Улыбающийся Бен встает на колени рядом со мной, и его пальцы медленно скользят под рубашку, оголяя меня. Теперь, когда я полностью обнажена, он берёт кубик льда.

– Я полагаю, нам следует дать имя этому дивану.

Я смеюсь и закрываю глаза, когда кубик льда в его пальцах касается моей кожи.

– Да? О чем ты… думаешь?

Я удивляюсь, что он долго не отвечает на мой вопрос, когда ощущаю жар его языка, прослеживающего путь мурашек на моей коже, которые оставил лед. Он водил кубиком льда вокруг моего соска. Холод и влага заставили его ныть, но это приятно.

Как только я собралась возразить, его рот сомкнулся вокруг соска, глубоко всасывая его. Я застонала. Холод льда и тепло его рта были идеальным рецептом для катастрофы – даже монахине было бы трудно держать свои ноги вместе. Затем я ощущаю, как ледяной кубик ласкает мой клитор и опускается ниже, проникая в меня.

Вау!

Я не знаю,что я сейчас больше испытываю – шок или возбуждение. Улыбаясь, Бен раздвигает мои ноги шире и устраивается между ними. Ледяной кубик во мне такет, заставляя меня дрожать. Я наблюдаю, как голова Бена опускается, как его язык облизывает губы, как он извлекает из меня лёд и берёт его к себе в рот.

Я шепчу:

– Ещё…

– Да. Ещё и ещё, и до тех пор, пока ты забудешь свое имя. И наречём его Диван Любви…, – ответил он хрипло.

Мой смех тонет в стоне, когда я вновь ощущаю его холодный язык во мне, слизывающий смесь воды и меня.

***

Да, тогда были дни…

Тогда один взгляд друг на друга делал нас такими сексуально озабоченными, что мы бросали всё и занимались любовью. Иногда это было жестко: всё, что можно было услышать, были шлёпающие звуки наших тел, стонов, скрипов и ругательств. В других случаях это было нежно и мило: наши пальцы были переплетены всё время, когда Бен был внутри меня, двигаясь, наполняя и никогда не отводя от меня взгляд.

Бен шептал мне, как сильно я зацепила его… как сильно он хотел меня… что мир без меня для него ничего не значит. Но не важно, занимались ли мы любовью или выносили друг другу мозги, две вещи оставались неизменными – диван и наша жажда друг к другу…

Но сейчас наша сексуальная жизнь – совершенно другая история.

А есть ли ещё сексуальная жизнь, о которой можно говорить?

То, что произошло сегодня утром, к сожалению, исключение из правил. Мы счастливы, если ложимся в постель в одновременно. В начале наших отношений мы жили и дышали друг с другом, проводили почти каждую секунду вместе и занимались сексом во всех мыслимых и немыслимых местах, пытаясь побить наш собственный рекорд, – сколько раз мы доставляли друг другу удовольствия нашими ртами и нашими телами. Сейчас я ощущаю себя смелой, если надену что-нибудь из его гардероба на голое тело. И, в большинстве случаев, если Бен проявляет инициативу в занятии сексом, я избегаю его.

В чем дело?

Больно знать, что мы попусту тратим наше время. Я скучаю по близости и связи, которую нам приносил секс, но надежда и ожидание, которые приходят после каждой близости, только откалывают еще один кусочек от меня, от наших отношений и скоро нечего будет воссоединять. Это выглядит как работа. И больно знать, что есть только мы двое, наша кошка и мое пустое лоно.

– Кэти, ты там? – Я понимаю, что из-за своих мыслей перестала обращать внимание на Бена. Вновь. Я – ужасный человек, потому что не могу уделить внимание своему мужу? Боже, мне действительно нужна терапия.

– Извини, милый. Что ты говорил?

– Опять мечтаешь, дорогая?

– Возможно… – Посмотрев на свои часы, я осознаю, что опаздываю. – Бен, мне нужно идти. Увидимся вечером. Скорее всего, придется ужинать с мистером Рэдклиффом и его семьей. Я напишу тебе, когда смогу. Хорошо? Люблю тебя.

Я почти положила телефон, не давая Бену сказать что-то мне в ответ.

Почти.

Не знаю почему, но иногда его глубокий голос меня раздражает. Я знаю женщин, которые находят Бена очень привлекательным, и едва ли не каждая практикантка в его юридической фирме сходит по нему с ума, но иногда я не могу видеть его.

