишина! Тишина! – заревел Линус в микрофон.

Потребовалось несколько минут, чтобы толпа наконец успокоилась, и каждый снова занял своё место. Но однако все они продолжали смотреть на меня своими горящими от гнева глазами. Чувства снова и снова наносили мне удары; чтобы не сорваться на крик, я крепко стиснула зубы.

– На данный момент у нас больше вопросов, чем ответов, – признался Линус. – Поэтому мы арестовали мисс Фрост и возбудим судебное разбирательство с проведением полного расследования. Также мы продолжим поиски Локи и его Жнецов, чтобы соответствующим образом позаботиться о них. Будьте уверены, мы доберёмся до сути, и Локи будет заключен обратно в тюрьму.

Посмотрев на Метис, упрямо вздернувшую подбородок, Линус скривил губы. – Между тем, в соответствии с уставом академии, мисс Фрост будет оставаться в Мифической академии до тех пор, пока либо не будет оправдана, либо признана виновной в выдвинутых против неё обвинениях.

Когда он произнес последнюю фразу, раздался шквал недовольных возгласов, заставивший его замолчать на мгновение.

И снова Линус бросил взгляд на Метис, словно говорящий «это все твоя вина». Именно он и помог мне понять, что же произошло. Профессор, должно быть, все же разузнала, что происходит, и так или иначе ей удалось оставить меня здесь, в академии, вместо того, чтобы позволить им увезти и запереть меня в тюрьме Протектората.

Могла бы и не беспокоиться. Теперь вся академия меня ненавидит; они считают меня виновной – и возможно, не очень-то сильно и ошибаются. В конце концов, именно я была той, кто нашёл кинжал в Хельхейме – последнюю оставшуюся печать от тюрьмы Локи. Но вместо того, чтобы сохранить кинжал в безопасности, я практически отдала его в руки Вивиан Холлер, девчонке-Жнецу, чемпиону Локи. Ради долгожданного освобождения злого бога она была более чем счастлива воспользоваться оружием и моей кровью. Конечно, Вивиан обманула меня, но факт оставался фактом: мои действия привели к тому, что Локи где-то там, снаружи, строит со своими Жнецами заговоры по уничтожению Пантеона; желает одержать окончательную победу над Никой, а мир погрузить в вечную тьму.

Может, у них было право обвинять меня.

Может, у них было право меня ненавидеть.

Наконец, спустя несколько минут толпа вновь притихла.

– Мисс Фрост ещё не признана виновной, но для того, чтобы студенты чувствовали себя в безопасности, я позаботился, чтобы она находилась под пристальным наблюдением до тех пор, пока не состоится суд, – сказал Линус. – Будьте уверены: один из членов Протектората будет повсюду сопровождать мисс Фрост, куда бы та не пошла. А чтобы всё происходило по возможности незаметно, мы завербовали студента третьего курса Лондонской академии, дабы он помог нам следить за мисс Фрост, в то время как она будет заниматься своей ежедневной школьной рутиной.

Линус бросил короткий взгляд на Алексея, стоящего у ступенек, что ведут на сцену, но не представил его. Так вот почему Алексей был здесь – чтобы следить за мной.

– Этот вопрос будет решён в течение нескольких дней, – продолжил вещать Линус. – А до тех пор, уверяю вас, члены Протектората будут находиться в кампусе, чтобы обеспечить вашу безопасность. Пока на этом всё.

Некоторые вежливо похлопали, но все же большинство продолжали смотреть на меня со злобой, в то время как в их взглядах отражались ужас, боль, страх и ненависть – столько ненависти. И снова на меня обрушился гнев толпы, я не могла больше молчать.

– Я не сделала ничего плохого! – закричала я. – Это была Вивиан! Это была Вивиан Холлер! Это она чемпион Локи! Она освободила его – не я! Вы должны мне поверить!

– Уберите её отсюда, – прошипел Линус. – Сейчас же!

Инари и Сергей легко подхватили меня под руки и понесли к краю сцены, но я продолжала кричать:

– Я ничего плохого не сделала! Я ничего плохого не сделала!

