Я поддел края ее трусиков пальцами и стянул их. Обхватив ее за бедра, я приподнял ее и, все так же не разрывая поцелуя, вошёл в нее — резко, грубо, сильно. Алекс вскрикнула, но обхватила меня ногами плотнее. Я опустил голову к ее шее и оставил несколько болезненных засосов, продолжая двигаться в ней, прижимая ее к дереву.

Я чувствовал, что эта девушка каждый раз все сильнее сносит мою крышу. Наши отношения никак нельзя назвать нормальными: слишком бурно мы друг на друга реагировали. Эта любовь была больной, странной, но такой сильной! Меня пробирало от Алекс до самых костей. Я так безумно любил ее, я был помешан на ней.

Алекс не сдерживала себя ни капли — она кричала и стонала во всю силу своих легких. Мне казалось, что нас слышно на мили вокруг, я закрывал ей рот поцелуями, но сам не сдерживался и стонал еще громче нее. Такого горячего секса у нас еще не было. И это нравилась нам — обоим. Моя спина ныла: Алекс всю ее исполосовала своими ногтями, которых я раньше не наблюдал; но, странным образом, это заводило меня только сильнее. Я отпустил свои тормоза, я брал Алекс настолько глубоко, дико, насколько мог. Завтра все ее тело будет в синяках, она едва сможет ходить, но нам было плевать на это, в данный момент никто из нас не думал о последствиях.

Когда все закончилось, я медленно опустил Алекс на ноги. Она покачнулась — я тут же прижал ее крепче к себе и уткнулся лицом в ее волосы, восстанавливая сбившееся дыхание. Никто из нас не произносил ни слова. Алекс обхватила меня руками за талию, поцеловала меня в грудь и прижалась к ней щекой. В полной тишине я помог одеться Алекс и оделся сам.

Только тогда я поднял голову и посмотрел в ее блестящие глаза. Вдруг стало стыдно за свое поведение и несдержанность, вся злость улетучилась, осталось раскаяние. Я протянул руку и нежно коснулся щеки Алекс, куда пришёлся мой удар:

— Прости, малышка, мне правда очень жаль. И за то, что произошло только что, тоже прости. Я был груб и…

Алекс не дала договорить. Она накрыла мой рот своей рукой и мягко улыбнулась.

— Первое извинение принимается, второе нет: я сама вела себя не лучше, и мне стыдно признавать, но мне… понравилось. — Она убрала ладонь от моих губ, приложила ее к моей щеке и, приподнявшись, подарила мне легкий, нежный поцелуй. — И ты тоже прости, что ударила тебя, надо учиться быть более сдержанной.

Я притянул ее ближе, осыпая лицо мелкими, быстрыми поцелуями:

— Не надо, Алекс. Сдержанная или нет, скандальная, вспыльчивая, упрямая — неважно, какая ты: я люблю тебя такой, какая ты есть. Не вздумай меняться.

20

Леон с Тори не простыли. На следующий день, выспавшиеся, они были вполне бодры, в отличие от нас с Алекс. Мы по очереди несли караул и каждый час подходили то к Лео, то к Тори, проверяя, не поднялась ли у них температура. Алекс действительно немного кривилась, когда ходила; она не жаловалась, но я видел, что ей некомфортно и больно, ругая себя последними словами. Когда в очередной раз я увидел, как Алекс морщится, присаживаясь на корточки, я стукнул себя ладонью по лбу.

— Зачем ты бьёшь себя, мой мальчик?

Я повернулся: рядом стояла Тори. Глубоко затянувшись сигаретой, она прищурилась и выпустила струйку дыма.

— Да так, пытаюсь выбить дурь из своей бестолковой башки.

Тори ухмыльнулась и перевела взгляд на Алекс:

— Уж не касается ли это нашей детки?

Я тоже посмотрел на Алекс. Почувствовав наш взгляд, она обернулась. Наверно, на моем лице была написана тревога, потому что Алекс приободряющее улыбнулась и подмигнула мне.