– Детка, тебя что-то беспокоит?

Могу я что-то скрыть от него? Разве он должен всегда читать меня как открытую книгу? Я хочу вернуть свое уединение. И да, иногда я хочу, чтобы Бен держался подальше от моей жизни и уделял больше внимания своей проклятой работе. Иногда его любезность выводит меня из себя.

– Нет. Мне действительно нужно идти. Пока, милый. Люблю тебя.

Засовывая телефон обратно в сумку, я бросаю еще один взгляд на себя в зеркало, и что-то привлекает мое внимание. Я смотрю на свое отражение. Поднимаю левую руку, чтобы прикоснуться к губам, и замечаю свой безымянный палец. Когда я этим утром сняла кольцо, чтобы нанести лосьон на тело, то, должно быть, забыла надеть его обратно. За шесть лет брака такого ни разу не случалось.

До сегодняшнего дня.

***

Здания, люди, спешащие куда-то, машины, мчащие или притормаживающие. Жизнь вокруг бурлит и завораживает. Это красиво.

Это Нью-Йорк.

Лимузин оставил туннель Мидтаун позади, убегая в ночь, и мы мчим по автостраде Лонг-Айленда, направляясь к аэропорту имени Джона Ф. Кеннеди. Предполагаемое прибытие Рэдклиффа в 8 часов вечера. Сначала я думала, что они собираются лететь коммерческой авиалинией, но мне следовало догадаться, что такие люди путешествуют на собственном самолете. Хотя после стольких лет работы в гостиничном бизнесе, мне не следует удивляться тому, сколько денег зарабатывают некоторые из этих людей.

У семьи Бена тоже много денег. Столько, что позволило бы нам жить, не работая, и путешествовать по миру, но Бен ненавидит идею жить за счет его семьи. Он любит свою работу адвоката и работает, потому что хочет работать.

Приехав на частную посадочную полосу, я нигде не вижу самолета. Достаю телефон и набираю Эми, чтобы доложить ситуацию. Она будет счастлива узнать, что я добралась раньше них.

После одного гудка Эми ответила своим хриплым голосом:

– Ты с ним?

Я тихо смеюсь, потому что она забывает о приветствии.

– Нет. Они не приземлились. Знаешь, ты у меня в долгу. Я должна ужинать с...

– Да, я знаю, что у тебя сексуальный муж, который ждет тебя дома. Понимаю. Если бы я была замужем за таким мужчиной, мне бы, возможно, тоже было на все плевать, но ты мне нужна сегодня. Я собиралась позвонить тебе, потому что планы немного изменились. Только что звонил помощник Бруно и сообщил, что сегодня прибудут только жена и сын Рэдклиффа. Большой Босс задержался из-за проблем с одним клиентом. – Она останавливается, и я слышу шарканье на другом конце. – Извини. Что еще… Ах, да! Тебе нужно сводить их на ужин.

– Эми, ты меня убиваешь! Я не хочу вести светскую беседу со «степфордской женой» и богатым наследником, вместо того, чтобы провести время с Беном. Ты ведь знаешь, у нас сейчас не лучшие времена…

Так и есть. Но не совсем. Иногда Бен и я ведем себя как дружелюбные незнакомцы, живущие под одной крышей: мы здороваемся и интересуемся друг у друга, как прошел день, но на этом всё и заканчивается. Если бы хоть иногда не было секса, мы, возможно, были бы больше похожи на соседей по комнате, чем на супругов. Между нами растет эмоциональная пропасть, и иногда кажется, что её невозможно преодолеть.

– Я знаю, Кэти. И мне жаль. Если бы я знала это до того, как ты уехала, то отправила бы Райана. Но кто знает, может, когда ты доберешься домой, Бен захочет второй раунд.

– Серьезно? Мне не следовало рассказывать тебе, почему я опоздала сегодня. И я не хочу, чтобы это случилось вновь…

– Кэти, закрой рот и слушай ГСНО. Иди, поужинай с ними, выпей, съешь креветку или какой-нибудь афродизиак, затем иди домой и трахни мужа. Кстати, я не намеревалась совать нос не в свои дела, но когда ты утром опоздала, твоя красная физиономия навела меня на мысль, что у тебя жар. Я спросила, потому что волновалась за своего лучшего сотрудника.

– Это всё потому, что я твой любимый координатор продаж. И что это за ГСНО?