Мои крики эхом отдавались в амфитеатре и разносились к небу, но мои заверения в невиновности никого не интересовали, никто не спешил мне на помощь – даже богиня, выбравшая меня своим чемпионом.

Инари и Сергей стащили меня со сцены и повели вверх по склону к главному двору. Студенты спешили за нами, попутно обсуждая, крича, делая фотографии. В конце концов, я замолчала и теперь лишь щурилась от непрекращающихся вспышек. Инари с Сергеем по-прежнему тащили меня, я даже не касались ногами земли. И я была достаточно умна, чтобы не сопротивляться. Я не знала, к какому типу воинов относились эти мужчины. Но они в любом случае были намного сильнее меня.

Пять зданий составляли основную часть Мифа: библиотека Древности, спортивный зал, столовая, здание английского и истории и математики и естествознаний. Инари и Сергей поспешили к зданию математики и естествознаний. То есть, они всё-таки хотели отвести меня в тюрьму академии. Оба мужчины вошли внутрь, а затем стали спускаться ниже и ниже, всё глубже и глубже, проходя мимо ряда запертых дверей и других мер предосторожности, пока, наконец, ни достигли самого нижнего этажа глубоко под землёй.

Наконец они поставили меня на ноги. Я тут же отпрянула от них, потирая плечи, куда они вцепились. Мы стояли в тускло освещенном коридоре перед дверью, сделанной из того же тёмно-серого камня, как и все здание. Железная решетка пересекала всю дверь, а на поверхности были вырезаны два сфинкса. И вновь сфинксы смотрели на лапы, вместо того, чтобы повернуть голову и посмотреть на меня.

Никогда не думала, что мне будет не хватать их жутких взглядов, но именно это и случилось. Каким-то образом их пристальные взгляды стали частью моей повседневной жизни, и я отчетливо чувствовала их отсутствие, особенно, когда казалось, будто они попросту не могут вынести даже взгляда на меня. Может они тоже ненавидели меня, как и все остальные. Меня наполнила горечь, разъедающая, словно кислота в груди.

Сергей вытащил из кармана своей мантии ключ, в то время как Инари не сводил с меня глаз. Да, пожалуйста. Будто бы у меня был хоть малейший шанс сбежать. Сергей шагнул вперёд, вставил ключ в замок и повернул. Хотя я точно знала, что так и будет, я все равно вздрогнула от громкого скрипа петель. Сергей распахнул тяжёлую дверь и жестом показал мне войти. Будто бы у меня был выбор.

Я прошла мимо него и остановилась в дверях, разглядывая тюрьму. Огромная круглая комната, над которой возвышался купол, так же, как и над библиотекой Древности. Вокруг на три этажа поднимались стеклянные камеры, образуя стены, а на каменном потолке была вырезана рука, держащая сбалансированные весы – тот же самый символ, что вышит на воротниках мантий Протектората.

Посередине комнаты, прямо под рукой с весами стоял каменный стол с парой стульев. Вот где все время сидел Престон Эштон, когда я приходила сюда и использовала свою психометрическую магию, дабы заглянуть в его разум. Я рылась в его воспоминаниях, чтобы потом рассказать Метис и другим о планах его дружков-Жнецов. Ещё одна вещь, в которой я потерпела неудачу, потому что теперь я была той, кто сидел в тюрьме.

Услышав шорох, я бросила взгляд на письменный стол рядом с дверью. Не знаю, как ей это удалось, но Рейвен опередила нас и оказалась здесь быстрее. Она сидела на своём привычном месте за письменным столом, листая один из знаменитых глянцевых журналов, которые она, казалось, читает всегда. Рейвен – старая женщина, даже старше моей бабушки Фрост. Ее длинные, развивающиеся одежды очень подходили к седым волосам. Ее лицо испещрено глубокими темными морщинами, похожими на чёрную краску, которой пользуются футболисты. А руки еще больше испещрены морщинами и старческими пятнами, наряду со старыми блеклыми шрамами.