— Все мои переживания, радости и печали касаются ее, Тори.

Виктория, как обычно, в своей манере со всей силы хлопнула меня по плечу:

— Ну, на то она и семейная жизнь: есть взлеты и падения, плохие времена и хорошие. Отношения не могут быть идеальными, если в них присутствует любовь. Идеальные, тихие взаимоотношения присущи холодным, бесчувственным людям.

Я улыбнулся и приобнял тетю за плечи:

— Я не жалуюсь на наши отношения, они замечательные, несмотря на всю нашу несовместимость.

***

Первые пара дней пути были легкими, на третий пошел жуткий ливень. Нам негде было от него скрыться, мы промокли до нитки за секунды. Тэйни, недовольная, прыгала вокруг нас и лаяла уже почти басистым голосом. Я пытался ее успокоить, но она все лаяла, что—то требуя от нас. Я прикрикнул на нее; она прижала уши, замолчала, но минуту спустя отбежала от меня и рванула в лес. Как я её ни кричал, она не отзывалась. Подождав немного, я снова позвал, но она не откликалась.

Сбросив рюкзак, я уже собирался бежать за ней, но она вернулась. С разбегу она запрыгнула передними лапами мне на грудь и заливисто залаяла. Я гладил ее, приговаривая, чтобы бы она утихомирилась. К нам подошла Алекс и внимательно посмотрела на Тэйни; та перешла к ней и начала прыгать у ее ног, всё лая и повизгивая — она не затыкалась ни на секунду.

— Эйтор, кажется, Тэй хочет, чтобы мы последовали за ней. Может, она что—то или кого—то нашла, — голос Алекс дрожал: у нас у всех уже зуб на зуб не попадал от ледяного дождя.

Я поднял рюкзак и свистнул Тэй, чтобы она обратила внимание на меня. Тэйни тут же оказалась у моих ног.

— Давай, Тэй, что у тебя там? Веди! — Я сделал шаг, и Тэйни помчалась вперед, каждые пару минут останавливаясь и проверяя, следуем ли мы за ней.

Невероятно, но Тэйни привела нас к подножью горы, где мы нашли идеальную для укрытия от дождя небольшую пещеру. В полный рост там стоять было невозможно, поэтому устраивались мы, ползая на коленях; было тесно, но зато сухо и чисто. Разложив (слава всевышнему!) водонепроницаемые мешки, мы сели кружком. Я подозвал Тэй. Виляя хвостом, она подошла и села рядом, я потрепал ее за ушком и прижался щекой к ее голове.

— Умная, хорошая девочка! Как только закончится дождь, я поохочусь для тебя и убью самую крупную, жирную дичь — заслужила, — я шептал ей на ухо, не переставая гладить ее по влажной шерсти.

К моим рукам присоединились руки Леона, а затем и Алекс. Тэйни, прикрыв глаза, млела от наших ласк.

***

Дождь продолжал лить целый день и всю ночь. В пещере было настолько тесно, что нам пришлось очень плотно прижаться друг к дружке, когда мы легли спать. Зато так было теплее. Тэй легла у самого входа, она шевелила ушами, прислушиваясь к внешнему шуму, и стерегла наш сон. Как же замечательно, что Алекс уговорила взять с собой эту чудесную собаку!

На следующее утро вышло солнце, и мы продолжили путь. Солнце пекло настолько сильно, что к обеду все мы скинули верхнюю одежду, оставаясь в свитерах. Как я и обещал Тэй, я выделил пару часов на охоту вечером, когда мы остановились на ночлег, и поймал несколько зверьков в свои ловушки. Самым крупным оказался заяц. Именно его, разделав и обработав, я отдал Тэй. Для нее этим вечером был праздник живота.

Я обнаружил небольшой залив, когда ставил ловушки. Поужинав, я поманил Алекс к себе: