Энджел спала — или притворялась, что спит, когда мы вернулись. Весь мой гнев улетучился, остался лишь горький осадок от произошедшего. Не взглянув даже в сторону Алекс, я прошел к костру и тяжело опустился на землю. Подтянув ноги к груди, я обхватил голову руками и уперся лбом в свои колени. Что это? Куда все катится? Не столько меня взбесил поступок Энджи (она, конечно, та еще интриганка мелкая, но с ней я могу справиться с лёгкостью, поставить её на место ничего не стоит. Сам виноват, дал слабину и повод ей за мной увиваться, надо было быть с ней строже и относиться холоднее), но вот Алекс, её недоверие, ее помыслы о том, что виновен в этой ситуации только я, очень задели меня. Она даже не попыталась выслушать меня, сделать очную ставку между мной и Энджел! Алекс не раздумывая приняла сторону девочки, хотя с ней она знакома меньше месяца и еще не узнала ее полностью, в то время как меня она уже изучила от и до. Я чувствовал себя мерзко, меня словно грязью облили. Я не собирался просто так спускать с рук этот поступок Энджел: её ждет серьезный разговор, эта девочка больше не станет мне близка, как раньше. И Алекс я тоже не собирался легко сдавать свои позиции. У меня есть гордость, и она задета. Женщины! Как их понять? Я совсем увяз в этой двусмысленной ситуации.
— Объяснишь мне, что происходит? — Рядом со мной присела Тори.
Я хмыкнул:
— Забавно… Знаешь, Тори, именно этих слов я ждал от Алекс, но она не задала этого вопроса, а кинулась на меня с обвинениями. На самом деле, тетушка, все просто: мы все ошибались в Энджел, девочка оказалась очень продуманной. Я не прикасался к ней. Она сделал вид, что потеряла сознание. Мне показалось, она не дышит, я склонился над ней, чтобы прослушать, а дальнейшее произошло у вас на глазах: она меня поцеловала.
Тори глубоко затянулась сигаретой, задумчиво вглядываясь в огонь:
— Я верю тебе, Эйтор. Что до Энджи… Ее надо как следует проучить, чтобы не смела плести интриги, но то, что она сделала, не смертельно: девочка просто встала между тобой и Алекс. Вам стоит разобраться с ней — вместе с Алекс, поговорите с ней по—взрослому. Алекс я судить не буду, лезть в ваши отношения не собираюсь: сами разберетесь. Наберись терпения, Эйтор, скоро все прояснится.
Похлопав меня по плечу, Тори ушла к своему спальному мешку. Я еще долго сидел не двигаясь. В лагере все затихли, я прислушивался к ночной жизни леса. Внезапно накатило желание все крушить, подраться, сорвать злость, расквасить кому—нибудь морду, но врагов не наблюдалась. Тишина раздражала. Я поднял и швырнул палку в костер, вызывая всполох искр. Матюгнувшись себе под нос, лег на голую землю. Я смотрел на звезды всю ночь и не сомкнул глаз ни на мгновенье.
На следующий день я не проявил желания общаться ни с Алекс, ни с Энджел, но все же я не переставал приглядывать за Алекс. Вроде она прислушалась к моим словам: я заметил, что Алекс исподтишка наблюдает за каждым движением девочки. Энджи же вела себя тише воды, она избегала встречаться со мной взглядом и шарахалась от Алекс. Леон, ничего не понимая, метался между нами, пытаясь разговорить, но между мной и Алекс выросла ледяная стена отчуждения. Впервые мне не хотелось её компании. Она подходила ко мне один раз, пыталась что—то сказать, но наткнулась на мой холодный взгляд и, так и не выдавив из себя ни слова, ушла, потупив глаза.
***
Первые пару дней я выплескивал свою злость в тренировках с мечом, потом меня отвлекала Тэйни: я усердней занялся её дрессировкой. Она росла не по дням, а по часам, сейчас она уже почти достигала ростом моих коленей. Ее шерсть сменилась на зимний покров, она стала более густой. Я сильно привязался к этому пушистому комочку.
Пошел четвертый день нашей холодной войны. Тори, смотря на нас, мотала головой и бормотала себе под нос что—то наподобие "Какие же еще дети меня окружают!" Устроившись на очередной ночлег, я ринулся ставить ловушки: я не мог находиться рядом с двумя девочками, которые одним своим видом выносили мне мозг.
Когда я вернулся не с пустыми руками (как и всегда, впрочем), с противоположной стороны лагеря ко мне подбежала Энджел. Ее глаза были полны слез, она заламывала руки, губы дрожали, вся ее поза, движения, выражение глаз, лица говорили о провинности и сожалении. Я смотрел на нее своим самым ледяным взглядом, её слезы совершенно меня не трогали. Через пару минут всхлипываний и вздохов она заговорила:
— Эйтор, прости, я не подумала о том, что делаю. Я… Ты мне нравишься, очень нравишься. Я поступила глупо… Я подавлю в себе чувства к тебе, обещаю, я больше не подойду к тебе, пока ты сам меня не попросишь об этом, я все сделаю, что прикажешь, — только, пожалуйста, прости меня. Я такая идиотка!
Она подняла на меня полные надежды глаза и замерла в ожидании моего ответа. Я тяжело вздохнул. Что мне оставалось сделать, как не простить ее? Тори права: она не угрожала моей жизни или жизни Алекс, просто глупая девочка умудрилась на меня запасть. Я посмотрел в сторону Алекс: она делала вид, что готовится ко сну, но я видел, что секунду назад она косилась в нашу сторону и прислушивалась, о чем мы говорим. Я снова посмотрел на Энджи. Мой голос был прохладным и резким, когда я отвечал (все—таки девочка умудрилась настроить меня против себя):
— Я прощаю (не убивать же тебя за это!), но ты навсегда потеряла мое доверие и уважение. Отныне ты для меня никто, хотя могла бы стать младшей сестренкой. Я пока еще зол и хочу общаться с тобой по минимуму. Сейчас ты подойдешь к Алекс и расскажешь, что было на самом деле. С твоей стороны я больше не хочу слышать никаких признаний мне, забудь об этом, выбери себе другой объект для обожания. А теперь ступай к Алекс и выкладывай все начистоту.
По щекам Энджел катились крупные слезы, но я игнорировал их: девочка не затронула ни одну струну в моей душе. Опустив голову, она медленно поплелась в сторону Алекс. Я не стал дожидаться дальнейшего развития событий.
Подойдя к костру, я разделал дичь. За готовку принялась Тори, отодвинув меня в сторону плечом. Я прилег на свой спальник и прикрыл глаза. Рядом тут же оказалась Тэйни. Я улыбнулся и, вытянув руку, погладил ее по голове. Она довольно заворчала и устроилась рядом со мной, сворачиваясь калачиком.
Я почти задремал, когда рядом со мной кто—то сел. Отняв от лица согнутую в локте руку, я посмотрел вбок: рядом сидела Алекс, она смотрела в небо, задумчиво закусив нижнюю губу. Я молчал: не собирался облегчать ей задачу.
— Я подошла не потому, что Энджи мне все рассказала, — тихо произнесла Алекс. Она опустила голову и кинула на меня взгляд из—под ресниц: — Я наблюдала за ней, как ты посоветовал, и я действительно увидела, что Энджел неравнодушна к тебе. Она не может отвести от тебя глаз, когда ты чем—то занят, она замирает и почти не дышит, смотря на тебя, — она влюблена первой детской любовью. — Алекс наклонилась вперед и обхватила свои ноги, согнутые в коленях. — Прости меня, Эйтор. Я знаю, ничто меня не оправдает — представляю, как тебя задело мое недоверие, — просто… Прости, я не знаю, что еще сказать. — Она замолчала.
Я смотрел на нее долгое время. Конечно, я простил, но что—то надорвалось в моей душе, была порвана первая ниточка наших отношений, и меня действительно пугал тот холод, что я ощущал. Я поднялся и сел лицом к Алекс. Ее глаза тут же нашли мои.
