- Такой же ублюдок, как и твой отец! Жаль, что мы так и не добрались до него, но зато смогли убить твою мать. Знаешь, как старательно она вырывалась, пока мы насиловали её, как молила пощадить? Как плакала, и как мы при этом смеялись ей в лицо? Некогда прекрасной внешне аристократке, воспитавшей такого шакала? А ведь вы даже не смогли похоронить её в открытом гробу. Не зря мы старались! – после этих слов мужчина из последних сил рассмеялся, смотря в глаза Драко, на лице которого теперь чётко прослеживались звериные черты, животная ненависть. Сейчас слизеринец походил на опасного безумца, готового в любой миг накинуться и самым жесточайшим образом растерзать свою жертву. - Зуб за зуб, око за око, щенок! – смеясь, проговорил Пожиратель, зажав рану рукой.
- Круцио! – еле слышно прошипел парень, взмахнув волшебной палочкой. Мгновение — и Пожиратель уже корчится на земле от боли. - Круцио! – вновь повторил Малфой, искренне наслаждаясь зрелищем, как его жертва предпринимала тщетные попытки сдержать боль. Схватив с пола другую припасённую им заранее кость, Драко подошёл к мужчине, наступив тому на руку ногой, после чего резко вонзил эту кость прямиком в правый глаз своей жертвы, отчего Пожиратель забился в предсмертных конвульсиях. - Гори в аду! – прошептал Малфой, схватив с земли упавшие ключи от камеры, после чего быстрым, даже несмотря на слабость, шагом вышел из неё и запер дверь. Приоткрыв маленькое окно, что было снизу, парень взмахнул волшебной палочкой и произнёс. - Адеско Файр! – мгновенно захлопнув окошко, Драко плотно закрыл его. Он догадывался, что эта камера была заколдована таким образом, чтобы магия не могла покидать её пределы, либо проходить за стены камеры извне. Его догадки оказались верными. Он слышал, как бушевал огонь за стенами, ощущал его жар, но адское пламя не могло покинуть эту чрезмерно маленькую для его зверств территорию. Лишь громкий предсмертный крик его сгоравшей заживо жертвы, и очередная лавина исходившего от двери жара доносились из-за запертой дверцы его бывшей камеры. Вот только этот крик не остался незамеченным. Уже спустя пару секунд послышались быстрые шаги из соседнего помещения. Немедля, Малфой обернулся и наставил волшебную палочку на проход, заранее приготовившись к приходу «гостей».
- Авада Кедавра! Протего! Авада Кедавра! – выкрикнул Драко, отбиваясь от пущенного в него заклинания и одного за другим убивая прибежавших охранников, теперь уже замертво падающих на холодный грязный пол. Он точно знал для себя одно, что, что бы ни произошло, он будет идти до конца, идти по головам, но он выберется отсюда, чего бы ему это не стоило. Ринувшись вперёд и выставив перед собой волшебную палочку, Малфой был полон решимости убивать каждого, кто станет на его пути. И так всё и вышло. Одно за другим из кончика волшебной палочки его первой за сегодняшний день жертвы вылетали зелёные лучи смертоносного заклинания. Один за одним убитые им Пожиратели Смерти падали на пол, не успев перед смертью даже осознать, что пришёл их конец. Словно безумец, Драко стремительно шёл вперёд, поражая запретным заклинанием любого, кто встретится у него на пути. Перешагивая через очередной труп, он даже не задумывался, скольких он убил сегодня. Воспоминания о матери и её гибели, знание, что именно эти люди были причастны к её смерти, пробудили в слизеринце лютую ненависть, придавшую ему невообразимую силу. Слыша крики или нехарактерные для этого места голоса, всё новые Пожиратели спешили на подмогу к своим, даже не представляя себе, что бегут на встречу со смертью. Не щадя ни молодых Пожирателей, ни стариков, Малфой убивал любого, кто выбегал ему навстречу, оставляя следом за собой тропинку, усеянную телами павших от его руки. Уже по инерции, он раз за разом взмахивал волшебной палочкой, уничтожая всех и вся на своем пути. Наконец-то дойдя до каких-то высоких дубовых дверей, слизеринец открыл их при помощи заклинания «Алохомора», после чего поспешно вошёл внутрь неизвестной ему комнаты и запер за собой двери. Обернувшись, Драко на миг остановился, замерев на месте и лишь сейчас осознав, что он сегодня сотворил. Где-то глубоко в сердце осознание отдалось тупой болью. Облокотившись спиной о запертые двери, Малфой уставился вперёд, ничего не видя перед собой. Он действительно был убийцей, последней сволочью, мразью. Он итак знал это, но больнее всего ему далось осознание, что кто-то мучил покойную леди Малфой в отместку ему, что он был повинен в том, что случилось с Нарциссой Малфой, с его родной матерью, с его некогда самым близким и дорогим человеком, что эта замкнутая цепочка убийств началась с него. Неожиданно на губах парня появилась кривая усмешка. Вспомнился их разговор с Грейнджер:
«- Скольких ты убил за всё то время, что мы были вместе? Скольких, Малфой?
- Десятки, может и сотню. Я не считаю.
- Как ты можешь так спокойно говорить об этом?! Ты же людей убиваешь!», «- Ты никогда не изменишься, Малфой, а я не могу тебя таким принять».
- Убийцей… - прошептал Драко, на секунду зажмурив глаза и попытавшись прийти в себя. Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, слизеринец открыл глаза. Увиденное поразило его: он забежал, судя по всему, в кабинет Долохова. В стене напротив находился огромный камин, рядом с которым в углу стоял письменный стол, заваленный разными бумагами. Придерживаясь рукой за стену, Малфой поспешил к столу, на котором, в чём он не сомневался, можно было найти немало важных бумаг с набросками дальнейших планов действий. Интуиция не подвела парня. Дойдя до стола и опершись об него рукой, другой рукой Драко начал перебирать лежавшие на нём бумаги. На одной из них была изображена пентаграмма, которую прежде чертил на карте и он сам. В центре звезды был отмечен Косой переулок, под которым значились дата и подпись: «Шестое апреля, два часа дня. Последняя битва». Отложив листок, Малфой посмотрел перед собой. Уже завтра должна будет состояться последняя, финальная битва, последняя схватка, за счёт которой решится исход всей этой войны. Снова беглым взглядом посмотрев на пергамент, парень откинул его в сторону и продолжил копаться в бумагах. На одном из пергаментов он заметил выделенную, подчёркнутую фразу, написанную от руки: «трёхтысячное войско». Бегая глазами по оставшимся пергаментам, он стал искать в бумагах какую-либо ещё информацию, как вдруг в дверь начали ломиться. Быстро сложив листы в стопку, как они прежде и лежали, Драко поспешил к камину, понадеявшись на ещё одну улыбку фортуны, но как назло летучего пороха там не оказалось.
- Чёрт! – выругался парень, после чего кинулся назад к столу, надеясь найти порох там. Быстро просмотрев всё на столе, но так и не обнаружив на нём коробочки, Малфой открыл первый верхний ящик, однако внутри него также лежала только аккуратно сложенная стопка пергаментов. Открыв второй ящик, слизеринец, наконец, обнаружил там коробочку со столь необходимым ему сейчас летучим порохом. Взяв горсть, парень поспешил к камину. Войдя в него и назвав адрес прибытия: «Хогвартс! Камин директора!» - Драко бросил порох к ногам и уже начал исчезать в языках изумрудного пламени, как вдруг увидел луч летящего в него из-за открывшейся двери заклинания. Доля секунды и Малфой исчез, появившись уже в школе, в кабинете директрисы. Не удержавшись на ногах, он упал на пол от очередной полученной раны, на этот раз пришедшейся ему на грудь и живот в виде глубокого пореза, который стремительно кровоточил, пачкая и без того грязную, некогда белоснежную рубашку. Ухватившись за стул, слизеринец, спотыкаясь, поднялся, а затем направил свою волшебную палочку на камин и заблокировал его проход, пока не стало слишком поздно. Сделав это, Малфой стёр капли пота со лба, после чего поднял взгляд на портреты. Безмолвно, но с осуждением многие бывшие директора школы перешёптывались, наблюдая за объявившимся слизеринцем. Беглым взглядом окинув портреты, Драко вдруг наткнулся на портрет внимательно наблюдавшего за ним Северуса Снейпа. Чёрные глаза покойного зельевара со вниманием следили за ним, рассматривая каждую ранку на теле его бывшего студента. Играть в гляделки было некогда, время поджимало, да и ни перед кем оправдываться молодой аристократ не собирался. Не проронив ни слова и лишь стиснув зубы, Малфой отвернулся от директоров и побрёл к выходу…
